— Может, правда обойдёмся лекарством? — всё же сделала она попытку увернуться.
— Пей, моя, не тяни время, тут дел-то… — и задвинул ширму, отделяющую их от остальной комнаты, — пей!
Да уж конечно, дел немного. К тому же недавно её выворачивало регулярно, не вчера-сегодня, значит завтра будет точно! Но вот жизнь вроде наладилось — и опять?! Не хотелось до чёртиков. Зато мяса, тех самых рёбрышек, как раз хотелось, блюдо стояло на столе и дразнило Катино обоняние. Хоть она и знала уже, что в него что-то подмешали.
Данир посмотрел на неё, словно намереваясь укусить, и положил руку ей на затылок.
— Хоть выйди, ну пожалуйста, — вздохнула она. — Я сама.
— И не подумаю, — его взгляд стал ещё более зверским, — ну же, пей залпом! Потом воды.
Мог бы доверить Турей её помучить, та бы тоже справилась!
Она взяла стакан и выпила залпом — и даже приятно на вкус, не гадость. Данир сразу долил в стакан воды. Затошнило сразу — лекарство оказалось правильным…
Всё получилось, конечно. Потом ещё раз. Катя закашлялась. Горло жжёт, сопли, непроизвольные слёзы из глаз — милая это процедура…
— Ну всё. Теперь сделай пару глотков, — Данир опять плеснул воды в стакан и протянул ей полотенце.
Его взгляд потеплел, он даже улыбнулся. Подхватил Катю на руки и отнёс на кровать, закутал одеялом.
— Это противоядие, айя Катерина, — лекарь подал стакан с зельем. — Теперь точно всё будет хорошо.
Зелья было немного, Катя и его выпила. Попыталась пошутить:
— Надеюсь, не каждый обед будет заканчиваться вот так?
— Я из-под земли достану того, кто это сделал, — сверкнув глазами, пообещал Данир.
— Замыслил один, сделал другой, — глубокомысленно заявил лекарь. — Ты считаешь, что достанешь истинного виновника, мой айт?
— Неважно. Разберёмся, — Данир нахмурился, его глаза опять полыхнули.
— Ничча пахнет слабо, даже для волков, — заметил лекарь. — Даже ты почувствовал, когда запах почти оказался у тебя в носу. Но никто ни пиру, тем более за тем столом и не стал бы совать нос в такое мясо. Ты ведь не приказывал принести именно его?
— Конечно нет. Я приказал принести что-то вкусное, хорошо приправленное из кухни людей.
— Но айе блюдо понравилось сразу. Значит, что-то знал про её предпочтения? Тот, кто, наверное, был с ней знаком? Или узнал от тебя, мой айт?..
— Что не так с мясом? — вырвалось у Кати по-русски. — Оно настолько плебейское, что ли? Что?.. Это же деликатес!
— Плебейское, да, — ответил Данир тоже по-русски. — Моя, некоторые наши обычаи основаны на поведении волков, простых, не двуликих. Остатки добычи, все кости, рога и прочие копыта чаще достаются низшим по иерархии членам стаи. Но ты моя жена, ты высшая — это раз, а два — ни таких пирах не принято подчёркивать чье-то невысокое положение. Поэтому костей не подают. Просто на обед для слуг — могут, конечно.
— Значит, отраву принесли персонально мне, заранее зная, что остальные побрезгуют к этому прикоснуться?
— Думаю, так и есть.
— Все удивились, и айя Орна тоже. Но она не помешала мне попробовать. Кайнир помешал.
— Я ему бесконечно благодарен. А Орна… Я знал, что с ней будет трудно, но она не предаст. И её уважают в замке. То, что она не вмешалась, можно назвать насмешкой в твою сторону, а можно проявлением уважения. То есть твои желания — закон в любом случае…
— Да плевать мне на неё, Данир! — воскликнула Катя, — я понимаю, ей корону ронять не хочется! Я понимаю и не покушаюсь, разве не ясно? Но вообще — почему?! Зачем меня травить? Кому тут я настолько мешаю? Чтобы кто-то занял моё место? Но ведь…
Она осеклась и не сказала про два месяца. Нет, об этом нельзя говорить! И думать тоже.
Данир вздохнул, провел ладонью по лицу. Помолчал, прежде чем ответить. Сказал:
— Наверное, я мешаю. А ты — моя душа, моё сердце. Кому-то здесь я нужен, кому-то мешаю. Но если бы не ты, меня не было бы здесь. Я шатался бы где-нибудь по лесам твоего мира. Понимаешь? Я ничего не знал о здешних делах, только ради тебя пришёл сюда. Чтобы провести это время с тобой. Я люблю тебя, — он впился взглядом в её лицо.
Вот так — глаза в глаза…
От его взгляда стало горячо. И так захотелось сказать: «Я тоже люблю тебя, Данир!»
Она сказала другое:
— Кому же ты мешаешь настолько?
— Дяде. Королю. Ещё кому-нибудь. Пока не знаю, — оказал он, отворачиваясь.
Лекарь кашлянул и вмешался — видно, ему надоело слушать непонятную речь:
— Вы были больны какое-то время, айя Катерина? Выглядите слишком худой и изможденной. Я догадываюсь о причине.
О, вот оно! По всем канонам кинематографа он сейчас должен сказать о её беременности. Как это бывает: героиня без чувств, а доктор сообщает родственникам, которые ни сном ни духом, что с беременностью всё в порядке. И сейчас ей придется что-то бормотать в оправдание, и после слов Данира о любви это будет вообще ужасно!
— Не больна, — пискнула она, — но мне нездоровилось. Это бывает.
— Разумеется. Женские недомогания, правильно? Наверняка вы находились в разлуке со своим назначенным. Для женщин это вредно. Теперь наверняка всё будет хорошо.
Катя посмотрела на лекаря — не ослышалась? Он действительно только это сказал? Женские недомогания, да. Называются токсикоз. Он не погрешил против истины.
— Вам надо постоянно чувствовать запах своего мужчины, айя. Не спите отдельно.
— Она не будет. Я прослежу, — Данир со смешком подошёл.
Он сел рядом на кровать и обнял Катю вместе с одеялом, прижал к себе — теперь она лежала у него в руках, как спелёнатая кукла. Пусть так — она поёрзала, устраиваясь удобнее и положила голову ему на плечо.
— Видишь, я твое лекарство, — он поцеловал её в щёку, — не отходи от меня далеко.
Ну что сказать, лекарь попал пальцем в небо — волчий аппетит и проснулся у неё в доме на лесной, едва она там очутилась. Слишком быстро для достойного лечебного воздействия.
— Не отойду, — пообещала она. — Ни в коем случае.
— Учитывая, что станцевала айя Катерина… Интересно, что айя Лидана имела в виду, — задумчиво проговорил лекарь.
— А что я станцевала? — заинтересовалась Катя. — Я понятия не имею, а вы что-то подразумеваете.
— Ты танцевала единение со мной, общий путь, правильно? — Данир взглянул на лекаря. — Или для стороннего взгляда было что-то ещё?
— Да, единение и большой общий путь. Ты давно не танцевал в круге, мой айт, забыл символику движений.
— Я не забыл, — возразил Данир обиженно, — но что ты-то разглядел?
— Ты не ожидал, что айя будет тебе парой в танце, правильно? Взял всё на себя. Слишком широко начал. Она, когда вступила, тоже не стеснялась. Да, вы станцевали единение, общность душ и большой путь. Большой, а не долгий. Вы танцевали не то чтобы войну, но — меч в камне. Заявку на власть и на Веллекален. И если это воля айи Лиданы, я надеюсь, что она знала, зачем это надо.
