Да, она смогла, как следовало из слов Данира и лекаря после. Хотя и не стремилась с помощью танца доказывать столь серьезные вещи.
— Ты отдала мне женский танец! — продолжала гнуть своё экономка. — Ты отдала его!
— Я поняла, это тоже обычай от диких волков, — догадалась Катя. — Лишь одна волчица в стае главная, да? И поэтому меня нужно прогнуть как можно сильнее? Знаешь, про такие дикости у вас тут я не слышала. Сомневаюсь, что это обязательно. Но если ты та хочешь следовать животным инстинктам, мы можем и перетанцевать. А что? Драться и кусаться по волчьи мне бы с тобой не хотелось, а станцую даже с удовольствием. Но допускать такие представления, как сегодня утром — прости, я не согласна.
Айя Орна теперь покраснела и тяжело задышала, хотя кто знает, что именно в последней Катиной фразе её задело…
— Я попрошу немного, — продолжала Катя. — Я буду ходить по замку где хочу, делать что хочу, и задавать вопросы, какие хочу. Любые. И получать ответы. Я чужестранка, мне надо лучше понять здешнюю жизнь. Буду вмешиваться лишь в крайних случаях, если дело покажется слишком важным. А ты больше не станешь меня оскорблять. В конце концов, этим ты оскорбляешь Данира и всех Саверинов. И бабушку Лидану. Разве нет?
«Бабушка» вырвалась случайно. Совсем нечаянно.
— В дела хозяйства, повторяю, вмешиваться не собираюсь. К тому же Даниру нужно, что хозяйством замка управлял умелый человек.
— Даниру нужно?! — вскипела вдруг айя Орна. — Тебе сказать, что ему на самом деле нужно?! Слабый мальчишка, пошёл на поводу у своих желаний. Зачем отец столько лет спасал его никчёмную жизнь? Зачем княгиня… Что ж, ладно. Я не возражаю. Ходи где хочешь, делай что хочешь, говори, с кем хочешь. Только не приставай ко мне с глупыми расспросами!
Она вскочила и вышла, громко хлопнув дверью.
К ней не приставать? Жаль. А так хотелось…
Какое-то время Катя постояла, обхватив себя руками. Вроде победа? Она чувствовала себя выжатой.
В дверь тихонько поскреблись, и заглянула Турей. Зашла и всплеснула руками.
— А позавтракать, айя Катерина? И зачем это вы сбежали? Вот не углядела я за вами.
— Ничего, всё в порядке, — Катя поежилась, но приветливо улыбнулась. — А есть мне не очень и хочется. После вчерашнего, наверное.
— Скорее после сегодняшнего, — понятливо усмехнулась женщина. — Вы сильно не огорчайтесь. Айя Орна, как бы сказать, не решила ещё, что с вами можно, а чего не нужно. Ну да, айт и велел, чтобы вы без него не выходили. Он вам не сказал?..
— А чего он ещё велел?
— Чтобы я вам еду сама собирала в кухне. Вот так. Но вы не думайте, такого, как вчера, никогда ещё не было в Манше. За всю жизнь не припомню, чтобы на пиру отраву подали, и бабка моя такого не рассказывала!
— Надо же. Какая я везучая! — у Кати тут же промелькнуло в голове что-то готическое про «проклятых королей», у которых в жизни было много разнообразия, и ядами там опаивали тоже искусно.
— Но это не она, не Орна, — заверила Турей. — Того, кто отраву подсыпал, поймали и допросили. Помощник повара. Магией допрашивали. Всё решено уже. Будь Орна виновна — уже по Маншу не ходила бы. У айта довольно магии, чтобы разобраться, хоть он и потерял большую часть с проклятьем.
— Магия у Данира? — не поняла Катя. — У него есть?.. О чем ты говоришь?
Эту сторону его личности она не знала и не понимала вообще.
— У всех Саверинов есть. У двуликих. Совсем слепым он не стал. Это ещё айя Лидана говорила. Ну всё, завтракать пора! Нечего киснуть, жить надо потихоньку, и всё наладится! — Турей предпочитала следовать простым и беспроигрышным жизненным правилам.
Она накрыла Кате завтрак на просторном балконе. Было довольно холодно, но всё искупал прекрасный вид на горы. Запах чая из толстостенного глиняного чайника, укутанного в полосатую шерстяную салфетку, заманчиво щекотал ноздри, ещё на столе были лепешки и сыр. То же самое, что и в хижине вчерашним утром. И чашек она принесла несколько, хотя Кате подала только одну.
— Я вам чай заварила не по-волчьи, айя Катерина. Истинные волчицы эти травки не любят, а нам и нравится, и полезно. Все-таки совсем перенять мужнины привычки мало кому удаётся!
— Спасибо, Турей. Садись со мной, поедим вместе! — предложила Катя.
— Нет-нет, я уже завтракала, — замахала та руками, — и не по чину мне сидеть с вами. Это не в охотничьем доме. Ещё увидят! Хозяйки Манша со слугами не завтракают. Хотите компании — надо было вниз в зал идти.
— А зачем столько чашек?
— Вдруг подойдёт кто, кого вы захотите угостить?
— Турей, я свихнусь от ваших правил, — вздохнула Катя. — Откуда я знаю теперь, кого можно угощать? Только женщин, или и мужчин можно? С этим у вас как? Меня не утопят в кожаном мешке, если я поговорю с мужчиной?
— Ай, что вы говорите? — подскочила Турей. — Это где такие дикости?! Угостить можно кого угодно. За стол посадить — только тех, кого вам представлял сам айт. А, я поняла, о чем вы! У волков этикет не строгий, можно и в одиночку мужчин принимать. Вот у людей иначе. С мужьями-людьми и проблемы могут быть!
— Даже так? А почему это? — хмыкнула Катя, беря вторую чашку и наливая в неё чай.
— Неужели не понимаете? Да случись у вас что с другим мужчиной, хоть ужом извернись, а айт Данир с его нюхом всё почует. Я сама жила с волком, так что точно говорю!
— Садись, — Катя поставила перед ней чашку. — Я тебе не верю, вдруг и ты меня отравить решила. Так что пей. Я теперь недоверчивая. Так что всего попробуй. Вдруг отрава на стоящих не действует, только на сидящих!
— Вы шутите, что ли, айя? — Турей посмотрела дико.
— Шучу конечно. Я поговорить хочу, Турей. Ну пожалуйста, садись. Ну могу разговаривать, когда ты стоишь! Я сама всем скажу что-нибудь, если будут недовольные.
— Если так… — женщина огляделась по сторонам, хотя на балконе никого не было, — а поговорить в спальне можно…
Но она села и взяла чашку.
— Вот про мужчин… — подумав немного, сказала Катя. — Чем волки отличаются от людей. И Кайнир мне твердил на пиру, что муж-волк много лучше мужа-человека. И ты так считаешь?
Ей хотелось все-таки понять про эту существенную разницу. Ведь ей теперь с волками жить, да?
— Ну конечно, — тут же согласилась Турей, не раздумывая. — Да, и волки, и люди всякие бывают. Но к своей паре волки относятся не в пример лучше! Пока она пара, во всяком случае. Волки — они другие. Мой первый муж был добрым и ласковым, пока ухаживал и сватался, а со временем ему стало всё равно, хорошо мне или нет, или чего я хочу, — она понизила голос. — А потом он взял наложницу, потому что я никак не могла родить сына. Откупил у торговцев из Манты девочку. У нас положено, если откупил, заботиться и давать вольную через год, со всеми правами. Ну так вот, он, раз заплатил, и вовсе у неё ни о чем спрашивал. Волк бы добивался, чтобы она влюбилась без памяти. Волк не сможет иначе, — Турей заговорила ещё тише. — А человек может, и ещё гордится этим. Я, когда стала жить с волком, долго поверить не могла, что настолько по-другому всё может быть. Вот в этом для женщины главная разница, моя айя…
