Он натягивает перчатки, выливает зеленую жижу мне на макушку и старательно размазывает по всей голове. От его прикосновений хочется замурлыкать, и я закрываю глаза.
– Минут двадцать подержи, и ништяк! – обещает он, удовлетворенно осматривает результат труда и начинает хохотать. Снова щипаю себя за локоть: никогда не думала, что Егор может быть веселым, беззаботным придурком, умеющим так заразительно смеяться.
– Лебедев, я убью тебя! – рычу, глядя на унылое чмо в зеркале, и тоже не могу удержаться от смеха.
Я заливаюсь хохотом, и подвески на люстре отзываются тихим звоном – так весело и легко мне не было ни разу в жизни!..
И, задыхаясь, краснею, когда понимаю, что Егор давно не смеется – его напряженный темный взгляд застыл на моем лице.
– Ладно, я пойду, – внезапно объявляет он, встает, оставляет перчатки на комоде, идет в прихожую и набрасывает пальто. – Не пропусти: пятичасовая электричка. Я тоже буду где-нибудь в ней. Пока!
Закрыв дверь и успокоив себя мыслью, что Саша и его дружки в такой снег, скорее всего, сидят по домам и рубятся по сети в игры, я тащусь в ванную.
Остатки разума оживают в закоротивших мозгах, лишь когда я выключаю фен. Я больше не бабушкина домашняя девочка – у меня зеленые волосы и татуировка. А еще в моей спальне побывал Урод – тот самый парень со зловещей серьгой в ухе, который сводит меня с ума холодной улыбкой, удивительными глазами и неясными намерениями. И я не знаю, что могло бы произойти между нами, если бы он вовремя не ушел…
* * *
Час спустя трясусь в мрачном полупустом вагоне и таращусь на бешеный танец снежинок – сквозь него иногда прорываются черные силуэты деревьев, строений, заборов и столбов.
Снег, как и я, сорвался с цепи.
Сейчас во мне нельзя узнать Соню Наумову, я – одна из тех свободных девчонок, что гуляют с друзьями по Городу, радуются жизни, катаются в вечерних электричках и умеют мечтать.
Жутко нервничаю: раньше я путешествовала только в сопровождении и точно знала, что в конце пути нас встретят мама и ее муж.
Набираю бабушке и беззастенчиво вру, что у меня все хорошо, что скоро собираюсь лечь спать…
Тяжкие мысли не дают покоя: я не видела Егора ни на вокзале, ни на перроне. Гоню прочь сомнения – нам нельзя показываться вместе, но он где-то здесь, в поезде. И в Городе, свободном от тупых предрассудков, я обязательно возьму его за руку и гордо пройдусь рядом с ним по самой оживленной улице.
Электричка тормозит у глухого полустанка, и я не могу сдержать вздох облегчения: в дверях появляется Егор. Он молча проходит в вагон, садится за три сиденья от меня, и нервная тетенька, пробормотав что-то, отсаживается от него подальше.
Наворачиваются слезы, сердце выпрыгивает из груди: я не одна. И мне больше ничего не нужно для счастья.
Пятнадцать
Я никогда не была в клубе – подпираю лопатками стену и испуганно озираюсь на странно одетых ребят и девчонок, но никто из них, к счастью, не обращает на меня внимания. У рамки металлоискателя образовался небольшой затор: люди предъявляют билеты и ждут, когда охрана досмотрит их рюкзаки и сумки.
С ужасом понимаю, что не позаботилась о билете, а денег мне хватит лишь на обратную электричку и проезд на автобусе до родной остановки. Скорее всего, билет не из дешевых… С тоской наблюдаю, как радостная публика фотографируется на фоне афиш и раскупает атрибутику группы, и сочиняю причину для того, чтобы поскорее отсюда смыться.
Егор возвращается из гардероба, вручает мне пластиковый номерок, прежде чем я успеваю раскрыть рот, берет за руку и ведет к входу в зал. Он достает телефон и демонстрирует его охране – с разбитого экрана те сканируют черно-белый код и надевают на наши запястья желтые бумажные браслеты.
Получается, Егор заранее купил билеты…
В зале он отлучается к бару, а я занимаю диванчик у витража, оглядываю собравшихся и свой прикид. Пожалуй, мы с Егором ничем не отличаемся от пришедших сюда парочек. Только вот мы – не пара. А кто же тогда мы?..
– Я этого не одобряю, но, раз обещал, напивайся! – Егор возвышается надо мной и сует под нос запотевший стакан с пивом. Он садится рядом и наблюдает, как я впервые пробую этот напиток и нахожу его вкус мерзким.
Я морщусь, но представляю встревоженные глаза бабушки и, задержав дыхание, отпиваю половину. А потом – все, что осталось.
Присвистнув, Егор отставляет пустой стакан и тащит меня «в люди».
На сцене появляются музыканты, их шумно приветствуют, хлопают, кричат.
Раздаются первые аккорды, голова кружится, ноги слабеют.
Я сопротивляюсь и настаиваю, что не умею танцевать.
Бабушка часто рассказывала, как Соня тонко чувствовала музыку, какой обладала пластикой…
Очередной талант, которым меня обделила природа.
Егор озадаченно смотрит мне в глаза:
– Просто расслабься и забей на все. «Ори, кривляйся, нравься мне!» – подпевает он вокалисту и изображает «свой собственный пого». Вокруг творится веселое безумие, явь кажется размытым сном, яркая невозможная улыбка напротив взрывает душу искрами счастья, восторга и… любви. Я люблю всех, а Егора люблю до потери пульса! Отбросив сомнения, выдаю дикий танец, состоящий из хаотичных прыжков и взмахов. Лебедев улыбается и поднимает вверх большой палец. Я танцую так, как могу и хочу: дергаюсь в конвульсиях, размахиваю руками, падаю в раскрытые объятия Егора, который ловит меня и хохочет.
По спине течет пот. Мне на все наплевать – я ушла в отрыв и развлекаюсь.
* * *
– Никогда не думала, что это так… офигенно! – Я вываливаюсь из клуба, сжимаю теплую руку и, не обращая внимания на свое произношение, тараторю: – Ты позовешь меня сюда еще раз? Договорились? Понимаешь, у нас дома не принято выражать эмоции, а мне иногда хочется тупо заорать бабушке в лицо… Хочется все сломать, взорвать к чертям и сбежать… Потому что там нет ни одного нормального человека. Боже, как же я ненавижу наш гнилой городишко!..
Влажный ветер приятно холодит разгоряченное лицо. Уже совсем стемнело – сияют огнями витрины и уличные фонари. Сбросив капюшон, я гордо иду рядом с Егором, его плечи расправлены, а глаза блестят.
Глубоко вдыхаю вечерний воздух Города моего детства – здесь живут мечты о будущем. Где-то здесь спряталась моя настоящая жизнь и ждет… И надежда, что Егор поможет мне ее отыскать, крепнет и перерастает в уверенность.
– У нас еще вся ночь впереди! Куда пойдем, Наумова? – снисходительно улыбаясь, интересуется Егор – в отличие от меня, к спиртному он не притрагивался.
– На Луну, Лебедев. Я хочу на Луну! – томно вздыхаю я.
Егор замедляет шаг, опускает ладонь на мой лоб и хмурится:
– Температура в норме… В пиво было что-то подмешано? Какая еще Луна?
