— Да, дочка, я твой папа, — старался говорить спокойно, сдержать эмоции, которые рвались наружу. — Я вас искал, долго.
— Мама, так он правда потерялся? — всё ещё не веря, спросила она у Юли.
Потерялся?.
— Я же тебе говорила, — улыбнулась моя родная, а у самой во взгляде боль.
Убью падлу за своих девочек!
— Па… — начала она, тут же застыла в нерешительности. Моя маленькая робкая принцесса. Улыбнулся ей, и она уже смелее, — папа, папочка, — протянула ко мне свои маленькие ручки, а по щекам её текли слёзы.
Всё, хана моему самоконтролю!
— Сокровище моё, — голос предательски дрогнул — мне всё равно. Я схватил свою девочку на руки, еле сдерживая слёзы счастья. Боже… как же я давно об этом мечтал! Доченька, тебя больше никто не обидит, обещаю.
— Папочка, родненький, — Алиса шептала дрожавшим голосом, целовала, а я еле сдерживался — ещё немного, и у меня самого слёзы польются из глаз, — я буду хорошей, слышишь, только не бросай меня, маму, прошу…
Всевышний, о чём ты просишь, доченька? Как я могу тебя и твою маму бросить? Вы же для меня как воздух, вы рядом — я живу и дышу, а не будет вас — и меня не станет.
— Не брошу, никогда, не плачь, милая, — у меня от волнения голос дрогнул, да что там, меня уже начало потряхивать, но сумел взять себя в руки.
Прижал к себе крепче мою малышку. Она продолжала плакать, просить. Как же невыносимо больно, когда твое дитя страдает. И в то же время я счастлив, что могу, наконец, прижать к себе своё сокровище и сказать, как же я сильно её люблю. Она плакала, а я успокаивал как мог. Ну не силён я в этом, говорил, что люблю, да много всего говорил — всего не припомнишь, всё, словно в тумане. Повернул голову — моей русалки нет, наверное, не выдержала, опять плачет. Моя дочка тяжело вздохнула и неожиданно… уснула? Я испугался, может, с ней что-то не так?
— Спит? — открылась дверь, и в палату зашёл дядя Андрей.
— А… должна?
— Конечно, я же ей успокоительных дал, — подходя ко мне, он взял ручку дочки и начал прощупывать пульс, помолчал, опустил руку, — всё нормально. В общем, так, Марат, забирай своё сокровище, и дуйте домой, вам тут делать нечего. Я сам вас навещу завтра. Советую начать морально готовиться к встрече с родителями, они через пять дней будут у вас. Мама хочет тебе устроить взбучку, но счастлива, папа тоже, я имею в виду — счастлив.
— Твою ж! — вырвалась у меня. Не то, что я не рад родителям, наоборот, я всегда за, чтобы они ко мне приезжали. Просто сейчас не совсем подходящее время, с Юлей ещё отношение не наладили, дочка не привыкла ко мне. Короче, всё сложно, не до гостей.
— А оттянуть столь радостное событие… никак нельзя? — поинтересовался у друга семьи.
— Не получится.
— Понятно, Михалыч, прошу, только моей жене ничего не говори, я сам её подготовлю, сейчас ей и так тяжело.
— Хорошо, эту радостную весть ты сам своей жене скажешь.
Что-то я сомневаюсь, что Юля будет радоваться. Не дождавшись ответа, дядя Андрей покинул палату. Юля вошла, глаза красные — плакала. Положил дочку на кровать, подошёл к ней, обнял, она уткнулась носом мне в грудь.
— Прости меня, — удивился, услышав это, приподнял рукой лицо.
— Моя хорошая, за что?
— За то, что не послушалась тебя, настояла на этом чёртовом садике! Как я не догадалась, что тут нечисто.
— Объясни.
— Понимаешь, больше месяца назад Алиса неожиданно стала спрашивать о папе, ну я тогда сдуру сказала, что он потерялся. Не смотри на меня так, я растерялась и сказала, не подумав, — она неверно истолковала мой взгляд.
Я подумал, что это всё было спланировано. Вопрос: кто мог знать, что Алиса — моя дочь? А учесть, что и я не знал этого, выходит, никто. Или я что-то упустил?
— Дальше, — не стал я заострять на этом внимание.
— Заметь, она стала спрашивать незадолго до появления на горизонте моего бывшего. Я, конечно, не утверждаю, но это одна из версий.
А вот это интересно — её муж работает на моего врага. Но опять нестыковка — он не мог знать, что дочь моя. А может, Аля проболталась? Фотографии семейные она видела, и встречается с этим шакалом. М-да, версии множатся.
— Юль, прекрати себя казнить, этим уже ничего не изменишь. Главное, что всё хорошо закончилось, а того, кто это сделал, поверь, я из-под земли достану. И не плачь больше, мне … — хотел сказать «больно смотреть», но телефонный звонок меня отвлёк — звонил Глеб.
— Марат, не совсем хорошие новости. Из слов воспитателя стало известно, что в последнее время твоей дочери уделяла особое внимание одна из нянечек. Поехал к ней узнать, с чего у неё такой интерес к Алисе, — друг замолчал, затем, смачно выругавшись, продолжил, — короче, приезжаю, а там народ возле подъезда, подхожу — лежит девушка на асфальте. Присмотрелся к трупу и понял, что это подозреваемая: мне дали ее фотографию из личного дела. Короче, я опоздал на десять минут. Уверен, ей кто-то помог выпасть из окна, сейчас тело повезут судмедэксперту, даю сто процентов, что я прав.
— Глеб, делай что хочешь, но найди мне эту тварь!
— Мог бы не говорить, я сам жажду найти преступника.
— Есть ещё что-нибудь на неё?
— Пока только скупые факты: воспитывалась в детдоме, привлекалась за мелкие правонарушения, не замужем, детей нет.
— Из детдома говоришь… — сразу ухватился за эту ниточку.
Есть вероятность, что её либо заставили, либо подкупили, а как всё сорвалось — в расход. Хотя по любому её ждала такая участь — свидетели и исполнители заказчикам не нужны.
— Катя тоже из детдома, — на переделе слышимости произнесла Юля.
Посмотрел на неё — она бледная стояла.
— Марат, проверь крота, есть ли между ними связь.
— Не вопрос, проверим. И ещё, как там твоя малышка? — уже более мягким тоном спросил Глеб.
— Сейчас спит, она у меня красавица, вся в маму, — приобнял Юлю и нежно коснулся её губ своими. Смутилась.
— Насколько мне известно, в твою, — пробурчала она.
