— Молодец, а теперь перейдём к нашим проблемам. — «Господи! Да какие у нас с Вами общие проблемы?» — мысленно взмолилась я. Но вслух произнесла, разумеется другое.
— Хорошо, давайте перейдём к ним. — попыталась ответить невозмутимо.
— Как интересно, глаза говорят одно, а отвечаешь другое, лицемерить любишь? — съязвил он, но при этом сохраняя строгий вид. «Кто бы говорил!» Мысленно ответила, но вслух, разумеется ответила другое.
— Если, точнее, предпочитаю не нарываться на неприятности, там, где я живу, есть такая поговорка: «молчи, за умного сойдёшь». Так вот, учитывая ваш возраст и опыт, предпочитаю быть, вообще, немой. — после моего монолога, его губы, слегка дрогнули изображая некое подобие улыбки. Интересно, а как он улыбаться, задалась я вопросом? А с другой стороны, да какая разница.
— Немой быть необязательно, я разрешаю со мной тебе разговаривать, а что касается разницы в возрасте, то тебе придётся с моим недостатком смериться, ибо я принял решение насчёт тебя.
— Боюсь даже спросить на какую тему? — замерла я в ожидании удара, и он не заставил себя долго ждать.
— Тема одна — отбор, — после этих слов, холодок пробежался по спине, а от услышанного далее, я ощутила, словно мне ударили под дых. — я решил, что ты будешь участвовать в нём.
— Я протестую! — оклемавшись, воскликнула я.
— Не обсуждается, — невозмутимо ответил он. Делать нечего, пришлось перейти к убеждению.
— Владыка, да вы посмотрите на меня, — показала я руками на тельце, — я убогонькая и внешне, и умственно, это ж позора потом не оберётесь от подданных, не приведи господи, если я пройду этот чёртов отбор!
— Ничего страшного я, это смогу пережить, да и внешность меня не волнует, главное, что ты подходишь как самочка. — убивал он во мне хорошие манеры с каждым словом, но я держалась, как могла.
— Зато я зачахну, от комплексов неполноценности, которые разовьются рядом с вами, вон какой шрам на лице, это ж уродство! — постаралась переубедить его.
— Подойди ко мне, — голосом тише чем обычно, позвал он меня, и я поняла, началось…
— Нет, — вцепилась я руками в кресло, — и, вообще, на отборе участвуют, только те, кто добровольно на это согласился, а я против! И не за какие коврижки, в ваших брачных игрищах участвовать, не намерена! Пускай другие за Вас борются, а я как-то предпочитаю мужчин, которые сами проявляют инициативу, а не смотрят со стороны, как куры друг другу из-за него перья выдёргивают!
— Необычное сравнение, но верное, — ответил он, и его губы вновь дёрнулись в некой подобии улыбки, — и согласен, что дракон должен добиваться своей самочки, так что, у нас с тобой желания совпадают.
— Нет, не совпадают, поймите, нет у меня желания участвовать в отборе! — продолжала я стоять на своём, — Вы не можете меня заставить!
— Тут я с тобой не соглашусь, могу, но заставлять не собираюсь, — от услышанного я не смогла сдержать вздох облегчения, но как оказалась рано расслабилась, ибо следующие его слова мня убили — я просто постараюсь тебя убедить, и поверь, твоя крепость падёт очень быстро, проверим?
После его «проверим», кресло на котором я сидела, растворилось, и меня воздушным потоком понесло прямо в руки к дракону, в итоге: я вновь на коленях у него, как и в прошлый раз.
— Да что же это такое! — попыталась я встать, — тихо милая, ты чего так испугалась, я же тебя не есть собрался, а немного поближе пообщаться, тебе понравиться. Начал он нежно, водить своими ручищами по моей спине.
— Что-то я в этом сомневаюсь, и, вообще, Вы со всеми претендентками так тесно общаетесь? — не удержалась я, и немного израсходовала своего яда.
— Нет, только с тобой, тем более остальные фикция, выбор я уже сделал, и это ты, разве ты не рада? — после этих слов, его ладонь оказалось на моём родимом пятня, и я почувствовала, как моё тело пронзило словно электрическим разрядом, нет, боли не было, ощущения были другого свойства, а точнее, во мне вновь начал разгораться пожар желания.
— Нет, я не рада! — чуть не застонала я в голос, — да присмотритесь наконец, я же урод!
— Не рада? — усмехнулся он, — Не верю птаха, глаза и тело говорит иное, а что касается твоей внешности… — взял он паузу, на несколько минут, а затем одной рукой приподнял мой подбородок, и внимательно посмотрел мне в глаза.
Я же обрадовалась, что появился шанс сбежать, но в ужасе осознала: я не могу пошевелиться!
— Какая непослушная пташка, — покачал он головой, — придётся заняться твоим воспитанием, не знаю как тебе, а я предвкушаю наши с тобой уроки смирения. А сейчас решим вопрос с твоим комплексом неполноценности.
— Не надо, мне и так хорошо! — взмолилась я.
— Руслана, ты сама себе противоречишь, — вновь ответил невозмутимо он, и… Твою ж дивизию! Полез рукой мне в декольте!
— Что вы делаете! — возмутилась я как-то неубедительно, а сама в душе жаждала продолжения. А он наклонился к моему уху, и тихо, слегка рокочущем голосом ответил.
— Тише, птичка, я только наслаждаюсь своим сокровищем, и избавляю его от комплексов, — говорил он эти слова таким… возбуждающим голосом, что я подумала, что он не дракон, а демон-искуситель. И тут он, как бы невзначай дотрагивается для моего соска, и у меня, непроизвольно вырывается стон наслаждения.
— Какое у меня сокровище чувственное, нежное и желанное, — продолжал он меня искушать, — но вот и всё, — поле этих слов я попыталась сфокусировать взгляд, но получилось у меня, это не с первого раза, посмотрела на его руку, а там мой артефакт, меняющий личину.
— И это Вы знаете, — обреченно изрекла я.
— Да, моя хорошая, и это тоже, так как, теперь ты согласна дать добро на отбор? Я же вижу, что душой ты согласна, только из-за вредности сопротивляешься, подумай о выгоде. — посмотрел он на меня, ожидая ответа.
— Нет, тут никакой выгоды! И мой ответ- нет! — вспомнила, что я кремень, а не размазня.
— Ладно, будем убеждать дальше, — после этих слов он, полез мне под юбку, я не удержалась и воскликнула.
— Мама!
— Азерот, вообще-то, — усмехнулся он. Ну надо же, снял непроницаемую маску, зараза!
— Неважно! И вообще, что Вы делаете! — попыталась придать голосу строгость, то тот подлец предательски осип.
— Как что? Избавляю тебя, от оружия твоего мира, и от внутренних щитов, выставленных против своих же чувств, заодно и проверю, насколько ты осталось равнодушно ко мне.
— Не надо, пожалуйста, взмолилась я, — ибо каждое движение его руки по моему телу, было сравни огненному прикосновению, оставляя клеймо на нём. И ладно бы, это, но когда он начал говорить, мой разум решил дезертировать, и осталось только стойкая ко всему похоть. А он положил пистолет на стол, тут же нежно провёл он ладонью по родимому пятну.
— Почему же не надо? — обволакивающим голосом спросил он меня, и я вновь вспыхнула от этого прикосновенья, — Очень даже надо, твоё тело просит этого, душа жаждет, и только разум сопротивляется, — продолжал он искушать меня полушёпотом, — но и он скоро согласится, что это неизбежно, и тогда ты станешь полностью моей. Я стану беречь своё сокровище, ласкать твоё тело, чередуя нежность со страстью, наслаждаясь твоим пением, проникая в тебя всё глубже заполняя собой, а ты будешь выкрикивать моё имя сладко, протяжно, пока не забудешься сонм от усталости, а утором я буду повторять всё вновь. Твой каждый участок тела будет покрыт моими поцелуями, нежными, как весенний ветерок, а затем я обрушу свою страсть на тебя словно смерч, подхватив, вихрем и вознесу к небесам! Ты же хочешь этого не меньше чем я?
