— Видел я твои походы туда, если честно сказать, мерзкое зрелище, женщине негоже руками и ногами махать, она создана для другого. — «Даже боюсь спросить для чего», — мысленно ответила ему, а вслух…
— Да уж, куда нам, слабым и убогим, до Вас, Великих и всесильных, мы же не можем воспарить к небесам, чтобы там метать гром и молнии, да и мини-землетрясение нам не под силу. Вот это я понимаю, мужик — кремень с железными нервами! — мой монолог дракону не понравился, ибо кому приятно, когда в лицо говорят о его слабости, но я решила на этом не останавливаться и добавила, — Хотя, шандарахнуть со всей дури дверью тоже можем, правда, не так эффектно получится, силёнок не хватит, — развела я руками.
— Что там ещё за «и», о котором ты не рассказала? — тут же решил перевести разговор в другое русло.
— И? — задумалась я, о чем он спрашивает, и тут же вспомнила, что вторым способом не поделилась, решила наверстать упущенное, — или песню спеть, это тоже помогает успокоиться, — сдуру я ляпнула, а когда поняла, что сказанула, автоматически прикрыла рот ладонью. А вот дракон после моих слов встрепенулся, и на его лице появилась коварная улыбочка, и…
— А вот этот способ мне определённо нравится, — вставая из-за стола, он направился ко мне, наверное, рассчитывая на пение. Хрен ему!
— Ээ… стоять, я в это совсем другой смысл вкладывала, — выставила руки вперёд в защитном жесте, вжимаясь в кресло, надеясь с ним слиться.
— А то стрелять будешь? — ехидненько спросил он, напомнив мне этим вопросом нашу с ним первую встречу.
— Нет, плакать, и очень жалостливо, — предложила ему другой вариант.
— О как? Нет, выстрел в себя я бы пережил, а вот слёзы твои как-то не готов, боюсь, метанием громом и молниями после такого стресса не обойтись, ибо от слёз железные нервы ржавеют и превращаются в прах, — остановился он в метре от меня, затем, подумав немного о чём-то, вернулся на место. Я не смогла сдержать вздох облегчения, после которого услышала рычание дракона, и взгляд его что-то недобрый стал. Я удивилась, что опять не так?
— Руслана, чтобы сегодня же изучила книгу, что я тебя дал, — с рычанием в голосе дал он мне указание.
— Да не вопрос, я готова хоть сейчас заняться этим важным делом, — пропищала я, приподнимаясь с кресла, чтобы рвануть от нервного. Но в ответ услышала приказ.
— Сидеть.
— Есть, сидеть, — плюхнулась назад от неожиданности, ибо его приказ явно был с магическими влиянием, но русских женщин всякой магией там не так-то просто пронять, я хоть и слабее его физически, но вот в словесной перепалке, уверена, его переплюну: учителя были хорошие, уголовники ещё те талантища в этой области! — или Вы имели в виду седеть? А то я что-то с перепугу буковку не расслышала, и, кажется, от Вашего крика лёгкую контузию получила. Хотя, если мы продолжим общение в том же русле, я не только оглохну и растеряю стратегический запас нервных клеток, но и определённо выйду отсюда платиновой блондинкой, — не удержалась я всё-таки и потратила порцию яда на Азерота.
— Скажи, ты специально меня провоцируешь? — как-то устало спросил он, — это твоя месть за Ревиса?
— Э, нет, за Ревиса я ещё не мстила, — тут же ответила ему.
— Лучше бы ты истерику закатила, честное слово, теперь ходи и думай, какую ты глупость затеяла в отместку, а мне как-то сейчас не до этого.
— На жалость давим? Вы, конечно, простите, но неправдоподобно, как говорил Станиславский — не верю! — тут же указала, что его игра не впечатлила.
— Кто такой Станиславский, я даже спрашивать не буду, и на жалость я не давлю. Давай так, я кратко тебе объясняю свой поступок, ты вспылишь, и на этом закроем тему? — внёс он своё предложение.
— Насчёт вспылить не уверена, но я вся во внимании. — дала добро ему покаяться.
— Ревиса, как личность, придумал ещё мой отец для отвода глаз, ибо тогда я был молод и не всегда мог справиться со всплесками своей силы, а у огненных такие случаи встречаются часто. Ну а дальше я стал помогать отцу в этом образе, потому что как наследник я не мог отправляться на его задания, такие вещи неприемлемы. Также мне нужно было уединяться на определённое время в горы, чтобы обуздать свои силы. Дариил в это время ходил в моём облике. После смерти отца мне пришлось и далее использовать этот образ, чтобы заговорщики на меня вышли, что, кстати, они и сделали, теперь я как бы в их коалиции.
— Вы хотите сказать, что Ревис один из заговорщиков?
— Да, он принимает активное участие в заговоре, — усмехнулся невесело Азерот.
— Что касается тебя, — продолжил он, — когда я прибыл за якобы травницей, которая смогла бы определить отравленных драконов и их самок, то меня уже предупредили, что ты моя пара, но я не хотел верить в это. Я занимался самообманом, и даже брату не говорил правды, да что брату, я себе запрещал об этом даже думать! Глупо, самонадеянно с моей стороны, но от судьбы не уйдёшь. И чем больше я сопротивлялся, тем сильнее была тяга, да ещё ты со своим кольцом ни в какую не соглашалась мне говорить, кто его надел, я пытался разными способами у тебя добиться правды, и по-хорошему — в своём истинном обличие, и по плохому — выводил на эмоции, но всё четно! Но что больше всего бесило, так это моя нужда прикасаться к тебе постоянно, эта зависимость невыносима для меня! Я чувствую себя одержимым! Ты хоть представляешь, каково знать, что та, о ком ты грезишь днями и ночами, считает тебя мерзостью? Хотя, что я спрашиваю, сейчас ты мне в ответ скажешь: «ты знаешь, каково мне чувствовать, что ко мне прикасается животное?!» Ведь так?
Я только хотела ответить, как он жестом показать молчать, и продолжил.
— Знаешь, я мог и это как-то пережить, провёл какой-нибудь обряд и это чувство уничтожил, да я бы счастлив это сделать хоть сейчас! Но вот беда, ты для спасения этого мира необходима! Ты можешь шипеть как змея, швырять в меня свои оскорбительные слова, пропитанные ядом, мне всё равно, ибо ты права, я — зверь! И живу по своим законам, а ты, хочешь этого или нет, подчинишься им. О своём Земном огромном «Я» можешь забыть, ибо меня это не волнует, ты выполнишь свой долг добровольно, или же я заставлю тебя это сделать моим хвалёным драконьем влиянием, и будь что будет!
— М-да, незавидная у нас участь, что у Вас, что у меня, но с этим понятно, только я не до конца поняла, что сразу-то не рассказали про Ревиса? — после моего монолога дракон растерялся.
— А где истерика? Или не дождётесь?
— Если, конечно, Вы хотите, я могу поистерить, а так что-то нет желания напрягать голосовые связки. А также я прекрасно понимаю, что мы оба жертвы обстоятельств, что поделаешь, придётся как-то с этим смириться. — и тут на меня снизошло озарение, — Слушайте, может, когда со всем этим заговором закончим, Вы нас с Верой домой отпустите?
— Это невозможно, ты истинная, нашу связь невозможно разорвать, ты и я будем обречены, — разбил последнюю надежду, как хрустальную вазу об пол дракон. — а про Ревиса я не сказал, считал, что ты обязательно выдашь инкогнито, ибо актриса из тебя так себе, как говорил ваш Станиславский — не верю.
