— Нет, я должен знать, пусть эта информация и будет болезненна. Пойми, не могу я так, я схожу с ума от домыслов! Я должен точно знать, что это за Вовчик! Понимаешь, я скоро свихнусь от ревности!
— Как знаешь, хотя я не одобряю этого. По мне, лучше не копаться в прошлом пары, это её жизнь и её отношения, которые, кстати, были до тебя. А вот какие они будут с тобой, тут только от тебя зависит, — попытался хоть как-то отговорить его от опрометчивого поступка, который, уверен, принесёт ему массу душевных переживаний. Ну не можем мы спокойно выносить, что у наших пар был кто-то, не все, конечно, а именно представители правящей династии, у нас заложено, чтобы самка была чиста, от этого качества потомство зависит.
— Азерот, как ты не поймёшь, может, она им жила? Конечно, мы тоже к ним относимся не так, как должны. А что они хотели, собственно, чтобы мы сразу задышали ими? Или, они считают, что только они жертвы обстоятельств, а мы счастливы, да? Если посмотреть, у них более выгодное положение, над ними, в отличие от нас, инстинкты не довлеют, а мы как… — обречённо взмахнул он рукой, — даже говорить не хочу как кто, тошно, муторно от всего. Мы перед ними и так, и сяк, а они нос воротят! Скажи, мы уроды? Или мы не в состоянии им обеспечить беззаботную жизнь?
— Им не это нужно, а любовь, для них она важнее. Только видел я последствия этой «любви». Потом на трёх работах работают, детей в одиночку воспитывают, а предмет их грёз уже с другой кувыркается, — не удержался и рассказал брату о своём наблюдении.
— Тогда вывод один — они дуры эгоистичные, ибо нужно всегда думать, от кого потомство заводить!
— Ага, много мы с тобой думаем? — напомнил брату о положении вещей.
— У нас другое, а точнее, выбора нет! Пресветлая, но почему мне досталась иномирянка с Земли, да ещё и ненормальная? — взвыл в отчаянии брать.
— Дариил, стенать будешь потом, — решил прервать беседу с трагическим оттенком. Хотя на этот раз наши с ним молитвы схожи. Сам постоянно задаю такой же вопрос.
— Хорошо, страдания откладываю, — согласился он, а потом его посетила, надеюсь, недурная мысль, — слушай, я вот о чём думаю…
— Мне купол делать, или твои думы на этот раз не столь шокирующее? — вспомнил я последствия от его мыслей, когда он надумал, что моя птаха беременная.
— Ты мне что, до старости будешь об этом напоминать? Ошибся в выводах, с кем не бывает, да ты и сам не лучше меня накрутил, — упрекнул он меня ответно.
— Согласен, тогда мы с тобой, конечно, сглупили, до сих пор стыдно вспомнить. Мне моя сегодня припомнила гром, молнии и магический выброс.
— О, как? Она у тебя ещё и злопамятная? Не повезло. Ой, не повезло тебе братец, — начал он вновь сокрушаться, — одно дело дура, а другое дело злопамятная!
— Ну, во-первых, моя не дура, — не выдержал я, ибо было неприятно, когда моё сокровище оговаривают, даже если это делает брат, — а во-вторых, чтобы я не слышал, как ты гадости о моей говоришь, как ни крути, но она моя пара, пусть и проблемная. Наша обязанность не критиковать их, а помочь адаптироваться в новых условиях.
— Да кто ж против! Или ты думаешь, что я собираюсь отлынивать от своих обязанностей? Ты вообще за кого меня держишь?! — возмутился он, — моя хоть и бешеная, но я всё сделаю, чтобы птаха была счастлива, я помню о своих обязательствах! И всё же на душе становиться мерзко, когда тебя с грязью смешивают, ведь никто так никогда не делал. Да и не заслужил я такого отношения.
— Дариил, пойми, мы разные, не требуй от них невозможного, не могут они, по определению, сразу принять свою судьбу, — попытался донести до горя убитого брата истину, которую и мне было нелегко принять.
— Азерот, да всё я знаю. Просто сейчас со мной такое происходит… Тело, душа, сердце тянется к ней, как металл к магниту, а разум противится. Ибо гордость задета, да и тряпкой под её ногами не хочу становиться. Одно дело, когда заботишься с душой и от всего сердца. Другое — когда делаешь это из-за того, что должен, а в ответ получаешь плевок в лицо. Вот скажи, как потом жить этой птахой? Это ж словно ад, душа тянется, в неё плюют. Ты умом понимаешь, что не нужен, и готов послать всё к чёрту, а инстинкт толкает тебя вновь проходить через унижение.
— Ну уж не настолько твоя тебя и унижала, — решил немного успокоить брата.
— Да что ты говоришь! А вчера что было? — напомнил он мне о вчерашнем зрелище.
— Давай не будем отравлять наши будущие отношения вчерашним пьяным бредом, ну перепили девочки, всякое бывает, давай забудем, ну, или немного подшутим над ними, и квиты. Но страдать и сердце рвать из-за этого я не намерен. У меня ещё будут поводы для волнений, уж в этом я уверен.
— Согласен, давай попробуем, с чистого листа начнём, кто знает, может, бережным отношением, лаской получится переломить ситуацию.
— Рад, что ты понял меня, а теперь о деле. Сейчас ты сходишь за девочками, и мы порталом отправим их к месту сбора участниц отсева, я под личиной Ревиса приведу на отсев травницу, а затем незаметно уйду, а она будет стоять и следить за птахами.
— Тоже верно, девочек нужно охранять, — согласился брат, — подожди! — тут же почувствовав подвох, он всполошился, — эй! А кто будет под личиной травницы? Ведь Рус и Вера в это время на отборе будут?
— Ты, разумеется, — смеясь, ответил я, а вот брат после моих слов забыл, как дышать.
— Нет, — выставил он руки вперёд и замотал отчаянно головой, — и не проси, бабой я не буду! Ты что, совсем озверел?! — подскочил он с кресла и заметался как зверь в клетке по кабинету.
— Не обсуждается, — решил прекратить препирательство и его метания.
— Знаешь, у меня слов нет, — махнул на меня рукой и направился к выходу, — я — и баба, да что же такое! — продолжал он сокрушаться, выходя из кабинета.
Глава 17
После того, как Фел привела нас в «подобающий», по её мнению, вид, я ощутила себя словно в штукатурке.
— Вер, у меня ресницы так накрашены, что глаза сами закрываются, чувствую себя прям как Вий, для полноты образа не хватает сказать его коронную фразу: поднимите мне веки, — начала жаловаться подруге.
— Я тоже считаю, что перебор с косметикой, — поддержала она меня, подходя к зеркалу. — Хотя тонны грима не видны визуально, но зато ощутимы.
— Фел, скажи, там все так будут наштукатурены? — обратилась я к нашему визажисту и модельеру в одном лице.
— Разумеется, а как иначе привлечь внимание владыки? — никак она не могла понять причину нашего неудовольствия.
— Вот это я понимаю, боевая раскраска! — рассмеялась Вера. — Клоуны, блин! Хотя, ничего на первый взгляд, если, конечно, не знать, каков был первоначальный облик. Теперь понятно, откуда у них красота, одним словом, рукотворная. Ты только представь такую картину: барышня смоет грим, и опа, у Азерота инфаркт. — рассмеялась Вера.
