— Если меня кто-то и побеспокоил, так это вы.
— Я очень, очень извиняюсь перед вами, — тон его повеселел: — Поклонился бы, но, увы, вам в темноте этого не разглядеть, — тут тон мужчины стал серьёзным, — Впрочем, пойду я. Надо всех дозорных расспросить. Спокойной вам ночи, принцесса Рён. Вы не волнуйтесь, мои воины своё дело знают. Можете спать спокойно.
Эх, а я только-только привыкла спокойно спать всего лишь с занавешенными окнами! А у них тут, оказывается, уже кто-то по ночам шастает? Неизвестно кто и неясно куда?! Или… или Тин под этим предлогом явился выяснить, не поселился ли в моей постели какой-нибудь более удачливый конкурент?
Не удержалась и съязвила:
— Конечно, ваши воины своё дело знают! Единственное, что у вас стряслось, так это дворец в пыль разнесли! Да ещё и разрушитель припёрся прямо посреди бела дня!
Глава стражи или же его помощник шумно вздохнул, но ответил беззлобно:
— Но всё же, эта единственная неприятность, что случилась за последние несколько лет. Всего лишь одна ошибка. А у людей всё намного беспокойнее.
Вздохнула и я.
Нет, в чём-то он был прав. Тут не ограждали дома массивным высоким забором. Разве что изгородью живой или кустами цветов. Не было калиток с дверью и защёлкой. Не было собак: ни на цепи, ни свободно разгуливающих у домов. Вот даже на дверях просто щеколды. Скорее, чисто символически. Да и окна разве что занавесками прикрывали. Разве что от солнца, для любителей поспать подольше по утрам. И дома у эльфов стояли на приличном расстоянии друг от друга. И ничего, и все спали спокойно, не боясь ни воров, ни наёмных убийц. И тех и в правду здесь почти не видали. А ежели кому-то из остроухих и хотелось кого-то переплюнуть или отомстить, то они просто вызывали того посостязаться в каком-нибудь искусстве. Очень спокойная в целом жизнь, большое доверие друг к другу. Лин ещё сказал, что их Лес охраняет. Лес их предупредит о грядущей опасности, если чего. Что, мол, живое растительное пространство вокруг дома, согретое любовью и заботой жильцов, обласканное, будет жильцов беречь и предупреждать, если чего. Лес вместо собак, мда. И, что самое удивительное: у эльфов эта штука проходила — Лес их пуще собак берёг.
Тин снова пожелал мне ласковых снов, попросил поверить в силу и мужество его стражников и, ему, заодно — и ушёл.
В общем, до утра я уснуть не могла. Даже обложив себя на кровати чем-то тяжёлым. Всё сидела, прислонившись к спинке, вслушиваясь в темноту, готовая запульнуть по первому же неизвестному объекту, что в окно вдруг залезет. Или под кровать нырнуть.
Никто не пришёл. Напрасно прождала. И не выспалась, увы.
Впрочем, Тин с утра был ещё более замученный, чем я. Будто не просто не спал, а я ещё и весь Лес умудрился обежать вдоль и поперёк, да не один раз. Хотя, может, так оно и было.
Вопросительно посмотрела на воина. Тот серьёзно ответил:
— Всё под контролем. Не волнуйтесь, чуть помолчав, добавил, — Кстати, мы несколько ловушек установили у ваших покоев. Так что чужаки вряд ли смогут к вам проникнуть ночью.
Какая забота! Обо мне или о ваших конкурентах? Наверное, это позорно для мужчины — угодить в ловушку, не дойдя до спальни дамы его сердца или там просто жертвы на соблазнение.
Грустно улыбнувшись, уточнила:
— А если… если и мне ночь понадобится? Выйти по нужде?
Эльфы поморщились так, будто я радостно поставила перед ними тарелку дождевых червей, слизней и пиявок и бодро предложила угощаться. А чего такого? Ведь вроде же вы любители природы?..
— На вас эти заклинания не подействуют, — с улыбкой поспешил заверить меня Тин, — Простите за беспокойство, но это ради вашей же пользы. Чтобы вы могли и впредь спокойно спать по ночам.
Или… кто-то в Лес ночью всё-таки проник? А они не поймали? Раз вдруг озадачились обороной моих покоев? Но кому сдался этот лес? Дворец-то тут уже порушили!
Хотя… одного разваленного дворца, уничтоженного неизвестным, да ещё и припёршимся бессовестно среди бела дня, магом, вполне хватит, чтобы остроухие насторожились. Но всё-таки… кто такой наглый, что прямо днём старый и величественный дворец развалил, творение лучших древних мастеров? И кому вздумалось шататься по лесу по ночам? Но, мне, возможно, об этом не расскажут. Мол, не женское это дело, да и положитесь, мол, на нас.
Чуть посидев и послушав учителей, решила обратиться именно к Тину. Попросила его донести мою идею до короля. Мол, ежели меня так мечтают увидеть замужем, то пусть у всех желающих, у которых нету жён, будет возможность показать мне своё мастерство. Да и сами пусть развеются. Ведь мужчинам вроде нравится состязаться друг с другом? Хотя бы просто ради состязания? Не сказать, чтоб Тин одобрил — что-то мелькнуло в его глазах такое, мрачное — но просьбу передал.
И к вечеру в мою гостиную явился сам правитель остроухих, весьма бодрый. И предложил назначить турнир через два дня. Вот не терпелось папаше меня пристроить. Про условия он особо не расспрашивал. Его больше радовала возможность меня кем-нибудь впечатлить. Тем более, я сама вдруг этого захотела. Разве что попросил, чтоб без убийств обошлось, если я вдруг затею что-то опасное. Чтоб если и опасное, то в меру. Что я и пообещала. Умолчав, что день турнира станет убийцей надежд у многих из них.
"Первая песня Леса" 8.7
Как там будущим соперникам, спалось или нет, не знаю, но мне спалось очень сладко. Надежда избавиться от всех возможных женихов сразу приятно грела душу. Хотя, правда, уже когда засыпала, мелькнула заинтересованная мысль, а вдруг там кто-то по-настоящему в меня влюблён и кто бы он мог быть?.. Но, впрочем, мысль появилась и потухла в объятиях сновидений.
Детский смех носился над лесом, вместе с длинными прядями растрёпанных волос, рыжих, чёрных и снова рыжих. Тонкие руки с маленькими ладошками, играя, задевали кусты — и на бегущих сзади с веток кустов и тонких молодых деревьев падали капли росы.
Замолкали птицы, завидев их или сбитые на середине песни их громким смехом. Но, впрочем, вглядевшись и вслушавшись в поднятый ими шум, срочно оглядывали свои музыкально-песенные сборники и затевали уже что-то новое, погромче и пободрей. Лес, постепенно весь менял свою мелодию, ритм звуков, настраиваясь на общее бодрое шумное радостное пение хором.
Смеялась девочка, бегущая впереди — бледнолицая, рыженькая, веснушчатая и даже теперь невероятно красивая — и громко, быстро билось её сердце. И весь Лес постепенно вслушивался в её смех и в её дыхание, в биение её сердца — и весь Лес вдруг сменил ритм вслед за биением её сердца.
Она вдруг остановилась, вслушиваясь в свои ощущения, прислушавшись к дыханию и шуму леса.
— Лилия! — радостно вскричала женщина, поравнявшаяся с ней, протянула к ней руки.
Очнувшись, малышка засмеялась и шмыгнула из-под протянутых рук.
