— Чокнутые! — проворчал Мишур.
Но, впрочем, смотрел за ними с интересом. Да и кровь уже убирал аккуратно своей магией.
Вот замедлился ритм музыки и танцоров, а потом ускорился.
Они подпрыгивали, они приземлялись, пружинистыми движениями… Всплёскивались волнами их длинные волосы, собранные в «хвосты», подвески с кистями, волнами заходились и кружили клетчатые юбки со складками… Они приземлялись одинаково, в один миг подскакивали… И когда Нэл и Миру оказывались напротив друг друга и встречались взглядами, то снова и снова усмехались, смотря друг на друга.
А потом музыка стала глуше, медленнее… ещё медленнее… всё медленнее и медленнее… Стихли совсем барабаны, примолкла ленивая флейта, и без того подвывавшая редко…
Они медленно прошлись, отдаляясь от лезвий — у меня вырвался облегчённый вздох — и, уже под завывания только визгливого мешка с деревянными трубками прошли, просто кружась, на небольшом отдалении от скрещенных мечей, а потом вокруг них… Всплёскивались волнами их длинные волосы, собранные в «хвосты», подвески с кистями, волнами заходились и кружили клетчатые юбки со складками… всё медленнее и медленнее…
Наконец, они остановились. Шумно и почти одновременно выдохнув. И первым делом взглянули друг на друга, устало улыбаясь. Поклонились друг другу. Потом поклонились уже на три стороны — соперникам и зрителям.
Мишур вдруг вскочил и громко захлопал.
— Молодцы! — проорал он, — Вы облажались, но всё равно это было нечто!
Акар захлопал. Син через несколько мгновений. Да и многие из зрителей поднялись и захлопали. И, среди них, даже мой отец. А наблюдавшие с холма драконы вообще дикий ор подняли, заодно с хлопаньем.
Нэл пошатнулся. Миру цепко сжал его за предплечье. Эльф виновато улыбнулся ему. Его нога вовсю была в крови, да и рубашка взмокла.
Син поднялся и сунул свою флягу с остатками отвара Нэлу. Тот, коротко кивнул, принял, открыл и выпил всё, жадно. Мишур подхватил его за локоть, увлекая куда-то. Син положил ладонь дракону на плечо и, столкнувшись с его сердитым взором, качнул головой, взглядом указал на меня и короля.
Нэл покосился на приятеля и первым пошёл к королю, оставляя на камнях за собой кровавые следы. Миру пошёл рядом, шаг в шаг. Они почти дошли до нас, когда Нэл, поморщившись, опустил взгляд на окровавленную ногу, невольно на ноги приятеля взглянул. Заметил, что тот идёт шаг в шаг. Их взгляды встретились. Они весело, словно не было ни ошибки, ни той опасности, ни боли раненного, улыбнулись друг другу.
Они подошли к нам. Мишур тем временем колдовал над ровной каменной плитой, снова превращая её в разные, гладкие-гладкие, подогнанные друг к другу камни, как и на всей площади.
Миру вблизи пристально взглянул мне в лицо. Он, кажется, был красивым, но мне непривычны были черты его лица. И ещё принц из Жёлтого края был на пол головы ниже Нэла. А Нэл, кстати, поцеловав мне руку после своего знакомого, почему-то смутился. И отступил к Миру, вообще не поглядев мне в глаза.
Мы… мы же вроде не ссорились! Чего это он даже в глаза мне не посмотрел?! И… это же для меня состязание! И выступления для меня! Что он так?..
Нэл шумно выдохнул. Миру опять сжал его за предплечье, словно боясь, что сейчас свалится. Ох, он же сильно устал. И чего это я так злюсь? Так станцевать как они я не смогу. А Нэл даже раненный шёл до конца. Вот и пауза у них вышла совсем небольшая из-за заминки. Всё-таки, они большие молодцы! А какой танец!
Мишур куда-то увёл Нэла и Миру. Точнее, звал только эльфа, но принц напросился за ним. Стал готовиться другой остроухий. Син снова сел, задумчиво поглаживая чистый подбородок. То ли тщательно выбритый, то ли от природы лишённый растительности.
Один из моих учителей выступил с песней. Стал готовиться незнакомый мне эльф.
Проворчала:
— Син — трус!
— Он стратег, — отец с усмешкой посмотрел на меня.
— Но он вообще избегает вступать в схватку!
Син вдруг посмотрел на нас. Они с Хэлом вежливо улыбнулись друг другу, коротко.
— Он наблюдает за успехами и неудачами соперников, — с хитрой усмешкой шепнул мне король эльфов.
— Но… какие неудачи? Там разве что Нэл с Миру…
Син снова покосился на нас, сам уже хитро улыбнулся.
— Да нет, — папаша засмеялся, — Там не только они ошиблись.
— Но я ничего не заметила! — вздохнула, — Все выступали так красиво.
— Да нет… — отец улыбнулся ещё шире, даже глаза его карие весело заблестели, под густыми крыльями тёмных ресниц, — Они там многие ошиблись.
"Первая песня Леса" 8.11
Остались семеро участников — и Син вообще куда-то свалил. Стратег, блин. Трус натуральный — вот он кто!
Зато вернулись Мишур и Миру, Нэл. Уселись рядом. Принц Песчаных холмов иногда косился на друга. Тот, будто почувствовав его взгляд, поворачивался к нему и улыбался. Миру кивал. Человек уже переоделся в ту же одежду, в которой был вначале. А Нэл — в эльфийскую, тускло-синюю, штаны и длинную рубашку из одной ткани, с редкой чёрной вышивкой и совсем редкими всполохами, сделанными серебряными нитками, чуть поблёскивающими на солнце. Да снова в сапогах оба. Принц часть волос подколол сверху, со шпилькой и сеткой-браслетом, часть оставил роскошным покрывалом спадать на плечи. Мда, такой гриве и девушки позавидуют! Локти будут грызть от зависти. И соперниц заодно. А Нэл у шеи волосы в «хвост» обычным чёрным шнурком связал. Он сидел ровно и невозмутимо, но как-то уж очень часто на него косился приятель. А Нэл как будто его успокаивал своей улыбкой.
К середине чьей-то песни Син вернулся. Но…
Кажется, это сверху холма, где примостились драконы, послышался такой единодушный одобрительный свист.
Син задумчиво сел на своё место, придерживая что-то, завёрнутое в ткань. Из одежды на нём были только чёрные штаны. Вот, он резко отдёрнул свёрток от зевнувшего Акара, потянувшегося вверх руками. И… поскольку участники сидели спиной к зрителям, то мне стало видно не только спину и длинную тугую чёрную косу, начинающуюся от шеи и спадающую на землю, но и тонкий причудливый чёрный рисунок, тянувшийся от шеи и левого плеча Сина на его правую лопатку, где тонкие, кое-где шипастые ветки превращались в роскошный куст. Смотрелось странно, но интересно. Интересно, а зачем на коже-то рисовать? И когда успел?..
Эльфийский мужчина в паузе между седьмым и шестым выступающим о чём-то пошептался с учителями. К ним скользнул Мишур, что-то вроде предложил — и остроухий серьёзно кивнул ему.
Он вышел пятым с конца. И, когда прошёл на центр площадки и наконец-то развернулся к зрителям лицом, то от драконов донёсся восхищённый вздох. Один из вздохов сменился отчаянным женским визгом, потом уже мужским возмущённым воплем.
А посмотреть было на что.
