Эхм… Нис… сестра Тина?..
Так… её не любовник, не Син, мог подговорить подружиться со мной, а Тин? Чтобы Сину насолить или что бы мне не было скучно? Или… зачем?.. Да и… Похоже, Нис там в какой-то день тоже влезла, так как однажды сама стала любовницей Сина. Да и именно она — и только она — явилась посмотреть на его казнь, танцевала перед ним, чтобы подарить хоть немного красоты на прощанье. Эх, странные они, эти эльфы! И… и чего ж Тин не бесится, что его приятель кинул его сестру, с которой несколько лет спал, да переметнулся ко мне в женихи? Эх, не понимаю!
Да и… когда она беседовала со мной, не замечала у неё ненависти ко мне, хотя вроде она — его давняя любовница, а я — возможная невеста, которую тот вдруг нашёл. Или… всё же притворялась?.. Я не знаю о её настоящих чувствах. И, увы, уже успела понять, что эльфы — мастера выдержки и укрытия своих настоящих чувств и мыслей. Драконы в этом плане намного лучше… Ох, как я устала от этого скрытничанья и недомолвок! Да даже Лэр… Допустим, про казнь и помилование Сина брату ничего не сказали. Но с Матарном то он поссорился сам! Но мне ничего не сказал толком, что там было. Неужели, во всём этом проклятом Эльфийском лесу нету ни единого эльфа, который мог бы быть честным со мной?! Драконы намного лучше эти врунов остроухих! Эх, и почему папаша мой — не из крылатых?..
Вздохнула. Но, что я могла поделать? Родителей не выбирают. Разве что могу развлечься, понаблюдав за состязающимися. Ага, и пакость им подбросить, с голубой лилией. Надеюсь, хотя бы тут наследник не соврал — и этот якобы чудной цветок и в правду выкинет что-то особенное?..
В последнем, решающем поединке сошлись Мишур и Син. Точнее, они было начали, встали напротив друг друга…
За спиной Мишура вдруг возникла молодая черноволосая женщина. Волосы в высокую причёску собраны, золотыми и серебряными шпильками со странными камнями-кристаллами. Белая рубашка до середины бёдер с закатанными рукавами. Да длинная юбка, будто вылитая из золота, с разрезами до середины бедра. Одежда её была залита кровью. Женщина подхватила Мишура за косицу, рванула на себя — тот, почему-то не заметивший её магии, невольно подался назад — и ещё и коленкой пнула под зад.
— Счас уро… — рявкнул дракон, оборачиваясь, но, увидев её серьёзное лицо, вдруг как-то заткнулся.
— Какого хрена ты спёр у меня камни? — она вновь рванула за косу, подтягивая Старейшину к себе.
Тот поморщился, исчез. Появился поодаль. И взвыл, поскольку конец его косицы по-прежнему оставался у неё в руках, а теперь она её ещё больше натянула.
— Какого хрена ты спёр мои камни? — строго повторила драконка вопрос.
Иначе я не знаю, кто ещё мог прерывать поединок одного из драконьих Старейшин, да ещё и так открыто хамить ему. Разве что жена. Или очень стервозная любовница.
— Ну… надо было, — смутился высокий мускулистый массивный мужчина под взглядом этой женщины.
Женщины не мускулистой, но и не худой. Всё-таки, грудь её, сильно обтянутая рубашкой, да бёдра, подчёркнутые юбкой были приличной пышноты. И всё же он почему-то перед нею робел.
— А мне они не нужны были? Ты так думаешь? — она нахмурилась.
— Ну, это… — он смущённо потупился, но, впрочем, тут же посмотрел ей в глаза, сердито, — Я тебе потом верну, ладно? Хорошие сделаю. Ты же ж меня знаешь! Я дерьма не… — и он взвыл, когда она вновь рванула его за косицу.
— Я хочу справедливости сейчас! Ворюга ты проклятая!
— Но это… — он вдруг прикинулся сердитым, — Слышь, да на нас же все смотрят! Ты пошто меня позоришь?
Драконка задумчивым взглядом окинула притихшие заинтересованные эльфийские ряды, кивнула кому-то из знакомых ей драконов. Снова повернулась к напрягшемуся Мишуру. Усмехнулась:
— А я хочу справедливости прямо сейчас.
— Да я ж Старейшина! — сдавленно шепнул он, но, впрочем, шептать при такой толпе эльфов, кажется, было бесполезно, хотя он отчаянно и пытался выкрутиться.
— Вот и предоставь мне ту самую справедливость! Коли ты Старейшина.
— Да это… Слышь, да у меня ж финальный поединок! Вот прям счас начался!
Женщина покосилась на замершего Сина — тот, пряча улыбку, поигрывал с кинжалом — и серьёзно сказала:
— Надеюсь, он тебя сделает.
Тут Мишур вдруг… отбросил оружие и, рванув её за свою же косу к себе, сжал в крепких-крепких объятиях и впился в её губы в долгом страстном и жадном поцелуе. Син продолжил невозмутимо поигрывать кинжалом, да ещё и насвистывать что-то. Блин, эти двое… Их губы и их руки… Я испугалась, что они прямо счас при всех нас друг друга разденут и… и всё такое…
Син вроде смотрел на своё оружие, но невозмутимо уклонился от кинжала, который метнул Мишур, отлепившись от женщины.
— Я тебе долг верну, Арлика, — сказал он, серьёзно глядя ей в глаза, — Но не сейчас. Блин, ты можешь мне поверить?!
— Ладно, с прошлого раза ты стал лучше целоваться, — драконка снисходительно потрепала его по щеке, — Но я не забуду, что ты спёр у меня Кровавые камни, над которыми я столько сидела.
— Что… без искусственного ускорения переходов? — произнёс он сдавлено.
— Естественно, — злой взгляд.
Мишур тяжело вздохнул и поклялся ей всё вернуть.
— Я припомню! — она погрозила ему пальцами.
— Разумеется, — мужчина подхватил её руку и страстно поцеловал
От вскинутой ноги уклонился. Несколько быстрых, молниеносных движений. И она застыла, покачивая на сорванной цепочке его ящерицу с причёски.
— Неет! — взвыл Мишур, — Так нечестно!
— С тебя пятьсот Кровавых камней или не верну! — фыркнула она, подмигнула его сопернику — тот легко поклонился — и испарилась.
— Вот зараза! — сердито выдохнул дракон, хотя тут же задумчиво прибавил, ущипнув свою бороду, — Но красивая…
И, вздохнув, повернулся к Сину, продолжающему крутить кинжал туда-сюда.
— Прошу прощения за заминку. Ну, начнём?..
— Давай.
Поединок вышел яростный — оба противника были сильны — и обоим хотелось победить. И дрались они очень долго. Дракон даже не начал запыхаться: его выносливость поражала. Одежда Сина вся вымокла от пота. Руки у него дрожали. И кашель начался, пока небольшой.
— Сдохнуть хочешь? — проворчал крылатый, — Зря мы тебя лечили?!
— Если отступлюсь — сдохнет моя репутация, — криво усмехнулся остроухий мужчина.
— Ну, дело твоё, — ухмыльнулся его соперник.
Син попросил перед боем воды. Король налил ему сам. Правда, Син не только пил, но и устало смотрел куда-то вдаль. Кажется, он сам начал выдыхаться. Вот, будто невзначай грудь потёр. А ему ж говорили, чтобы в ближайшее время не дёргался, чтобы не вызвать осложнение! Но, ладно, он хотя бы стремится к победе, хотя и под угрозой подорвать здоровье. А Нэл, хотя у того и была возможность восстановить справедливость, отказался от победы сам.
