На столике у рукомойника нашёлся графин с душистым прозрачным жидким мылом цвета гречишного мёда. Ещё и лепестки цветов внутри плавали. Розового цвета. С растений разного вида. Эльфы…
— Ты причесалась? — мрачно уточнил отец, когда шум воды от рукомойника стих.
— С-счас.
Он отправил Лэра за полотенцем на кухню, кровь с пола протереть.
— Давай я? — тихо шепнула, когда молодой эльф вошёл.
— Я Лэра попросил, — сердито отозвался отец из библиотеки, — А ты причешись и принеси чистое полотенце для меня.
Рука моя дёрнулась к шкафу, вцепилась в крайнее, светло-зелёное. Ух ты, какая сосна вышита!
— Мокрое, — проворчал король, — И причешись сначала.
Сложно причёсываться, когда трясутся руки. Хорошо хоть у меня волосы были короткие, быстро расчёсывались. И полотенце послушно намочила, отцу принесла. Брат уже книги и свитки с пола убрал. Расставил аккуратно на шкафу. Сейчас старательно оттирал пол. Король всё ещё сидел, запрокинув голову, с закрытыми глазами. Но всё хорошо слышал. Потребовал:
— Давай полотенце.
И глаза открыл, когда уже подошла к нему. Взял полотенце, со вздохом лицо протёр.
Лэр, отдраивший пол, отнёс полотенце на кухню — из-под крови просвечивала красивая жёлтая вышивка в виде полевых цветов — и робко подошёл к нам.
— Значит, так, — сказал отец, мрачно посмотрев на нас, — Ничего не было.
— Но… — робко начал наследник.
— Ничего! — отрезал король. У меня просто кровь носом пошла. От переутомления.
— Но тебе надо показаться лекарю! — возмутился его сын.
— Ничего не было, — Хэл швырнул полотенце на стол.
Какое-то время сердито смотрел на нас. Мы с братом притихли. Я невольно ступила поближе к Лэру.
— Смотреть, как мучается тот, кто выпил яд из Чёрной чаши, будет ещё страшней, — холодно припечатал король.
Снова вспомнив падающего Сина, дёрнулась. Брат крепко меня обнял.
— Не говори об этом! — попросил он умоляюще, — Опять её доведёшь.
— Король обязан уметь контролировать себя, — Хэл вроде сказал это спокойно, но было что-то такое в его глазах. Кажется, он сильно рассердился. Ну, ещё бы! Разнос устроили мы. Для него.
Тут запела какая-то птица. Не к месту. Осенью. Кажется, на дереве, соседнем с тем клёном. Хэл покосился на клён. И взгляд перевёл, возможно, на ту необычную птицу, перепутавшую время года. Тяжело вздохнул. Сказал устало, продолжая смотреть куда-то на лес:
— Лес, я всё помню, — задумчиво лоб потёр, около раны, кровь на которой начала подсыхать, — А, нет… Мир… — снова осторожно коснулся лба, раны, — Это ведь мир захотел поговорить со мной? Сама Мириона?
Чудная птаха опять запела. И на этот раз как будто нежнее и веселее.
Правитель эльфов долго молчал, устало, потом добавил, смотря туда же:
— Я благодарю тебя за то, что ты пытаешься позаботиться обо мне. Хотя и странно, что ты вспомнил обо мне именно сейчас.
Ээ… что?! Отец… сейчас обращается к душе Мирионы? И… и он серьёзно верит, что мир имеет душу, умеет мыслить и чувствовать, хотя и по-своему? Даже он верит в это?! И… и мир иногда может разговаривать с нами, а когда-то запросто общался с людьми Первого народа, сотворённого Творцом? Ладно Лэр… Брат молодой и в это верит, но отец-то намного нас старше! И… и он сам в это верит?..
Покосилась на брата. Тот внимательно наблюдал за отцом. Взволнованно, будто что-то важное случилось. Хотя я и не понимаю, что?..
— Почему именно сейчас? — спросил Хэл дрогнувшим голосом, — Я не помню, чтобы ты прежде обращалась ко мне, Мириона. Лес мог… Но ты — не душа Леса. Ты знаешь намного больше, чем он.
Птица издала короткую трель, грустную.
— Ты… — голос эльфийского короля дрогнул, — Вздохнула?
Птица запела снова, уже бодро, подольше. И снова притихла.
— Значит, ты сейчас вздыхала…
Точно такая же трель.
Это… это и в правду похоже на разговор! На разговор двух разумных существ. Если бы птица была ручная или Хэл управлял ею при помощи способностей, которые имеют остроухие, он бы не был сейчас таким растерянным. Или… был?
— Так что же ты хотела сказать мне сегодня?
Тишина. Мы все напряглись.
— Прости, но я не слышу твой голос. Я вижу только знаки, — грустно произнёс Хэл после долгой паузы, — Я заметил твои знаки. Я подозреваю, что мир захотел поговорить со мною. Но не понимаю почему?..
Тишина. В лесу все остальные звери притихли. Даже ветер листвою шуршать перестал.
— Почему только сегодня мир заговорил со мной? — эльф вдруг выскочил из кресла, рванулся к окну, судорожно сжал подоконник, — Почему сегодня?!
На подоконник возле него опустилась птаха. С жёлтым пузом, поделённым пополам чёрной полосой. С большими белыми щёчками на чёрной голове. Серые крылышки с белой полоской. Серо-зелёная спинка. Ой, и в Эльфийском лесу живут синицы! Хотя… как я успела заметить, тут обитала много живности, как и в других странах Белого края. Хотя люди и байки травили, будто здесь много чудных цветов, зверей и птиц, таких, что прямо дух захватывает от восторга или от ужаса. Нет, иногда случалось встречать здесь непривычное что-то. Может, послы привозили из других краёв?..
Хэл сказал задумчиво:
— Птица… рядом…
Она подпрыгнула ещё ближе к нему и замерла, внимательно смотря на него.
— Птица ещё ближе…
Ещё один прыжок к нему.
— Птица ещё…
Она отпрыгнула в другую сторону, будто обиделась за непонимание.
— Птица ближе? — спросил Хэл взволнованно.
Птаха ещё подальше отскочила.
— Сегодня птица ближе?
Прыжок к нему.
— Сегодня ближе…
Подпрыгнула почти вплотную, к его окровавленной руке. Хэл посмотрел на неё, на свою руку, на кровь.
— Именно сегодня ближе?
Птаха вдруг бесстрашно запрыгнула ему на руку, около ещё влажной струи крови. Мужчина долго смотрел на неё.
— Я тебя ранил? — спросил он хрипло.
Синица отпрыгнула от него подальше.
— Прости, если я тебя сильно ранил, мир! Но… чем?
Птица подпрыгнула на месте. Как будто возмущённо.
— А если… — начала было я, но брат мне рот заткнул. Крепко.
Возмущённо промычала. Он ещё плотнее руку мне ко рту прижал. А меня — к себе, чтобы не вырывалась и не отскочила назад.
— Это очень важное событие, — возмущённо шепнул Лэр, — Не просто наш Лес, а, кажется, сама Мириона снизошла до разговора с нашим отцом! Пожалуйста, не отвлекай его.
