Радовало меня лишь то, что они жили далеко, почти у самых гор. И я не видел этого мальчишки. Но я слышал о нём. Я не хотел слышать, но, когда мои уши ловили обрывок разговора об этой семье, я с жадностью вслушивался.
Второго сына моей любимой женщины назвали Нэл. Он довольно-таки быстро стал серьёзным, понял, почему они живут отдельно от остальных. Видимо, ему рано рассказали о старшем брате, которого он никогда не увидит. О том, как брат своим безрассудным и отчаянным поступком спас ему жизнь. И Нэл проникнулся этими историями, благодарностью к погибшему Кану.
Он стал расспрашивать, как одевался его брат, что любил. Он стал просить, когда была возможность, кормить его едой, которую любил его брат, одевать, как Кана. Он даже решил стать мастером флейты! И хотя у него никакого таланта не обнаружили, Нэл учился очень усердно. Я слышал слова его деда: тот потрясённо рассказывал кому-то — не зная о моём присутствии — об одном визите в тот дом. Когда он увидел своего восьмилетнего внука. А тот стал ему играть все те мелодии, которые его брат когда-то играл! С особенной серьёзностью мальчик исполнил любимые мелодии Кана. Он даже играл какую-то мелодию из сочинённых Каном. Дед возмущался, что та слишком простая и песня к ней простая и всё это как-то по-человечески звучит, но юный музыкант свою любимую песню предавать не желал. Ту самую, которую Кан исполнил Тэл и её супругу незадолго до того, как их схватили. Ту самую, последнюю мелодию, сыгранную Каном.
Дуб стоит вопреки ветрам
Среди бурь и среди невзгод.
Дуб стоит вопреки ветрам
Не один единственный год.
Не сломался дуб, не засох.
Свет далёких звёзд повидал.
Крепкий дуб ни единый свой вздох
За столетия свои не отдал.
Он тянулся всегда только ввысь.
Будто б в росте свою видел цель.
Иногда на ветвях засыпала гордая рысь.
Иногда под ним пел менестрель.
Под его тяжёлой и плотной листвой
Прятались люди от холодных струй.
Осенью взмывал волчий вой.
И могучий был ветродуй.
Дуб стоит вопреки ветрам.
Всем даёт у себя он приют.
Даже злобным колючим кострам
Не свалить дуб, как искрами ни плюют.
Для чего ты стоишь, одинокий мудрец?
Ведь однажды и ты пропадёшь!
Своей свободы хранишь ты венец,
А потом в никуда уйдёшь!
Дуб ответил лишь несколько слов:
— Чтоб создать своё продолженье.
Это истина древних основ:
Жизнь продолжит опять рожденье!
Дуб стоит вопреки ветрам,
Сберегая маленький ствол дубочка.
Знает старец, что в дали где-то там
Его возродит его взрослая дочка.
В своей последней песне мой сын пел о надежде. Странная, наивная песня о надежде и дубе, который устоял. Я слышал только раз эту песню, когда её напел его дед, но я запомнил её, как и последний взгляд моего первенца на меня…
Мне ещё тогда захотелось увидеть этого Нэла, узнать, что он обычно играет, ведь всё это любил исполнять мой сын. Сын, о которомя я почти ничего не знал.
Когда Нэлу было девять лет и пять месяцев, он сам пришёл ко мне. Растолкал заклинанием моих стражников — у него тоже были незаурядные способности к магии — и спокойно явился в тот зал, где я был. Он безошибочно определил место моего нахождения!
Одежда белая с серебряной вышивкой — такую, слышал, любил и его старший брат. К поясу крепится футляр со флейтой: Кан тоже часто таскал с собой флейту. Каштановые волосы до плеч. Красивые серо-зелёные глаза, тонкие чёткие красивые черты лица. Вот он-то как раз был похож на супруга Тэл. И на неё.
Нэл преспокойно подошёл ко мне. Остановился на расстоянии трёх моих шагов. Серьёзно взглянул на меня снизу вверх.
— Приветствую вас, мой король! — сказал он тихо и мягко, и низко поклонился мне.
У меня защемило сердце. Его сын сейчас стоял передо мной. А моего сына уже не было на свете.
— Я слышал об истории, случившейся с моим отцом. И о том, как мой брат, Кан из семьи Танцующего снега, переступил Грань, — сразу преступил к делу Нэл.
Устало спросил, оторвавшись от свитка:
— Так что же ты хочешь от меня, мальчик?
— Я не верю, что мой отец и в правду затевал мятеж, — сказал ребёнок без малейшего смущения, строго смотря мне в глаза.
— И что же? Обвинишь меня в плохо проведённом расследовании?
— Нет, — он качнул головой.
В нашем первом разговоре Кан сделал точно также! Он… так хорошо изучил все его жесты, повадки и особенности?
— У меня к вам деловое предложение.
Отодвинув свиток, недоумённо уточнил:
— Какое же?
Нэл глубоко вдохнул, шумно выдохнул. И потряс меня следующим заявлением:
— Я готов верой и правдой служить вам, мой король, ровно столько, сколько вы укажите. Готов исполнить любой ваш приказ. Даже… — его голос дрогнул, он опять вдохнул, выдохнул, словно готовился нырнуть в ледяную воду, и выпалил, уже быстро и взволнованно: — Я даже готов стать разведчиком среди людей! А в обмен на мою верную службу вы вернёте семье Танцующего снега статус обычной верноподданной эльфийской семьи.
Обычно разведчиками становились осуждённые на казнь. Или совершившие ужасный поступок. И большинство даже больше хотело отпить яду из Чёрной чаши, чем пойти в мир людей. Потому что для большинства эльфов — признанных ценителей прекрасного — добровольно окунуться в мир грубых людей, мало ценивших красоту, было воистину ужасно. А тут… тут ко мне пришёл ребёнок и сам предложил мне сделать его разведчиком!
Взглянул на него очень строго — он стойко выдержал мой взгляд — и грустно спросил у него:
— Мальчик, ты хоть понимаешь, что только что мне сказал?
Он совершенно серьёзно ответил мне:
— Я обдумывал этот ход много лет. Так что я искренен в моей просьбе. Я, насколько это было в моих силах, изучил данный вопрос. То есть, труд разведчиков и их положение в эльфийском обществе. На данное время я даже располагаю некоторой информацией о трудности и опасности этого занятия. Я подозреваю, что на деле всё намного опасней и страшней, но это меня не пугает. Единственно моё условие…
— Условие? — удивлённо поднимаю брови.
