Так… она всё-таки зачала тогда? Хватило одного дня?!
— Извините, — произнёс Хэм — и ударил мою дочь по руке.
Кровь хлынула на белый камень с чёрными прожилками — и все мои спутники напряжённо всматривались на лезвие. Как кровь стекает с него на землю, а оно остаётся девственно чистым. Но я понял всё ещё прежде, чем они.
Сердце прежде как будто пропавшее, выпавшее из груди, вдруг бешено забилось.
Я пристально вглядывался в лицо моей дочери, единственной моей дочери… моего третьего ребёнка! Да ещё и зачатого вместе с ней… дочку моей радуги…
— Первое поколение! — растерянно объявил нам Хэм.
Сердце снова замерло, но не от смысла его слов.
Та девочка… которая ещё неуверенно шла по земле в тот день, цепляясь за руку своей матери… Та девочка, которую моя радуга держала за руку… Это… это была она?! Моя дочь?! А я… я не вгляделся тогда… я ничего не понял!
Маги сняли с неё заклинание. И те двое, сжимавшие руки её, выпустили. И я подался вперёд, вгляделся, не осталось ли на запястьях моей малышки синяков? Если они только посмели навредить ей…
Все эльфы опустились перед ней на одно колено, в традиционном поклоне. Которого, впрочем, не знала она. Рубашка и безрукавка вздымались над её грудью быстро-быстро. Она не понимала, зачем на неё напали, ранили, а теперь застыли в странных позах, отступив.
Моя малышка… Надо же, жизнь подарила дочку и для меня! Причём, дочку моей радуги! Мы сходим вместе к матери, навестим её. Хотя, может, придётся подождать, чтобы не наткнуться на её приёмного отца. Или всё же?.. Да, придётся рассказать ему всё, чтобы спокойно дал нам её забрать. Да, он, может, до сих пор ненавидит меня, первого, кто ласкал его жену. Но вроде бы весть, что его приёмная дочка — принцесса, да ещё и эльфийского народа, обрадует его?.. По крайней мере, большим количеством золота можно уладить большинство из вопросов, как сложных, так и лёгких.
Дочка напугано отступила. К костру.
Нет, куда же ты?! Загоришься же!
Но заклинание вышло у меня интуитивно. И пламя я почти сразу потушил — оно и одежду её задеть особо не успело.
Я вышел из-за деревьев и, улыбаясь, пошёл к ней. К моей малышке. Сказал ей радостно:
— Здравствуй, дочка!
И спутники мои почтительно расступались, меня к ней пропуская. Вот, я сейчас разгляжу её близко-близко. И обниму. Я обниму свою дочь!
А она… моя малышка сама вдруг направилась ко мне. Я замер, внимательно смотря на неё.
Девушка подошла ко мне совсем близко. Я собрался было обнять её, но замер, от странной улыбки, вдруг появившийся на этом симпатичном лице. Улыбке-оскале, которая её вдруг обезобразила. А она…
Дочка вдруг плюнула мне в лицо.
Да ещё и ударила со всей силы по моему лицу, слюну размазывая.
За что?!
Она прошипела со злобой:
— Это за маму!
Маги схватили её, насильно опуская начавшую было подниматься руку. Кажется, она хотела снова меня ударить. Но почему?!
— Ты оскорбила нашего короля! — мрачно выдохнул Хэм.
Страх исказил её красивое лицо. А потом… потом, в довершение этого жуткого приветствия, она расхохоталась как сумасшедшая!
Но нет… она снова меня удивила! Заорала весело:
— А мне плевать, кто ты такой!
И словесными помоями меня щедро окатила, злостью облив, заставляя сердце болезненно сжаться.
Нир, не выдержав этого хамства, зажал ей рот.
Девушка вырывалась. Кажется, даже укусила его, но он её держал крепко, терпел. Она ещё пыталась избавиться от его ладони, грубо закрывающей ей рот. Мычала, видимо, хотела сказать что-то сердитое или очередную гадость обо мне. Козёл похотливый — это, пожалуй, самое ласковое слово из тех, которыми она меня «приласкала» при встрече. Но… почему?..
Хэм отчаянно посмотрел на меня. В глазах его читался вопрос. Надо было что-то сделать, но что? Я не понимал. Я пребывал в диком смятении чувств.
И глава разведчиков, вздохнув, самовольно принял решение, использовав заклинание насильственного сна, после которого она почти сразу же обмякла в его руках…
"Оборванная мелодия" 9.6
Увы, она была моей родной дочерью, эта рыжая девица, найденная в доме сына ненавистного Рана. Эта нахалка! Эта дрянь посмела плюнуть мне в лицо! Она кричала мне грязные человеческие слова, пока ей не заткнули рот. Я только лишь пришёл, только нашёл её, но она… она уже ненавидела меня!
Зарёна… Заря, светлая… Что за усмешка судьбы выбирать такие добрые слова в имя для той, которая стала для меня одним из новых, очень тяжёлых кошмаров?!
Ей тоже не нужен был эльфийский трон. Вторая из женщин, которая посмела заявить, что не нуждается в моём троне! Да, в общем-то, она сразу и чётко показала, что также не нуждается и во мне. Знать своего родного отца не желает. Кажется, мать её возненавидела меня. Как и Тэл… или… Или же муж той милой девушки обиду надолго затаив, долго жену свою за измену мучил? Так измывался над той, что даже дочь подросшая этот кошмар наблюдала? И слушала, слушала бедная, гадости, сказанные о матери? И, наверняка, гадостей не меньше досталось и мне…
А мой младший сын застыл на Грани, как ни боролись за его жизнь, наши и драконьи лекаря…
Кана уже не вернёшь: Кан давно переступил Грань. Сгорел живым из-за меня. Теперь вот на Грани и мой Лэр. А моя дочка ненавидит меня.
Я ненавидел мою жизнь! О, как я ненавидел злую, несчастную мою жизнь! И как я ненавидел себя, за то, что хорошим отцом стать моим детям я не сумел. Ни одному не сумел! Ни одному из троих!
Была ночь… очередная бессонная ночь, когда я вновь выгнал королеву, пытавшуюся меня отвлечь. Когда сидел на краю своей холодной постели и в полутьме, лишь немного сбитой искусственным огнём, крутил кинжал в руках. Долго крутил его… Мне так хотелось воткнуть его в себя! Или отрезать себе руки, которые тянулись к тем женщинам… Руки, испоганившие им жизнь! Обе своих руки! Искушение было сильным…
Жена что-то кричала снаружи. Я её вовсе не слышал. И даже когда она наконец-то умолкла, обрадовался.
Страшные мгновения… Кинжал в моих руках… И больно… боль жуткая на сердце…
— Но у вас есть дочь! — вдруг закричала жена, — У вас осталась она! Если до меня вам дела нет, то живите хотя бы ради неё!
Кинжал застыл в моих руках. И, застыв, когда отвлёкся я, скользнул по пальцу лезвием. Но было так мерзко, так гадостно на душе, что боли я в порезанном руке не ощущал.
— Кто позаботится о ней, если ты за Грань перейдёшь? — отчаянно выдохнула королева. И, кажется, об дверь, в которую столько билась, оперлась обессилено. И по двери сползла на крыльцо. И замерла там. Затихла. Измученная.
