И теперь драконы с опаской следили, как Акар рос. А чтоб в тонкости своего вида магии не посвящать, спихнули к нам, к матери-эльфийке. Мол, с вашей магией особо не повоюешь! И вообще, это ж такой ценный ребёнок для исследования: когда ещё представится новая возможность изучить полуэльфа-полудракона? Впрочем, при возникновении крупных проблем, они поклялись избавиться от него сами. И так этот проклятый ребёнок стал большой головной болью для меня.
Если призадуматься, что-то у этих двоих было похожее. Оба полукровки, оба упрямы до жути, у обоих грубые манеры и дурной вкус.
Они очень быстро спелись. Так, что эльфы долго успокоиться не могли: никто не ожидал, что строптивый Акар способен с кем-то подружиться. А впрочем… Может, он просто в неё влюбился? В пятнадцать лет юнец уже вполне бы мог кем-то увлечься. Да и драконы ничего не имели против упрямых, своевольных и темпераментных женщин, а Акар был наполовину дракон.
Самым дурацким произведением их дурного ума стала жаба, подсунутая мне в постель. Мол, жаба относила мне утреннее приветствие и цветок. То есть, с одной стороны, принцесса якобы хотела сделать приятное королю, с другой, у них проводилась небольшая тренировка в обучении принцессы магии по управлению зверьми. По крайней мере, так мне врал Акар, которого я нашёл у озера за метанием по воде плоских камней. Юнец смотрел на меня честными-пречестными глазами. Актёр!
Вернувшись в покои, я сначала нашёл жабу, в ужасе забившуюся под шкаф, потом — листок с приветствиями, написанными изящным почерком. Самым последним нашёлся раздавленный цветок полевой гвоздики под одеялом. И вот ведь оправдание придумали! Сунься к ним и, подозреваю, они мне целый спектакль разыграют. На тему, как много доброго и прекрасного они искренне желают сделать для меня. Потому я сделал вид, что ничего не заметил, а жабу выкинул в сад через окно. Акар в первые две встречи после того смотрел на меня как-то уж очень угрюмо.
Белка, приметив мой сердитый взгляд, предпочла сбежать. Зацепив хвостом белую полевую гвоздику…
Белый цветок… Такой же белый, как и Памятная роза — символ благодарности, привязанности и дружбы, благодарность за заботу и проявленную доброту…
Мой Лэр так никому её и не отдал, свою Белую розу, хотя у него хватило сил, чтобы сплести свою прощальную песнь, заклинание Последнего пути! И то ли мне было больно, что мой сын не захотел одарить ею ни меня, ни мать, то ли мне было больно, что никто не стал для него так ценен, чтобы вручить прощальную Белую розу.
Мой сын… Мой наследник… Мне казалось, я знаю о нём довольно-таки много! Я думал, что у него вполне спокойная и счастливая жизнь. У него было всё. Я никогда не бил его и никогда не наказывал: повода он не подавал, тихим и спокойным рос, задумчивым. Вот только эту белую Памятную розу он никому не отдал…
В одну из ночей страшная выдалась гроза. И слой магический порвался возле покоев моего сына. Ни мы с женой, ни лекари пробиться к нему не могли. И даже вызванные мной маги справиться со стихией не сумели. И даже наши единодушные мольбы к миру повлиять на непогоду не смогли. Магия не действовала, мир не отзывался, а жуткий ветер сшибал с ног, мешая нам даже пройти к той части сада…
Ненастье бушевало до самого утра. Потом всё стихло. Я и жена, за ночь ни разу глаз не сомкнувшие, лекари, стражники, маги, словом, мы всё бросились к покоям принца, едва только ветер поутих. Пока добежали, дождь уже прекратился. Небо ещё недавно тёмное и затканное тёмными облаками, очистилось и посветлело.
Лэр лежал на полу у своей постели, задумчиво и печально смотря куда-то в потолок. Почему он упал с кровати, широкой, на которой прежде лежал? Почему выглядел даже немного бодрее, чем до того, как я его оставил? Почему он никого не позвал, ни когда очнулся, ни когда стихла буря?
Лекари удивились, что принц очнулся, хотя, разумеется, при нём о том ни слова не сказали. Ещё каким-то чудом у него отчасти сросся его магический слой, на половине самых жутких его разрывов. Заклинания близ его покоев ещё с пару недель ни у кого не удавались. Похоже, что сын невольно или осознанно выпил много сил из местного магического слоя, что повлекло агонию раненного мира, обернувшуюся разбушевавшейся стихией. Отбирать силы у мира, да так грубо… это непристало для эльфа. Но, впрочем, мой сын был едва живой. Это драконы обдирают мир по поводу и без. Мы — нет.
Лэр довольно-таки быстро пошёл на поправку. Я возрадовался и готов был благодарить всех: даже дерзкую драконью магичку Арлику, приходившую к нему в первые дни после той жуткой драки, даже равнодушного ко мне Творца, даже свою дерзкую и глупую дочь, которая почему-то начала нежно заботится о моём сыне.
Зарёна согласна была признать его наследником, а впоследствии — и новым королём. Вероятно, мечта сбежать из нашего леса до сих пор жила в её сердце. Власть и статус эльфийской принцессы, единственной из моих дочерей, её почему-то не привлекали.
И всё же… При всей её ненависти ко мне… Почему она так сдружилась с моим сыном? Я никак не мог этого понять, ведь ничего общего у этих двоих не было! Лэр, чистокровный эльф, всю жизнь прожил как наследник эльфийского трона, с детства усердно изучал наши искусства, обладал отличным вкусом. Пусть он и не отличился пока как мастер в каком-либо искусстве или ремесле, однако же мой сын превосходно разбирался в красоте, с самого юного возраста не раз поражал всех своими высказываниями о различных произведениях искусства. Он был из тех, кто подмечал малейшие оттенки и особенности, обладал превосходным чутьём. И Зарёна, полукровка, выросшая среди людей, в деревне. У неё к искусству был весьма поверхностный интерес, тем более, она предпочитала творения людей. Она воротила нос от лучших мужчин Эльфийского леса. Она не ценила подосланных к ней признанных мастеров. Она хамила почти всем, она не ценила ничего, она не стеснялась показывать свою ненависть ко мне. И всё же… Как эти дети смогли так быстро и так просто поладить? Почему?..
Лэр быстро смекнул, как печально проходят уроки Зарёны. И вызвался сам чему-нибудь научить сестру. Почему-то с ним Зарёна была покладиста и внимательна. Она даже начала делать успехи в обучении! То ли тут в ход вступил какой-то закон мирозданья, который я никак не мог понять, то ли наследник наконец-то показал свой главный дар. И был у него именно дар Учителя. Поскольку не каждый мастер способен передать свои умения ученикам. Иногда говорят, что это просто зависит от того, есть ли у ученика такой же или схожий дар. Иногда говорят, что просто дар Учителя дан не всем.
Всё вроде бы успокоилось. Непослушная дочка чему-то училась у наследника, чего-то ухватила из советов и уроков Акара. Немного знаний и умений забрала и у выбранных мною учителей. Я уж было поверил, что мой сын станет новым королём, а дочка, если всё же и уйдёт в мир людей, то хотя бы чему-нибудь красивому выучится. И если потом людям станет известно, что она — моя внебрачная дочь, мне не придётся за неё стыдиться. Что эльфийская принцесса хоть как-то оправдает свою причастность к великому народу древних магов и мастеров! И она продолжала учиться. И наследник становился всё крепче и крепче…
