А может, я просто не знал, что ещё ему сказать. Мог только отпустить, пожелав, чтобы его никогда не нашли. Чтобы среди людей он стал счастливым.
Но теперь у меня была надежда.
Крепко прижав к себе инструмент, поднялся. Что там будет в будущем, мне не известно. Но меня ждёт мой народ. Я должен позаботиться о моём народе. О моей дочери. О том единственном ребёнке, который остался возле меня. Пока ещё есть надежда отвоевать у её ненависти и обид хотя бы кусочек её души для меня. Зарёна… Для кого-то она станет огнём заката, для кого-то — нежной надеждой зари. А этот день и оборванную мелодию я надёжно спрячу в своём сердце… И снова улыбка будет на моём лице. Спокойная улыбка, за которой скрываются вся бездна, весь мрак, вся боль и всё одиночество моей души.
Храни тебя моё благословение, Кан! Я буду молиться, чтобы тебя никогда не нашли!
Вздрогнул от снова накативших на меня воспоминаний.
Я ведь видел его мельком, этого разрушителя дворца… Почувствовал что-то странное в магии, обхватившей дворец, переместился… Увидел как пылью рассыпаются шпили, крыши башен и основного здания… две струи сползающие по крышам и по стенам: белая каменная пыль и коричнево-жёлтая деревянная… Видел, как он спокойно смотрит на всё это. Усталый и довольный… я потрясённо застыл, смотря на сумасшедшего, дерзнувшего устроить такое… такое…
Первым его заметил Нэл. Они о чём-то говорили… недолго… от потрясания я не вникал в смысл их разговора… разве что только последнее слово Нэла, сказанное тихим шёпотом… оно чем-то царапнуло меня… Но больше всего приковало меня его лицо… тонкие, но густые брови, нос… красивые черты лица… молодого лица… и… серые глаза…
Потом пространство разорвалось от вскрика подбежавшего с другой стороны воина… тот смотрел только на разрушителя и Нэла, не замечая меня… тот выхватил кинжал… Нэл вдруг сшиб сероглазого… А потом случился страшный разрыв магического слоя в пространстве…
Усмехнувшись, стал готовить заклинание для перемещения.
А Акар, этот настырный юнец, оказался прав.
Это я разорвал магический слой у дворца, чтобы разрушитель смог скрыться ото всех. Только не сразу этого понял. Но в те мгновения, когда смотрел на него, у меня мелькнула мысль, что это мой Кан вернулся и если его найдут, то заставят испить из Чёрной чаши. Я не думал, когда старался его скрыть… Я думал только о том, что жаль, что я не смог его защитить. Своего сына. Но как я хотел бы его защитить! И, видимо, моя душа интуитивно устроила всплеск магии. Так же, как и он разжёг огонь в зале тогда…
Храни тебя моё благословение, сын! Я буду молить мир, чтобы тебя никогда не нашли!
История Зарёны "Белая роза"
— Мы — звенья одной цепи… Мы — нити одного узора… — всхлипывая, напевала я, перебирая струны моего каэрыма.
Второго, подаренного Эром. На подаренном отцом, мне не хотелось играть.
Отец, кстати, запиравшийся у себя после ухода Лэра, после обвинения Акара будто помешался. Пропал куда-то на целый день — и маги с ног сбились, но не смогли его найти. Боялись, как бы чего с собой не сотворил от отчаяния. Или с обвинившим его Акаром. А на закате Хэл вернулся, с горящими глазами. Собрал всех лучших магов, уже замотанных его поисками. И объявил, что он вознамерился в одной из пустынь Жёлтого края целый лес посадить. И сразу же, даже не поев, оттолкнув взволнованную, переживавшую за него жену, отправился за картами, «подходящее место выбирать». И пустыню выбрал самую жуткую, какую только местные народы пересечь могли, но и то и сами там порою гибли. И сразу же, не поужинав, несмотря на мольбы жены, с теми же бешено горящими глазами, отправился туда. И магов за собой утащил.
Пара дней прошла. Всего пара дней. Магов отец совершенно измотал. Они несколько своих напарников едва живых в Эльфийский лес перенесли. И лекари, и целители намаялись, пытаясь их подлечить и поставить на ноги. Маги по велению короля там что-то в мире «подлатали», приколдовали… И вполне приличный кусок пространства в пустыне стал теперь куском плодородной земли, с рекой и ручьями, выходящими из-под земли и толщ песка.
И отец без отдыха, без еды и без сна — сколь ни присылала ему корзин с едой и всевозможного питья королева — сидел там, средь им устроенной земли, и самолично деревья сажал. Высадил ровно пятьсот шестьдесят, пока не свалился от изнеможения. Там где-то двести пятьдесят прижилось. Впрочем, лишь время покажет, насколько его затея была удачной. А отца едва живого в его покои маги принесли. И лекари замучились его спасать.
Но нежданная причуда эльфийского короля невольно спасла караван торговцев, из людей, заплутавших в той пустыне. Они обрадовались, когда, пощупав, смекнули, что то не был мираж. И, полагаю, когда они дойдут до ближайшего поселенья, весть о лесе, об оазисе, огромном оазисе, выросшем прямо посреди жутчайшей пустыни, разнесётся по всем краям.
Отец, ненадолго придя в себя, просил никому из людей не говорить, каким таким чудом взялся большой лес и новые водоёмы среди пустыни. Почему-то Хэл вовсе не хотел славы родителя чудо-леса, вдруг возникшего среди ужаснейшей пустыни! И снова бегали, волновались, шушукались несчастные лекари, не зная, как его в чувства привести. Снова тенью бродила по временному дворцу и по лесу вокруг него исхудалая, побледневшая, подурневшая от переживаний королева…
Акар, кстати, ещё во время того мероприятья ко мне в гости заходивший — сам он неожиданно перебрался жить среди людей — предположил, что король не спятил, а просто вознамерился посадить большую Памятную рощу. Чтоб, если такое возможно, мир или Творец берегли Лэра там, за Гранью. Оказывается, не только люди кое-где в Белом и Синем краях верили, что если посадить новое дерево в честь кого-то из близких и просить мир защитить его по мере сил, то Мириона просьбы те слышит и временами своей заботой окружает того, благодаря которому было высажено новое дерево.
И жена отца ещё тогда пришла ко мне в слезах и просила отправиться в пустыню. Чтобы напроситься в помощники королю. Чтоб он там не один сажал свои заветные деревья. Тем более, она была матерью его сына, Грань переступившего, а я — его сестрой. И так бы мы все трое, дружно, Памятную рощу ради Лэра возвели. И посадили бы намного больше вместе. Что ж, ради любимого брата… Хотя… если совсем честно, то и этот широкий жест отца ради благополучия души Лэра мне душу тронул. Но… сдохнуть он, что ли, собрался там?! Ладно я, но у него ж ещё осталась жена с которой он вместе пробыл несколько десятков лет, не одну беду вместе перенёс напополам с ней!
И мы с нею даже надели платья из грубой ткани, оставили вся наши украшения дома, по-простому волосы подвязали — и вымолили магов, помощников Сина, нас переместить в пустыню.
Но Хэл нашей помощи не принял и мольбам жены своей не внял. Сказал, что правильно мы поняли — то Памятная роща ради сына — и потому лишь одному ему её сажать. И нагло нас выгнал. Велел своим магам больше нас не пускать. И, кстати, не подпускать к нему в ближайшие дни «предателя Сина».
