Старый дракон встал перед правителем остроухих и, смотря ему в глаза, громко объявил:
— Днём ранее мы нарекли Матарна, страшно покалечившего наследника эльфийского народа, Забытым!
Заметила, как Мишур на этих словах невольно куснул верхнюю губу. Старый крылатый продолжил:
— Не смотря на то, что он был лучшим из наших ныне живущих лекарей, специализирующихся на наследственных болезнях. Даже при том, что Матан — один из немногих оставшихся Наал Тан. Надеюсь, вы мне верите?
— Я вам верю, — ответил Хэл, коротко улыбнувшись, — Полагаю, вы принесли Матарна и этого парня в жертву, чтобы я пообещал не начинать войны между нашими народами из-за гибели нашего наследника? Мол, в изгнание Матарна я могу и не поверить, поскольку сам лично не видел, но вот разрушителя дворца вы мне притащите вполне ощутимого.
— Именно.
Мне захотелось прибить этих драконов и папашу заодно. Дворец — это только груда камней, ну, ладно, груда камней красиво уложенных. А Григорий — живой. Почему его должны приносить в жертву, чтобы не было войны?! Да и… теперь, когда я услышала, что Матарн стал Забытым, мне даже стало немного жаль его. Я сама его столкнула на Грань, подученная Акаром, который придумал, как мне сделать это, несмотря на малое количество тренировок по борьбе. Но… именно Матарн после казни Сина лечил меня, когда слегка в горячке.
— Вы поклянётесь при всём своём народе, что вы не будете объявлять нам войну из-за этого случая?
Блин, нарочно Гришку притащили перед всеми остроухими! Эти политики — жуткие люди. То есть, нелюди.
Папаша спокойно повернулся к примолкнувшим эльфам:
— Я клянусь, что не буду начинать войны между эльфами и драконами из-за несчастного случая, привёдшего к гибели эльфийского наследника. Если не случится другого страшного события в нашей жизни из-за кого-либо из драконов. Все слышали?
Остроухие сжали правые руки и подняли кулаки над головой. Только Нэл и его родители не шелохнулись.
— У них нет права участвовать в обсуждении, — шепнул Син, заметив, куда теперь направлен мой взгляд.
Потом драконы отошли чуть поодаль. Старый шепнул что-то молодому. В руках того появился большой толстый глиняный кувшин. Мишур подошёл к Григорию и выплеснул на него содержимое. Вроде обычная вода.
Нет, не вода…
Подёрнулось дымкой лицо Григория. Чёрные волосы стали тёмно-коричневыми. Исказились, стали немного другими, более красивыми и более молодыми, черты его лица. Только глаза остались серыми, как и раньше. И форма глаз, бровей…
Я недоумённо смотрела на его лицо. На настоящее лицо моего учителя. Оно приковало мой взгляд.
Словно почувствовав, тот вдруг повернул голову в мою сторону и нашарил меня взглядом. И, судя по его растерянности, узнал. Он всё-таки меня запомнил! И от этой мысли почему-то у меня на сердце потеплело. Грустно улыбнулась ему. Мол, ты какого хрена позволил им себя поймать?..
Потом заметила, что наши взоры друг на друга заметил король остроухих. Но он почему-то не злился. Он будто окаменел. И что-то было в его глазах… такое… непонятное… Нет, даже не растерянное. Как будто сильная тоска. Но почему?..
Вдруг напряжённую тишину — даже звуков Леса не долетало, будто тот испуганно притих — разорвал испуганный вскрик. Упала мать Нэла. Её муж подхватил.
Тишина. Долгая, напряжённая. Григорий повернулся к матери Нэла, возле которой суетились её сын и отец. Он впервые посмотрел на них. И… и, похоже, узнал. Потому что спокойствие с лица пропало.
Ужас отразился на лице пойманного. Недоумение. Недоверие. Потом радость. Большая радость. Потом тоска. И задрожал вдруг отец Нэла, побелев, вдруг поняв, кого драконы привели.
Белая роза" 10.2
Значит и правда. Я правильно предположила: погибшим братом Нэла, точнее, считающимся погибшим, оказался Григорий!
А папаша… Я удивилась, когда папаша скользнул к разрушителю, сжал его подбородок, заставляя смотреть на себя, и твёрдо спросил:
— А не ты ли — Кан из рода Алого заката и семьи Танцующего снега?
По рядам эльфов прошёл шепоток. Кто-то даже вскочил, вглядываясь в него. Старый дракон тоже выглядел растерянным. А вот Мишур… У меня почему-то появилось ощущение, будто Мишур всё знал: он не выглядел изумлённым.
Но… зачем отец спросил именно это? Ведь всем известно, что Кан заживо сгорел, по трагической случайности. А перед тем он пытался спасти своих родителей, умоляя короля их помиловать. Если бы король этого не спросил, другие эльфы могли бы и не понять — вот какие многие растерянные теперь. И тогда бы у брата Нэла не было вообще никаких шансов, поскольку он разрушил драгоценный дворец. Но, если он сознается, чей сын, то, понятно, что он так мстил за казнь родителей — он тогда думал, что их казнили — и, может, за свои ожоги, полученные в пламени загоревшейся залы дворца! И получится, что у него вроде был веский повод, чтобы мстить! Если эльфы сочтут это веским доводом. Отец… он, что, не желал смерти старшему брату Нэла?.. Неужели, хотел вступиться за него?
— Да, я — Кан из рода Алого заката и семьи Танцующего снега. И что с того? — дерзко бросил пленник, — И я разрушил дворец, потому, что хотел отомстить за поспешную казнь родителей. Но… — он потерянно посмотрел в сторону лежащей в руках его отца матери, на брата — все трое отчаянно смотрели на него, а мать даже беззвучно заплакала после его признания, — Почему мои родители всё ещё живы?
Блин, Гришка… то есть, Кан… Ты — придурок! Почему ты сразу во всём сознался? Вдруг ты этим уже совсем навлёк на себя Чёрную чашу?!
Хэл вздохнул. И грустно сказал:
— Видишь ли, после того как ты погиб… Мы все думали, что ты сгорел там заживо, поскольку магию контролировать толком не умел. Твоя гибель… взволновала и опечалила всех. Всё-таки, ты был там ни при чём. После того пожара я пощадил твоих родителей, сослав их на границу Эльфийского леса, близко к Снежным горам. Я лишил их всех их привилегий. Они должны были жить. Кстати, вскоре выяснилось, что твоя мать ждала второго ребёнка. Ты твоей гибелью невольно спас и родителей, и брата. Твой младший брат стоит возле них. Его зовут Нэл.
На слова о рождении брата Кан среагировал как-то спокойно. Как будто… он его уже знал? А, нет, вон как старший и младший брат посмотрели друг на друга. Отчаянно…
Так… Кан знал, что его родители выжили или не знал?! Они с Нэлом прежде уже встречались?.. Но Нэл даже мне ничего об этом не сказал! И родителям, судя по всему, тоже — вот как отчаянно плачет его мать, отец уже до крови прокусил нижнюю губу. Но родители вступиться за сына не смели — у них не было права голоса.
И… когда я жила во временном доме Нэла, тот выглядел по-настоящему расстроенным, когда говорил о брате. Нет, выходит, они могли уже встретиться после. Но как?! Где?! Если встретились, то неудивительно, что Нэл никому не сказал, даже до сих пор тоскующим по гибели первенца родителям: это была хлипкая попытка его защитить. И… и теперь понятно, почему Нэл именно так вёл себя возле разрушающегося дворца. Он пытался спасти брата. Может… может, он что-то заподозрил или всё понял именно тогда?.. Когда почему-то вышел к начавшему разрушаться дворцу?..
