— Лучше бы ты не возвращался! — с досадой бросил Хэл. И, вдобавок, мрачно взглянул на привёдших его драконов.
— Почему?.. — растерянно выдохнул Кан.
— Потому что ты снова всё запутал! — рявкнул на него король. Вздохнул. Повернулся к настороженно притихшим подданным, — Теперь все поняли, из какой семьи разрушитель дворца? Все поняли, почему он его разрушил?
Остроухие сжали пальцы правых рук в кулаки — и подняли над головами. Видимо, в знак согласия.
— С одной стороны, история этого юноши — трагична. И он достоин сочувствия. С другой — он разрушил наш древний дворец, сокровище Эльфийского леса… Он всё ещё молод — и поступил опрометчиво. К тому же, Кан напал на меня, хотя попытка меня убить была бы естественной. Но он посягнул на наследство мастеров лучших эпох — сотни их трудились над созданием дворца!
Отец… он всё-таки пытается защитить его? Но… почему? Неужели, он до сих помнит тот день, когда, как ему казалось, ребёнок заживо сгорел на его глазах? Неужели, папаша — не бесчувственное бревно, каким мне казался?
— Так что же сделать с ним? — прокричал Хэл, — Народ мой, дети Леса, я взываю к вам! Скажите, готовы ли вручить ему Чёрную чашу или навсегда изгнать?
— Навсегда изгнать — малое наказание, — вступила королева, — Если выбирать между двумя наказаниями, то пусть наши подданные выбирают между Чёрной чашей и путём Забытого!
И эльфы ответили согласным рёвом, поднимаясь, поднимая над головой кулаки.
Казнь или участь Забытого…
Бедный Григорий! Глупый Кан! Оба этих пути ужасны… разве что… Хотя, нет… Он же жил несколько десятилетий среди людей! Ему, в отличие от вышвырнутых эльфов, постоянно живших здесь, будет намного проще приспособиться к жизни среди людей. Разве что… он уже не сможет видеть своих родных. Только узнал, что их тогда помиловали — и снова потеряет. Разве что Нэл иногда, навлекая на себя всеобщий гнев — уверена этот упрямый парень, готовый жизнь отдать за тех, кто живёт в его сердце — непременно будет навещать любимого старшего брата хоть иногда.
Мать Кана и Нэла беззвучно рыдала, зарывшись лицом в рубашку мужа. Отец несчастных братьев кусал губы, поглядывая то на сыновей, то на короля. Он как-то странно смотрел на короля. Будто был готов его задушить, но… будто умолял его пощадить сына?..
— Итак, народ мой! Пусть те, кто считают, что Кану полагается Чёрная чаша — сойдут со своих мест и станут слева от площади! А те, кто считают, что пути Забытого будет достаточно, пусть встанут от площади справа!
Но…
Прошло совсем немного времени. Да и эльфы не особо колебались…
И слева от площади собрались почти все — несколько тысяч остроухих. А справа — десятка три. Кан спокойно молчал. Он понял, что большинство сородичей его осуждают. Но, кажется, он уже смирился со своей несчастной судьбой. И даже не пытался сбежать.
Я, сорвавшись, бросилась к стоящим справа. Акар побежал за мной. И, чуть помедлив, к нам присоединился и Син. Этот взгляд отца Нэла и Кана — усталый благодарный взгляд, каким он посмотрел на меня, когда я заняла место справа — я никогда не забуду. Мать дёрнулась, посмотрела. Побелела. Вдруг она с силой оттолкнула мужа, подобрала подол и рванулась к королю и королеве. Хэл, заметив её — вскинул вперёд руку, направив ладонь растопыренными пальцами на бежавшую женщину. Та, увидев этот жест, споткнулась. И упала на колени. С мольбой сложила руки. На неё страшно было смотреть. Муж, куснувший губу, подбежал и упал на колени возле неё.
— Я вижу, что большинство из эльфов сильно страдают после гибели подарка древних мастеров! — объявил отец, — Но… есть ещё кое-что, после чего я прошу вас подумать снова.
Все настороженно замолкли. Мать Кана и Нэла затряслась. Но взгляд… её взгляд на короля… вся её надежда… всё недоверие, плескавшееся в её взгляде…
— У нас больше нет наследника! Его не вернуть! — Горько объявил Хэл и вздохнул тяжело — и у некоторых эльфов тоже вырвался вздох, — А принцесса Рён не готова. И не обладает нужными правителю умениями. Ну, разве что только добрым сердцем. Вот, даже драконы признали тяжесть нашего положения! — король устало опустил взгляд.
Заметила вдруг, что по его ладони стекает кровь, видимо, от волнения он ногтями слишком сильно впился в ладонь.
— Но… — Хэл вдруг вскинул голову и повернулся к тем, кто желал казни Кана, — Я хочу признаться, что Кан — это мой старший сын. И Кан — ныне единственный возможный претендент на должность моего приёмника!
Что?!
У меня подкосились ноги. Син терпеливо меня подхватил, поднял, обнял за живот, придерживая. Сквозь его рубашку ощутила какой-то кусок чего-то прямоугольного. Тонкого. Спрятанного.
Наступила долгая тишина. Все потрясённо, а кто-то даже с ужасом смотрели на своего правителя. Король разбил её следующим признанием:
— А ещё я хочу признаться, что с молодости, ещё когда был только наследником, я отчаянно и безответно влюбился в Тэл, мать Нэла и Кана! — король шумно выдохнул и продолжил, голос его дрожал: — Она в детстве влюбилась в Рана из семьи Танцующего снега. И Ран полюбил её. Я сначала пытался её забыть в объятиях других женщин, но потом… однажды… я её изнасиловал… — он подошёл к побелевшему Кану, сжал его подбородок, заставляя повернуть лицо в сторону тех, кто желал его казни, — Посмотрите внимательно! Разве мы не похожи?! И ты, Нэл, тоже встань рядом с ним!
Дрожащий Нэл медленно, спотыкаясь, подошёл к ним и встал слева от брата. Того, ради спасения которого он был готов пожертвовать своей жизнью. Того, кто братом ему никогда не был.
Точнее, они были не родными, а только сводными братьями, по матери. А…
Я потерянно посмотрела на спину своего второго брата. Он… Гришка тоже был мой брат! Самый старший из нас троих, детей короля Эльфийского леса.
— Разве он похож на Рана?! — добавил Хэл с какой-то злостью, — Разве он больше похож на род Алого заката, чем на меня?
И его подданные, потерянные и потрясённые, молчали.
— И по возрасту Кан старше Лэра! — припечатал король, — По нашим обычаям, наследником должен становиться самый старший из детей нынешнего короля.
— Глупо… — едва слышно сказал Син, — О, как глупо!
Мы с Акаром яростно на него посмотрели. Мужчина тихо сказал, нам:
— После этого признания уже никогда не спасти репутацию Хэла, — и Син, свинья подколодная, шумно выдохнул, — Но, впрочем, сейчас это единственный шанс спасти жизнь Кану.
Расчётливый гад вдруг передал меня в руки Акару, бросив:
— Поддержи принцессу! — и быстро направился к королю и единственному живому из его сыновей, — Прошу вашего внимания! Это тоже важное дело!
Все напряжённо повернулись к нему. Он вдруг достал из-под рубашки лист бумаги, сильно смятой, потом немного разглаженной, а затем аккуратно сложенной посередине и снова посередине. Протянул его королеве.
