Нэл сел. Он на меня глазами круглыми смотрел. Кажется, от ужаса. Или он уже начал звереть? И всё само случится?
Дрожащими руками сняла с себя ночную рубашку и осталась без всего.
Он продолжал смотреть на меня круглыми глазами.
— Ну, что? — спросила, — Что-нибудь начинается?
— Ты красивая, — сказал Нэл восхищённо, потом смущённо отвернулся, — Но я ничего не ощущаю.
Села, прижалась к нему. Робко его поцеловала в губы. В щёку. Нэл пунцовый стал. А больше ничего не происходило.
— Давай и тебя разденем? Может, тогда?
— Может, не надо? — он испуганно вцепился в пояс своих штанов.
— А вдруг?
"Белая роза" 10.5
— Может, всё-таки не надо? Я это… я не могу так! Так внезапно! То Хэл со своими признаньями… То ты ко мне лезешь. Голая. Хотя ты красивая, но… Зачем тебе припёрло начинать это всё сейчас?!
— Интересно, как. И…
— И?
— И ты хороший. И…
— И?!
— И ещё меня все достали, что им нужен наследник.
Эльф вспылил:
— Вот только потому, что они тебя достали, ты и меня сейчас достаёшь?!
— А чего со мной не так? — заревела, — Разве я не красивая?!
— Ты красивая, — сказал мрачно.
— Так что не то? Что со мной не то?!
— Ну, я не могу так… Сразу… Вот когда тебе припёрло.
— Может, ты меня просто не любишь? Совсем меня не любишь?!
Или я его слишком засмущала? От того, что я красивая. Или что я сижу с ним рядом теперь голая. А он, может, голых женщин и девушек прежде вообще ни разу не видел? Нет, он просто меня совсем не любит. Он врал, что любит. И лилия эта проклятая, сокровище это их дурацкое, всё врало!
— Слушай, я так больше не могу. Я пойду, — Нэл на пол соскочил, — Это дурацкая какая-та любовь. И твои слёзы без причины. Ну, не могу я! Не могу!!! А тебе прям сегодня припёрло…
И я как подумала, что ничего хорошего после всего этого ужаса этой ночью не будет… Или, хуже, он совсем уйдёт, а мне потом с другим каким-то мужчиной снова так же мучиться?! Я не хочу снова! Мне и так стыдно, что я сняла перед ним свою ночную рубашку. Ещё до свадьбы даже! И он, вдобавок, на меня ещё и кричит! Я, что, совсем не красивая? Вот он придурок! Даже не обрадовался толком! Думала, он хотя бы обрадуется, что я первый раз вместе с ним лечь решила!
Нэл проворчал, нахмурившись:
— Слушай, ну, прекрати ты плакать! Я не могу так! Мне больно смотреть, как ты ревёшь!
— А ты не смотри! Ты уходить хотел. Вот и уходи! И больше не возвращайся! Больше ко мне не подходи!
— И уйду!
— И уходи!
И предатель всё-таки ушёл. Причём, просочился прямо сквозь заколоченную дверь аки призрак из человеческих страшилок и сказок. Так он знал, как отсюда выбраться? А мне не сказал?! У, мерзавец! Он-то уйдёт, на свободу уйдёт, а мне ещё тут и дальше мучиться! Ненавижу его!
Я закуталась в покрывало. Зарыдала ещё горше.
Вот чтобы этот стыд и эта жестокая его брань — и снова? Снова с ним или снова с кем-то другим?
Разве что только…
Скинула покрывало. К комоду бросилась. Всё перерыла, но не нашла. Разве что пальцем… или осколком чего-то… или лучше пальцем?..
Горшок от любимых роз, притащенных в спальню, разбила. Извинилась, рыдая, перед кустом, выдернула из горшка. Дёргать пришлось долго. Горшок об стену разбила. Легли между отвалившихся лепестков белых роз осколки. Белых роз… Лэр до того, как уйти туда насовсем, мне почему-то примерещился и белую розу отдал. После признания отца я как-то об этом всём забыла, но… они могут и после меня доставать, если у меня не будет мужа… мужчины… Или я сделаю вид, что был. А то вдруг они это как-то магией узнают?..
— Рён, ты чего? — у порога возник испуганный Нэл, который то ли не ушёл далеко, то ли, заслышав шум, обратно быстро очень прибежал.
— Отстань! Тебе же всё равно! Тебе же наплевать на меня!
— Ты… ты чего… Зарезаться хочешь?!
— Нет! Уйди!
— А тогда чего? Ты чего их горшок разбила? Злишься на меня? Так злись на меня, но не обижай цветы.
— Нет… — всхлипнула.
— А чего тогда?
Мне было страшно вот как-то сразу… И я почему-то ему рассказала. Что говорят, что у девушек сначала над дыркой что-то есть. А потом рвётся, когда был мужчина. А я сама себе порву, осколком или пальцем — и скажу, что у меня уже был мужчина… есть… любимый… И пусть чтоб пропали они там все пропадом! Пусть они там катятся куда хотят! Я больше замуж выходить не буду! Я больше с мужчинами в одну постель ложиться не буду! Хватит с меня мук!
Нэл быстро подошёл ко мне, обнял, к себе прижал.
— Рён, не занимайся ерундой!
— А вдруг тогда они от меня отстанут?
— А вдруг ты себе порежешь чего-нибудь ещё?
— А пусть! Возьму и за Грань уйду. И они меня там не достааанут! Меня там обижать никто не будет!
— А если и там будут?..
От предположенья, что и за Гранью что-то может быть, и что и там меня достанут, мне поплохело. Этот гад разбил мою последнюю надежду.
— Рён… Зарёна… — Нэл меня по голове погладил, — Выкинь ты этот осколок, что у тебя в руке. Я скажу, что всё у нас было. Я надеюсь, что проверять не будут. И если твой отец разозлится, то пусть за это бьёт или убьёт меня. Скажу, что это я всё начал и задумал.
— А если будут? Если будут проверять? Вот у нас в деревне на простыни после первой ночи смотрели. Есть там кровь или нет.
— Давай мы меня этим осколком порежем — и размажем по кровати мою кровь? Чтоб поверили? И мол, я твой муж — и чтоб тебя больше не трогали?
— А если они отличат твою кровь от моей?
Мужчина вздохнул. Потом твёрдо сказал:
— Тогда отдай мне осколок. Я тебя осторожно уколю. Меня учили, в какие части тела бить, чтобы убить, а в какие, чтоб просто ранить. Есть места, где можно немного крови пустить без особого вреда.
— Ну, давай… — тихо сказала я. И осколок ему всё-таки отдала.
— Дай твою ладонь.
Протянула правую и левую. Он меня выпустил. Поцеловал мои ладони. Правую и левую. Нежно. И мне сколько-то приятно от этого стало. Сплюнул на осколок, о простынь его протёр, чтоб земли на нём не было. Опять мои руки поцеловал. И осторожно кольнул меня самым острым краем в палец. Выползла капля моей крови. Нэл вдруг поцеловал меня в губы, быстро.
— Ну, давай. Мажь тогда простыню. Я не знаю, сколько надо.
— И я не знаю. Я только слышала, как люди говорили.
