Мужчина улыбнулся. Устало.
— Горе ты моё луковое!
— Боль я твоя головная, а не горе луковое.
— Как хочешь, — эльф меня снова обнял. Прижался щекой к моей щеке, — И чего ты столько всего слушала да подслушивала?
— А скучно было, — вздохнула.
Мужчина зевнул. И снова смутился.
— Ладно, я тогда намажу кровью постель — и пойдём спать.
— Что, на одной кровати вдвоём? — снова испугался.
Бедолага… Я его так сильно довела своим напором? Или ему больно было смотреть на мою истерику, и он боится, что я заплачу снова? Вот найду повод и заплачу. Но я ж не истеричка!
— Полежим рядом, чтоб поверили, будто ты теперь стал моим мужем.
— А что, у людей такая свадьба? Легли — и всё?
— Сначала едят, пьют, танцуют толпой… Нет, сначала при всех объявляют, что она выбрала его своим мужем, а он её — своей женой, — зевнула уже сама.
— Поедим тогда и объявим завтра. Если ты, конечно, всё ещё хочешь, чтобы я был твоим мужем.
Он всё-таки вернулся, всё-таки волновался за меня.
— Наверное, всё ещё хочу.
Нэл, улыбнувшись тепло, меня легонько погладил по щеке костяшками пальцев.
— Завтра тогда ещё подумаешь. Серьёзно. На выспавшуюся голову.
— Ладно, завтра тогда…
Крови моей на простыню наляпала. В одеяло завернулась, легла. Он лёг без одеяла и с другой стороны кровати. И сам без подушки.
— Ты чего без подушки спишь?
— А ты чего?
— Не привыкла.
— И я не привык. Часто спал на земле.
— А ты это… — смутилась вдруг.
— Что?
— Дай мне мою ночную рубашку. Я её одену. Я смущаюсь так.
— А я тебя уже видел, — Нэл улыбнулся, — Без всего.
От подушки он увернулся — и та улетела на пол.
Но ночную рубашку друг мне всё-таки нашёл и подал. И сел на другой край кровати, спиной ко мне. Я оделась. И как-то уже стало поспокойнее. Вроде. Залезла под одеяло. Он опять пристроился на краю без всего.
Чуть погодя уточнила:
— Тебе там не холодно?
— Ничего. Я привык спать в тяжёлых условиях, — зевнул.
— Ну, всё-таки… На тебе тоже одеяло. Оно большое. Тебе тоже хватит.
Чуть помедлив, сказал:
— Спасибо, — и тоже забрался под одеяло.
Вдвоём когда лежали, одеяла стало не хватать. Так что пришлось лежать поближе.
Лежали и молчали. Он вроде заснул. А я не спала.
Как-то оно… глупо всё получилось. Неинтересно. И некрасиво.
Шмыгнула носом. Невольно.
Нэл вдруг оказался рядом, осторожно обнял меня со спины, уткнулся лицом мне в волосы:
— Прости, что я такой, — виновато сказал, — Прости, что я не сумел тебя защитить! Что они тебя мучают своими идеями о наследнике, когда ты того ещё не хочешь. И что я и приласкать тебя толком не умею. Я ещё научусь. Если позволишь.
Мы так полежали какое-то время. Молча. И как-то было тепло рядом с ним. И даже вроде уютно. Хорошо… А ещё он сам расстроился, что ничего у нас не получилось Но, по-моему, он всё время искренно переживал, когда у меня было что-то не то. Насчёт большинства других остроухих я сомневалась, но ему было не всё равно, что в моей жизни происходило.
И тут я поняла.
Даже если ничего особого и не случилось, мне просто спокойно быть с ним рядом. А иногда ещё и уютно, и тепло. И мне, в общем-то, нравится, когда он меня обнимает!
— Ничего, — сказала, — У меня вся жизнь какая-то дурацкая. Не как у людей. Свадьбой больше, свадьбой меньше… Ничего, что свадьбы у меня не вышло.
Нэл засмеялся, проворчал шутливо:
— Не говори ерунды. Мы вроде свадьбы ещё и не начинали.
— То есть, ещё, может, что-то будет?
— Может, и будет. Ты только так на меня не кидайся. Особенно, голышом. Я так испугался!
Засмеялась, потом вредным тоном добавила:
— Я же твоя головная боль. Мне же полагается тебя мучить.
Парень легонько поцеловал меня в затылок:
— Спи уже, моя головная боль. Хоть до утра помолчи. Я сегодня много трудился. Сильно устал.
— А ёжик там наш как? — спросила чуть погодя, — Наша Колючка?
— Приходит по-прежнему к нашему дому иногда. Если хочешь — поймаю и к тебе в гости принесу.
— Поймай…
Тут глаза мои всё-таки сомкнулись…
Что-то прогрохотало, падая об землю. А потом, когда я подскочила, в глаза мне рванул солнечный свет из открытого окна.
— Убью! Всех! — проворчали снаружи.
Нэл подскочил — и в его руке откуда-то взялся кинжал. Э… Нэл? Из-под одного одеяла со мной?! Голый?!
Молодой мужчина выскользнул — отвернулась поспешно — и в этот миг с треском были сорваны доски со второго окна. Заливая комнату светом ещё больше. Я, чуть помедлив, в сторону друга покосилась. Тот, как оказалось, всё-таки был в штанах. Вот, бесшумно крадётся к стене между окнами. Метнулся — и уже там. Застыл, сжимая оружие в руках, напряжённо вслушиваясь. Воин… Сильный… Он сможет меня защитить от этих сумасшедших. Вот, выжидает, напрягся весь. Через плечо обнажённое перетекает часть волос из всё ещё собранного хвоста. Волосы длинные, тёмные, густые, до пояса… собранные как обычно… Наверное, красиво бы смотрелось, если бы Нэл их распустил свободно падать по плечам?
Тут с грохотом были сорваны остальные доски, которыми было вздумали забивать комнату гадкие советники. И в проёме появился мрачный король эльфов. Пламя дрожало вокруг его левой руки.
— Зарёна, ты в порядке? — спросил отец мрачно.
Ну, ладно, хотя бы живой этот гад. То ли не отравился, то ли не до конца. А то было бы совсем свинство, если б вскоре после ухода Лэра мы бы провожали и его.
Я сползла на пол. Хотя и в одной ночной рубашке, но она вроде приличной плотности и фасона, как платье. Сама сшила.
К окну подошла, впрочем, не прямо к подоконнику. А то я не знаю, кто там эту дурную шутку затеял: отец или другие остроухие?
— Ты в порядке? — спросил Хэл взволнованно.
Надо же… он, кажется, волнуется за меня! По-настоящему. Хотя так орал, будто пришёл кого-то убивать.
— Прости, я не успел вмешаться, — отец вздохнул, — Но когда я узнаю, чья это была идея, я им отплачу за эти издевательства над тобой!
Странное чувство смущения, теплоты внутри и растерянности… Надо же, отец заботится обо мне и моих желаниях!
— А кто это придумал?
