Окрепнув, подыскала в лесу небольшой угловатый камешек и вернулась в Связьгород. Быстренько отыскала того, кто нанял убийц: камень в моих руках и моя угрюмая физиономия, обрамлённая встрёпанными рыжими волосами, с не полностью сошедшими ссадинами и синяками, развязывали языки всем причастным, чьи лица я успела запомнить.
Подкараулила мерзавца, вздумавшего меня погубить, на улице, когда он с двумя приятелями разгуливал. Приветливо ему улыбнулась, подкидывая камень на ладони. Спутники его сразу же слиняли, невзирая на вопли оставшегося. Швырнула камень, но негодяй успел увернуться. И попытался позорно сбежать. Догнала, с усердием избила. Горожане, натыкавшиеся на расправу, предпочитали молча уйти. Экая я тут известная! Уже боятся. Пнув изверга напоследок, пообещала прибить, если услышу, как он опять девушек и женщин оскорбляет. А уж за попытку убить одну из особ прекрасного пола пообещала сравнять его дом с землёй. Почему-то он поверил, что я на это способна. Отомстив, уточнила, кто мои спасители, так как не верила, что меня бросили из жалости.
— П-п-пр-и-и-и-и-нц… — проблеял аристократ, съёживаясь.
Насмешливо протянула:
— К-а-а-к-о-о-ой?
— В-в-в-я-а-ч-ч… — далее мужчина договорить не смог, так как мой угрюмый взор вконец его издёргал.
Впрочем, я поняла, что средний сын нашего короля застал несколько десятков воинов, избивающих девушку и что-то такое сказал или сделал, отчего негодяи предпочли разбежаться. Ну, или просто расправой пригрозил: он королевский сын и люди обязаны его бояться и уважать. Хотя, конечно, «книжным червём» совсем уважаемого человека не назовут… Или вряд ли бы он отправился жаловаться отцу: этот мальчишка известен своей добротой… Мальчишка?!
Побитый мститель сбежал, воспользовавшись моей задумчивостью.
Говорят, что второй принц — истинный алхимик. Причём, ему науки интереснее драк. Он выглядит чуть младше, поскольку всячески старается сбежать от тренировок, за что ему частенько влетает от отца. У него русые волосы и светло-серые глаза. Да, это был именно он, юнец с освещающим камнем! Спас мне жизнь, довёл до тёплого места, накормил. И ушёл. Просто ушёл, скрыв, что я ему обязана жизнью. Ну, почему наследник именно Борислав?! Я бы с удовольствием служила королю Вячеславу!
В столице меня знали слишком хорошо, так что я выпросила у одной девушки, за которую как-то заступалась, старое платье. Она отдала мне новое, вдобавок подарила красную ленту, вышитый рушник и кухонный нож.
Я покинула столицу, переоделась в лесу в платье, выстирала косу в ручье, высушила, привязала красной лентой к волосам, поверху замаскировав большим бантом. Вроде банты обычно снизу косы лепят, ну или украшения побрякушки, но буду надеяться, что жажда наживы или мой девичий стан, обхваченный нарядным платьем, не дадут разбойникам особо думать, почему у меня бант не на том месте в причёске, как обычно у простолюдинок. Нож завернула в рушник. Впрочем, так, чтоб если что было удобно достать. Отломала себе сухую ветку, обтесала, сделав шест. И отправилась по дорогам родной страны, учить злодеев уму-разуму.
"Отблески костра" 2.3
Естественно, одинокая женская фигура привлекала к себе нездоровое внимание, белый свёрток в моих руках притягивал любителей чужого добра поближе, а уж моё личико и фигурка довершали образ лакомого кусочка. После каждого побитого я довольно чиркала на моём длинном посохе насечку. В деревнях помогала вдовам по хозяйству и получала за это кров и еду.
Счёт вразумлённых пошёл за третий десяток, как я столкнулась в роще с уже знакомой мне шайкой-лейкой. Кажись, этот молодой вожак — тот самый неуловимый Волк, которого Мстислав уже три года никак не может поймать.
— Вы, парни, смотрю, всё умнеть не хотите? — мрачно осведомилась я, вертя палку-посох в руке.
К моей величайшей досаде, подраться не удалось.
— Ой, это ты, Рыжик! — просиял прославленный главарь и расплылся в глупой улыбке, — Все гуляешь, воздухом дышишь лесным?
— Я тебе покажу рыжика! — озверела я, — Морду расквашу — и подосиновиком станешь! Или мухомором, красным в белую крапинку! А как синяки начнут расползаться, прежде чем сойти, ты у меня чёрным груздём будешь!
— Светлана, не сердись, я просто пошутил! — он поднял вверх пустые руки.
И этот уже обо мне что-то слышал. Эх. А как же драка?! Хотя… нет, есть ещё один повод!
— Вот так я тебе и поверила! — подняла палку над головой, раскручивая её.
Правая рука, до конца не оправившаяся от побоев, не выдержала. И палка шмякнулась по моей голове. Я взвыла. Все разбойники кроме главаря кинулись наутёк. На всякий случай. Тот почему-то остался. Не то с детства мечтал о геройской гибели в неравной схватке, не то я тогда слишком сильно его по голове стукнула.
Волк быстро снял с пояса флягу, вытащил грязный платок, смочил водой, протянул мне.
— На, приложи, пока шишка не вскочила. Тебе она не пойдёт.
Мне этого украшения не хотелось, потому взяла жирный платок и приложила к ушибленному месту. Парень засуетился, вытащил из кармана какой-то мешочек:
— Светлана, скушай пряник — и тебе станет легче.
Отравить меня хочешь, да?
Он открыл мешочек. Лицо главаря уныло вытянулось:
— Эх, раскрошился, пока таскал…
Ворчу:
— Раньше жрать надо было!
— Так я ж для тебя приготовил, — объяснил он потерянным голосом.
— С чего бы? — напрягаюсь.
— А ты красивая… — ответил неустрашимый вожак лесных разбойников, робко смотря на меня.
Не, ну я их логику не понимаю! Вот у девушек такая разнообразная реакция бывает, когда их даже случайно зацепят: от истерики и обмороков до отбитых женихов и лягушек в кадушке с квашенной капустой. А у этих либо месть, либо резкое забывание моей физиономии, либо безумный влюблённый взгляд! Скучно.
Дерзко ухмыльнулась:
— Если я тебе так нравлюсь, ступай в любую деревню, пострадавшую от ворогов — и помогай сиротам и вдовам. А так я в твои искренние намерения не поверю.
На моём посохе начался уже седьмой десяток насечек, когда я услышала нечто очень странное о новом поведении моего знакомого.
Разбойничьи набеги в корне переменились. Теперь шайка Волка выискивала истерзанные деревни, по ночам прокрадывалась через ограду, ежели таковая хотя бы отчасти сохранилась после прохождения светопольцев или новодальцев, и совершала всевозможные добрые дела. От прополки огородов и починки рухнувших или дырявых заборов до строительства новых домов. Часто они «забывали» около самых нищих домов монеты, серебряные или золотые. У аристократов необъяснимым образом из-за запертых ворот пропадал крупный и мелкий скот, птица, а во дворах бедняков материализовались коровы, быки, лошади, козы, овцы, гуси, свиньи и куры. Виновника определить было легко: в каждой деревне, где случалось «чудо», он писал на заборах большими размашистыми буквами: «Посвящаю моему прекрасному Рыжику». И снизу приписывал более мелко: «Твой нежный и глубоко любящий Волк».
