Уж сколько я рыдала от смеха, наслушавшись о его «подвигах»! А уж как король захотел поймать трудягу и завалить иной, более полезной деятельностью! Не то Мстислава негодующая обкраденная знать допекла, не то он подумал, что такого крепкого и усердного паренька непременно надо пристроить к какому-нибудь труду, полезному для общества.
Когда у меня пошёл девятый десяток насечек, по Черноречью уже начали ходить байки о любви молодого разбойника к рыжей воительнице. А потом какой-то романтично настроенный менестрель сложил легенду о разбойнике Миросвете и воительнице Светлане, где образ Волка совершенно переменился: из глуповатого парня, героя анекдотов, разбойник превратился в доброго и благородного юношу.
Чуть погодя, случайно подслушав разговор подвыпивших знакомых Волка, я узнала, что его действительно зовут Миросветом. А уж обилие подробностей о характере Светланы, сильно походивших на правду, меня напрягало с самого начала. И как только менестрель столько всего разнюхал?!
С огромным трудом выяснила, что это подросток или парнишка, темноволосый, востроглазый, веснушчатый. Он один только раз в одном деревенском доме за кувшин кваса рассказал эту историю — и дальше молчал, а новую легенду уже растащили по всему Черноречью. Видимо, рассказчиком он был превосходным. Но потому, что похожих на него сказителей и менестрелей чернореченцы не знали, выходило, что он не часто что-либо рассказывает или выдумывает. И это меня удивило. Уж до чего меня достали остальные сказители и менестрели! В отличие от Григория, у них все истории и песни были одинаковые: про войну, про кровь, про отрубленные головы и прочие мерзости. Если мой друг в подробности способов убийств не вникал, а более увлекался подвигами и мужественными поступками, то эти… Да ну их! А что юнец замолчал — жаль. Может, с ним случилось несчастье? Тогда народ наш многое потерял.
Благодаря моим стараниям обижать рыжеволосых женщин и девиц практически перестали. Я начала прятать волосы под платок, дабы отучить злодеев приставать ко всему женскому полу. Эта задача оказалась намного труднее, но я верила, что когда-нибудь своего добьюсь — и женщинам в Черноречье станет намного приятнее жить. А поскольку сейчас стояло лето, тёплое, приятное, в лесу зрели ягоды, а на огородах спасённых мной хватало овощей, ровно как и у хозяек доставало благодарности, чтобы меня накормить, то моим путешествиям ничто не мешало. Гибкость, молодость и неустанные тренировки делали меня почти неуязвимой. А может, тут ещё как-то помогала эльфийская кровь: остроухие славятся своей выносливостью, ловкостью и крепким здоровьем.
Однажды на моих глазах городской мальчик дёрнул за косу девчонку из соседнего дома и мать малолетнего вредителя проворчала: «Будешь девочек обижать — и придёт злая рыжая тётя Света и тебе все волосья повыдёргивает!». Мальчик побелел как снег и кинулся вымаливать у обиженной им прощенье. Я довольно усмехнулась, поправила платок, скрывающий волосы, и быстро прошла мимо.
Поначалу побитые мужчины пробовали устраивать ловушки, но потом им это надоело. Да и дел летом хватало у всех: простолюдины готовились к осени, помогая полям, садам и огородам готовиться к сдаче урожая, а богачи и знать стремились побольше отдохнуть, пока не грянула очередная битва, ведь Мстислав очень любил, когда знать «добровольно присоединяется к его войску» и у той иного выхода не оставалось, как служить родине наравне с простолюдинами. А про воительницу Светлану говорили по всей стране, как о справедливой, прекрасной, опасной особе, которую в детстве уронили с печки или с чердака. То шептались о моих уме и изворотливости, то о полнейшем моём безумии. А как же им считать меня полностью здоровой, если прочие женщины безропотно или шумно хлопочут по хозяйству, а я ношусь по дорогам страны, по всяким тёмным местам как угорелая, размахиваю палками, ножами, мечом и постоянно напоминаю мужчинам, что «женщин надо уважать и лелеять»?
Как-то я вполне себе тихо и мирно заглянула в трактир позавтракать. Настроение было отличное — вчера ещё двоим насильникам морды надраила. И пирог с вишнёво-яблочной начинкой, запиваемый земляничным морсом, шёл в моё пузо очень даже вкусно, да и в пузе было на удивление уютно. Даже два стражника, лупившие старого вора, вздумавшего их обокрасть, да его вопли, что у него там семь внучат и трое мальцов из его детей на нём висят, мой аппетит от важного дела поглощения пищи не отвлекали. Но, как в жизни и полагается, какой-нибудь заразе в такое славное, тихое и мирное время непременно надобно объявиться и ляпнуть что-нибудь, сгоняющее спокойствие и покой. И таки зараза моя объявилась: стражник помоложе отпустил таки вора, наподдав ему пинков в направлении двери, и сел за стол, а старший, мрачно глянув на дверь, захлопнувшуюся за нищим или же просто вруном, вернулся за своё место, сгрёб кружку с квасом, чуть отпил, крякнул и уныло произнёс:
— Кстати, прошёл слух, что эльфы теперь на людей бросаются.
— В каком смысле «бросаются»? — усмехнулся его напарник, видимо, старше по званию.
— За лодыжки грызут, наверное? — вклинился хозяин заведения, с любовью натирающий вымытый кувшин.
— Они людей и эльфов хватают — и руки несчастным режут! — рявкнул стражник, ударив кулаком по столу, — А поскольку Черноречье не так уж и далеко расположено от их леса, да и магов у них своих, что котов драных…
Ухмыльнулась, представив себе негодующую реакцию остроухих, услышавших, что их, древних магов, сравнили с драными котами. Эх, жаль, что эльфов тут не занесло! Полюбовалась бы на их злые рожи… ой, тьфу! Как не занесло? Я же наполовину эльф. Но я об этом временами забываю, так как привыкла считать себя просто человеком.
— Так совсем уж и руки режут? Целиком отрезают? — нахмурился молодой стражник, задумчиво теребя короткую густую, аккуратной линией подстриженную бороду.
— Нет, просто ранят по правой или левой руке, — смутился другой воин, — Не волнуйтесь, никому ничего не отрезают.
— Остроухие с катушек съехали, а мне и не волноваться? — возмутился молодой.
— Так ведь хватают они немногих — и всех потом выпускают, — уверенно заявил какой-то наёмник, со стола у двери, чья обувь одежда и плащ были покрыты грязью.
— Если ты такой всезнающий, объясни, что на них нашло! — проворчал стражник постарше.
Странник задумчиво подпёр подбородок ладонью:
— Мне и самому интересно, к чему им это?..
Мало нам светопольцев и новодальцев, так ещё и у другого близкого к нашему народа помутнение рассудка началось! Причём, у древних магов! Брр, только другого Основного народа тут не хватало! Только радовалась, что они живут близ новодальских и светопольских границ…
— А что ещё слышно? — спросил хозяин заведенья чуть погодя.
— А ещё поговаривают… — наёмник, молодой, кстати, бреющий бороду и усы по моде Синего края, задумчиво глянул в свою кружку, вверх дном перевернул — и на столешницу упала одинокая капля, — А что-то кваса у меня маловато стало… кто бы угостил?
Трактирщик возмущённо засопел, но, подумав, кивнул своей помощнице, — молодой и пухлой девице. Та сбегала в подвал и принесла кувшин с квасом, наёмнику почти доверху плеснула — за что получила мрачный взгляд хозяина и благодарный — от путника.
