— Хотя жилось мастеру вполне неплохо в чужой стране — с ласковой и любимой женой, да от вдохновения не избавишься. Кто хоть раз глотнул этого вина — тот его захочет ещё и ещё, — задумчиво продолжил менестрель, — Вдохновение кому-то станет просто дополнительным удовольствием в суетной серой жизни, а кому-то — заменит воздух. Настоящий мастер может быть сколь угодно занятым или гордым, может ошибаться сколько угодно, но без вдохновения, без творчества не проживёт. И потому однажды пришло опять вдохновение к этому человеку. И сделал он деревянную флейту, чтобы сыграть для своей драгоценной жены. И был тот инструмент необыкновенно хорош, потому как лучше всего творить в дар для любимых и близких тебе людей, — взгляд парнишки скользнул по рядам слушателей, чуть дольше задержался на мне, — Играл мастер на флейте дивно, так, что иногда сын его жены заслушивался, забывал о своей ненависти к нему. А потом в Светополье пришли чернореченцы…
— И убили их? — грустно спросил мальчик.
— Спас мастер свою любовь ещё раз. Когда враги подступили к его дому, он предложил заплатить за жизнь «жены и детей» своим инструментом. Спросил, нет ли среди врагов людей, знающих толк в флейтах. А тогдашний король Черноречья, возглавивший поход, очень любил музыку, особенно, флейты. Он заинтересовался, хотя его предупреждали, что на инструменте может быть яд. Раз сыграл на флейте — и до того она ему понравилась, что расставаться с ней не захотел. Согласился отпустить четверых врагов в обмен на флейту, но с условием: чтобы больше мастер инструментов не делал. Никогда. Мол, ежели узнаю, что сделал ещё хоть один, тогда даже из-под земли достану.
— Но то ж трудно проверить! — усмехнулся кто-то.
— И всё-таки то было последнее его творение, — менестрель погрустнел. — Мастер хранил своё обещание. Хотя и трудно ему приходилось. Может, он однажды бы и не выдержал…
— А почему ты сказал, что он четверых спас? — не вытерпело любознательное дитя.
— А потому, что к тому времени у мастера и его любимой женщины дочка родилась, — дружелюбно объяснил рассказчик, — Да только он долго не прожил, мастер-то. Заболел и слёг. Жена ухаживала за ним очень много… слишком много. Остались только сын от её первого мужа, да их синеглазая дочурка. Мальчик забрал сводную сестру — и ушёл из города. А куда — никто не знает. Может, бросил дочку ненавистного ему мужчины, может, вырастил. Было то до моего рождения, потому след их найти уже никак нельзя.
— А ты сам-то откуда, парень? — вдруг спросил тот самый, слишком молчаливый и внимательный человек.
— А я — ребёнок дорог, — широкая улыбка, — Луга и леса — вот мой дом родной. Я как ветер, что летает везде и, если найдёт симпатичную мелочь, то унесёт за собой.
— Но как ты нашёл след того мастера, ежели даже имени его не знаешь? Как ты смог проследить за ним? — в глазах воина зажёгся интерес.
— По знаку, что он на своих флейтах оставлял.
— Это по какому знаку?
— Да по четырём квадратам в круге. Квадраты разного размера, двое из них пересечены между собой. Как на гербе одного из новодальских городов.
— Как?
— Ну, есть отличие небольшое. Я потому и след его нашёл.
Мальчишка, да ты спятил?! Неужели, не видишь, что неспроста у этого угрюмого мужчины такой интерес к тебе?! Зачем ты так пристально смотришь на него?! Зачем отвечаешь на его вопросы?!
— Это какое такое отличие? Разве этот герб — не символ всех тамошних мастеров?
— А при пересечении меньшого и самого большого квадратов одна из линий чуть загибается внутрь. Это можно счесть за ошибку, но…
Воин побелел. Руки у него задрожали. Ложка выпала из ослабевших пальцев на пол. Судорожно схватившись за столешницу, мужчина рывком поднялся, сшибив на пол стул. И выскочил вон, оставив дверь раскрытой. Люди зашумели: никто не понял, почему он так неожиданно убежал. Разве что хозяева столовой возмутились, что не расплатился. Но менестрель попросил простить тому побег — и хозяева с усилием заставили себя успокоиться. Всех мальчишка очаровал. Да уходи же, дурень! Уходи скорее! Вдруг тот за стражей помчался? Не простят тебе того, что бродил по землям ворогов и интересовался жизнью предателя!
А этот дурень собирался неспешно. Взял деньги от слушателей, которых «отвлёк своей грязной историей от тягостных хлопот», еду от хозяев столовой — и спокойно вышел. Я выскользнула вслед.
В нескольких шагах от столовой, на опустевшей в полдень улице, валялись серебряные, медные и золотые монеты. Чуть поодаль — пустой раскрытый кошель. Но ни хозяина, ни следов крови, ни трупа не обнаружилось. Это странно. Кто по доброй воле согласится выбросить столько денег? Кстати о деньгах… они мне нужны… Но почему они здесь лежат? Отравили, что ли их? Или их кто-то получил за чёрное дело, а потом выкинул? Не нужны мне грязные деньги, купленные чьей-то болью и кровью!
С час кралась я на расстоянии за задумчивым менестрелем. Но никто не спешил на него нападать. А потом кто-то неожиданно и неслышно приблизился ко мне, схватил за локоть, зажал рот…
"Проклятье Эльфийского леса" 3.4
Наподдала мерзавцу локтём, по рёбрам, так, что у меня в глазах помутнело от боли. Он выпустил меня, тихо выругался. Развернулась. И увидела Акара.
— Слушай, ну, нельзя же так! — жалобно простонал подросток, — Нельзя так платить за заботу!
Мрачно уточнила:
— За какую заботу?
— Я пришёл, чтобы вытащить тебя из Новодалья! — он едва не плакал, — Блин, не могу! Не могу даже обезболивающее заклинание создать!
— А на хрена подкрадываться?!
— Да я пошутить хотел! — простонал он с обидой.
— Да иди ты с такими шутками знаешь куда?!
Пока мы переругивались, менестреля и след простыл. Может, попросить полукровку его магией поискать? Как бы чего не случилось с тем юнцом! Ну да этот маг явно не в состоянии читать заклинания. Да и какое мне дело до болтливого менестреля? Пусть сам за своим языком следит! Ежели ему за болтливость или честность однажды горло перережут, то он этого заслужил!
— Слушай, а с чего ты вдруг обо мне вспомнил? — оборвала я брань полудракона, когда тот уже совсем перегнул палку с выражением своего недовольства.
Он огляделся — никого не было на узкой улице — и прошептал:
— Опасно оставлять тебе в Новодалье.
— Так поздно это понял?!
— Ну… — отрок смутился.
— Или тебе подсказали?
Акар непроизвольно потёр плечо.
Кто ж такой внимательный и наблюдающий за мной ему доложил? С моим папашей у них явно отношения не очень. А…
— Это Нэл тебя отправил за мной?
— Да причём тут он? — возмутился отрок.
Значит, Нэл. Всё ещё следит за мной, но на расстоянии. То ли обиду затаил, то ли приблизиться больше не решается. Я ведь оттолкнула его в тот день, грубо оттолкнула. Но я не могла иначе: в сердце моём доверие выжжено пламенем боли, обиды и ярости.
