О, брат, крылатым ты смог родиться!
И небо привычно тебе, как мне — земля.
С тобою мне ль суждено увидеться?
И знаешь ли, что здесь тебя ждёт сестра?..
Роща молчала. И я замолчала. Так подозрительно тихо стало вокруг, будто мир намеренно притих, чтобы не мешать мне! Будто что-то важное должно было случиться… или случилось… уже… Но я не понимала, в чём дело. Мне было больно и грустно, хотелось плакать от обиды и злости. Сотню раз я сажала деревья в Памятной роще, вознося одну и ту же молитву к Творцу! Говорят, если хотя бы одно дерево здесь посадить, да сказать свою просьбу, в сердце или на всю рощу прокричать, то Творец или хотя бы мир точно услышат, прислушаются, может, даже помогут. Но я сотню посадила! Сотню! Неужели, так сложно исполнить всего лишь одно моё желание?! Неужели, так сложно? Я, что, всю жизнь буду ходить с этим жутким чувством, будто от меня оторвали половину меня, моей души, моего сердца?! Всю жизнь… так?!
Поднялась. Ноги тряслись. Кажется, вот-вот рехнусь от отчаяния… или уже свихнулась… Нет половины меня… нет половины меня… так больно… Акара рядом нет…
Взгляд мой опять было пытался взмыть к равнодушному и пустому ледяному своей голубизной небу. Но замер на ветке напротив. Там сидели два голубя. Рядом. Два маленьких голубя. Маленьких… Может быть, два брата… Две сестры… или… брат и сестра…
И вдруг я всё поняла. Мне стало радостно от этого осознания. И ещё больней.
У меня есть брат! Мой дорогой брат. Акар. Мы когда-то были вместе. Когда ещё были очень малы… Он умел превращаться в дракона. Однажды он подхватил меня — и мы вылетели в окно. И долго-долго путешествовали вдвоём. О, это дивное чувство полёта и единения с родным существом! А впрочем, нет… Акар не превращался в дракона. Он… Он и есть дракон! Их ещё называют крылатыми за второй, магический облик. Облик, в котором они умеют летать. А я… я его сестра, но я не умею превращаться в крылатую ящерицу… совсем не умею… У меня даже магическое поле другое… как у людей… Но почему я здесь, а он… где-то там? Почему мы не вместе? Кто разделил нас? Кто? За что?..
Устало опустилась на землю, прислонившись спиной к той же дружелюбной старой берёзе. Сил не было… вообще никаких… может быть, мы не просто брат и сестра? Может… мы близнецы? И потому у меня такая боль от чувства оторванности от него? Но что я могу сделать?.. Что?!
Отяжелевшие веки сомкнулись…
Акар стоял напротив магов-воинов. Дерзкий, непреклонный. Золотисто-огненный силуэт его ослепительно пылал. И иногда… превращался в серебряную пыль. Впрочем, золотые и серебряные силуэты его противников сверкали не меньше. Воздух вокруг них накалялся. Близилась большая битва. Подобной давно уже не было. Давно… С одной стороны — несколько взрослых мужчин, с другой один единственный парнишка. Акар… он был один. Но в глазах его не было страха. Только усталость и отчаянная решимость. Из его глаз на меня смотрела… бездна… Хаос… дикое желание разрушить всё…
Я протянула к нему руку, отчаянно позвала по имени. Но он не слышал меня. Он был слишком далеко… Слишком далеко…
Проснулась. По щекам текло что-то горячее… что-то солёное… коснулась пальцами, поднесла к глазам. Мои слёзы… Я снова плакала во сне. У меня было такое ощущение, что всё уже предрешено. Что эта страшная битва состоится. И мой брат… мой Акар… Как мне остановить его? Он-то крылатый, настоящий крылатый, он наверняка древнюю магию изучал! А я только человеческой магией владею, ещё только недавно изучать начала. Я даже не могу его разыскать заклинанием! И мне безумно больно от этого осознания, безумно больно!
— Прости, что мешаю тебе. Но я очень хочу кое-что спросить у тебя.
Напротив меня, шагах в двадцати, стоял незнакомый парнишка. Темноволосый, светлоглазый, на бледном лице россыпи веснушек. Одежда Белого края, но вот узор немного не такой, как у нас. Явно не из Лысегорья.
— Твоя песня… я случайно услышал её… и она меня зацепила, — дружелюбная улыбка, — Вот, захотелось спросить, что это за песня? С ней связана какая-нибудь печальная история? Кажется, там пелось о драконе, да?
Быстро поднялась, скрестила руки. Мрачно оглядела его с ног до головы. У меня было такое чувство, будто это не он… не брат… кто-то другой! И у него был чистый белый силуэт…
— Ты вообще кто? — спросила я.
— Люди зовут меня Благовестом, — улыбка незнакомца стала шире, — Я странствую по миру и добываю интересные истории о происходящем в нём. Я — менестрель.
— А-а… — ещё раз пристально оглядела его.
В школе в последние дни о его приезде в город много болтали. Мне казалось, что тот самый Благовест — дядька посолидней, а этот совсем зелёный. И такой… не шибко примечательный с виду паренёк. За что ж ему такая слава?
— Прости, я очень любопытный, — он посерьёзнел, — Везде ищу интересные истории и песни. Меня уже с два года тянуло навестить Лысегорье. И вот я наконец-то собрался и пришёл. Тут у вас красиво, — усмешка, — Только дорог почти нет. Почти сплошной лес. Чудно…
— А ты… не боишься ходить по лесам и чужим странам один?
Он добродушно рассмеялся. У него был звонкий, чистый смех, который захватывал и увлекал за собой. Один из немногих, вслед за которым хотелось смеяться. Обычно так с детьми, потом люди вырастают и теряют этот дар, но он… он его не потерял.
— Мне иногда кажется, что сама Мириона охраняет меня от зверей и злых людей, — ответил юный менестрель, отсмеявшись. — Хожу, где вздумается. Иду, куда хочу. Я уже нашёл множество дивных историй и, уверен, я их ещё много найду. Так… ты расскажешь мне о той истории, песню из которой ты пела?..
Это странно, но… почему-то ему хотелось верить. Может, я просто уже очень устала и очень хотела хоть с кем-нибудь поделиться своими чувствами? Но он слушал очень внимательно, много вопросов задавал.
— Знаешь, — сказал Благовест наконец, — Я слышал, что у остроухих есть один страшный обычай. Когда кто-то тяжело провинился, то его или заставляют выпить яд из каменной чаши, прилюдно, сохраняя спокойствие до самого конца, или же изгоняют из Эльфийского леса. И все делают вид, будто забыли изгнанника. Так, словно его вовсе и не существовало на свете. Никогда. Друзья, родственники, знакомые, супруги, возлюбленные… они все обращаются при встрече с изгнанником так, словно его и никогда не знали. Впрочем, изгнанники обычно и не пытаются вернуться на родину. Они просто ломаются среди людей. Душой ломаются и переступают Грань раньше срока. Хотя кто-то из них иногда всё же выбирает жизнь. И притворяется человеком. Может быть, и у драконов есть что-то похожее?
— Но, кажется, я вообще младенцем была… За что меня изгонять? — у меня почему-то сами собой хлынули слёзы из глаз.
— А, вспомнил. Ещё кое-что, — он задумчиво потёр точки между глазами и переносицей, — У эльфов иногда рождаются дети-полукровки. Если у них нет никаких способностей, им находят приёмных родителей среди людей.
