Музыканты переглянулись. И заиграли. Звуки флейты, маленького барабана и каэрыма сплелись в громкую, шумную, резкую мелодию, с бешеным неровным ритмом, иногда стихающим или замедляющимся, чтоб через несколько мгновений грянуть новым вихрем звуков.
Акар танцевал неистово, иногда замирая на миг. В танце его сплелись ярость и какая-то неукротимая сила. Ни одно движение ни разу не повторялось. Через некоторое время полудракон выдохнул струю пламени — оно обхватило его тело наподобие безрукавки, доходящей ему до колен, с разрезами по бокам, от краёв до талии. Следующий сгусток пламени лёг на его плечи как плащ. Огненный плевок — и огненный шар распался пополам, превратился в короткие пламенные мечи в его руках. Теперь его пылающая одежда и клинки оставляли в воздухе огненные росчерки, которые тоже двигались в ритм музыки…
Вздрогнув, очнувшись ненадолго от пьянящего очарования танца полудракона, мой отец что-то прошептал. И по лесной поляне неожиданно расползлась ночь. Так я, король и музыканты утонули во мраке, а танцующий отрок, играющий с пламенем, резко выделился в океане тьмы. И от этого его движения стали ещё ярче, зрелищнее… Это было… неописуемо… потрясающе… это пробирало до глубины души… буйный танец полудракона в одежде из пламени…
Музыка лилась, не переставая. Кажется, мелодию несколько раз повторяли, иногда внося в неё новые звуки. До тех пор, пока танцор не обессилел, не опустился на одно колено, упёр ладони в землю и устало склонил голову. Пламя сползло по его плечам, бокам, растеклось вокруг него и ещё несколько немного продолжало кружиться вокруг, взмывая и поднимаясь. А потом поляна погрузилась во мрак…
Через несколько мгновений медленно стало светлеть вокруг, так, что глаза смогли привыкнуть к свету.
— Посвящаю мой танец прекрасной даме, чьи огненные пряди неповторимы как пламя заката, — чётко и громко произнёс Акар, посмотрев на меня.
— Э… благодарю… — смущённо произнесла я.
Мне было приятно, необыкновенно приятно, поскольку это чудо он сотворил для меня.
Отрок поднялся, медленно подошёл ко мне, осторожно взял мою левую руку, нежно поцеловал концы моих пальцев.
— Что бы о тебе ни говорили эти мудрые зазнайки, для меня ты — самая красивая девушка во всём Эльфийском лесу, — сказал он, смотря на меня серьёзно, в глаза мне, — Остроухие женщины похожи в своей красоте, но ты — неповторима. Стойкая, смелая, неукротимая, отличная от них… ты прекрасна! Я решил, что ты будешь моим Вдохновением.
Недоумённо пролепетала:
— Ась?
— Ну, ты — моя Дама сердца, я — твой рыцарь, если переводить на человеческий язык времён последнего тысячелетия, — он приподнялся на носки, взлохматил мои волосы, — Вот, так-то лучше. Так тебе больше идёт.
Юнец критически оглядел моё платье, длинное, с узкой юбкой, которая, как и рукава, расширялась книзу. И дыхнул на меня огнём. Я и ойкнуть не успела…
И обжечься… не успела. Почувствовала, что платье меня касаться стало как-то меньше, приметила, что остроухие уставились на меня как-то подозрительно.
— Да, вот это тебе пойдёт, — Акар довольно потёр ладони.
Напрягся, подпрыгнул вверх — и крылатым драконом взмыл в небо. Эльфы растерянно проводили его взглядами, потом опять стали смотреть на меня. Хм, рукава моего платья превратились в тряпичное кружево от множества дырок, как будто вырезанных ножницами. То же самое кружево появилось над грудью, кокетливо её приоткрывая. Но так, едва-едва, робким узорчатым всполохом огненного по форме узора. Да и на спине, до самой талии, ткань превратилась в несколько узеньких тесёмок… Что он со мной сделал?!
Хэл, смилостивившись, наколдовал напротив меня магическое зеркало. В полный рост. Я заглянула — и обалдела. Это нечто рыжее, коротковолосое и слегка взлохмаченное, эти разнообразные разрезы, сделанные с подчёркнутой небрежностью, превратившие простую ткань в восхитительное кружево… Но самое удивительное, это не платье, хотя оно, конечно, было бесподобно… Самое поразительное — это я, смотревшая в зеркало… Потому что этот странный наряд мне удивительно шёл, сделал меня краше… И… и я прежде не видала ничего подобного! Даже в столице Черноречья! Это… это был ни на что непохожий стиль… он… он был сказочно прекрасен! И я стала потрясающей и сказочной какой-то вместе с ним!
— Вот теперь похоже, что в венах этого мальчишки есть эльфийская кровь, — довольно сказал мой отец, — И танцевать он умеет, и этикет знает, и творит, как художник. Хотя и делает всё неряшливо, грубовато, слишком по-человечески…
— Хм, а я наконец-то заметил, что он мастерски управляется с огнём, — послышалось сбоку.
И словно из ниоткуда появился отец Акара.
— И верно, его влияние на это платье показывает, сколь искусно он способен контролировать своё пламя, — задумчиво добавил правитель остроухих.
— Причём, на уроках он только и делал, что дурака валял, — осклабился крылатый.
— И верно: такого неусидчивого ученика ещё нужно поискать, — едва приметно улыбнулся Хэл, — Я видел, что учитель первый выходил от него, едва не плача.
Похоже, они только сегодня заметили, что мальчишка, оказывается, талантлив. Интересно, а куда тот отправился?
Ощутила лёгкий толчок под колени… взмахнула руками, с трудом удерживая равновесие…
И потрясённо посмотрела на обрыв над лесным озером и…
Он опять танцевал, но на сей раз совсем иной танец: быстрый, лёгкий, грациозный… и лёгкая, едва слышная музыка флейты плыла над озером, но музыканта с инструментом не было. Чуть погодя, различила на песке кулон с матово-белым камнем на шнурке. Музыка… лилась изнутри этого камня! Красивая, чистая, нежная, пронзительная музыка… Разве может какое-то вещество повторить музыку, которую под силу извлечь только пальцам музыканта?! И всё-таки мелодия звучала именно из камня…
Акар танцевал долго, самозабвенно… казалось, мир вокруг перестал для него существовать, а в душе горит одно единственное желание: слиться в прекрасном танце вместе с музыкой… Но вот что-то надломилось в нём: подросток неожиданно застыл, сжал левую руку в кулак, над сердцем. Из глаз его хлынули слёзы. Он отчаянно прошептал:
— Киё! — и обессилено рухнул на колени.
Поднял голову к небу, горько спросил:
— Где же ты, Киё? Неужели, я никогда не найду к тебе дороги? Неужели ты уйдёшь прежде, чем я увижусь с тобой?
Невозможно так страдать по выдуманному человеку: только боль по потерянному рождает такие слёзы и такое выражение лица! Потому я рванулась было к нему, чтобы утешить, но кто-то мягко и настойчиво ухватил меня под локоть. Обернулась. Отец качнул головой, мол, не смей, не приближайся к нему!
Как вы можете столь спокойно смотреть на его страдания?! Что вы, остроухие и крылатые, сделали с дорогим ему человеком?! Или не человеком… Да какая разница! Откуда-то ж взялась эта боль потери!
Усталый бледный Нэл бесшумно выскользнул из-за дерева на другом берегу озера, где и был полудракон. Мгновение — и он уже около Акара, присел на корточки, хлопнул юнца по плечу. Тот нервно обернулся, узнал незваного утешителя, радостно выдохнул:
