По лбу Сина из царапины скатилось три капли крови.
Глядя друг на друга, двое мужчин ещё ненадолго вплели свои тела в танец, возвращаясь к прежнему ритму. Будто желая, чтобы музыка их движений протекала по жизни ещё немного или просто дошла до своего логического конца.
— Я проиграл, мой король, — громко сказал Син, остановившись.
— Красивым вышел танец, — добавил Хэл.
Они долго стояли, спокойно смотря друг другу в глаза.
Напряжённо замерли эльфийские воины. Вдруг сжал мои пальцы Тин, те, что всё ещё замерли на его рукаве — засмотревшись на танец двух остроухих мужчин, я будто напрочь забыла о существовании своей руки, том, что она держалась за Тина.
— И песня твоя вышла красивой. Тебя таким запомнят, — добавил король Эльфийского леса.
Заплакав, беззвучно, Нис сползла к корням, обдирая пальцы о шершавую кору, но будто бы не замечая этого.
Хэл спокойно вернул своё оружие в ножны, протянул к Сину левую руку. Ладонь его заволокло лёгкой грязно-серой дымкой. А потом на ней появилась чаша, каменная, широкая, хотя и на невысокой толстой ножке. Чёрная с серебристо-серыми, чуть мерцающими прожилками…
Чёрная?..
Нис зажала рот рукою, кажется, и зубами вцепилась в свои красивые пальцы, чтобы не издать ни звука. Вот, по её кисти из-под пальцев медленно пополи два кровавых ручейка. А Син спокойно опустился на одно колено, воткнул кинжал в землю у правой ноги, протянул руки к королю — сначала левую ладонь к нему, потом подложил под неё правую, будто придерживая.
— Я благодарен тебе, что ты столько лет заботился о Лесе и нашем народе, — сказал король, и низко поклонился ему. Причём, ни капли из чаши не выплеснулось. А там явно было что-то густое и тёмное.
— Я делал то, что должен был делать, — невозмутимо ответил эльф и также низко поклонился ему, — Благодарю вас за вашу заботу обо мне, мой король.
— Но ты напал на дочь своего короля, — громко сказал Хэл и голос его стал холодным, — И какое-то время ты искренне желал навредить ей. Лес подтвердил это.
— Я не отрицаю, — глухо произнёс Син.
— Лес сказал, что ты не собирался её убивать, но слишком сильно волновался за своего ученика. Поэтому потерял самообладание и напал на неё.
— Я не отрицаю, — повторил черноволосый эльф, спокойно глядя на него.
— Мой единственный сын на Грани. А эта девушка может стать последней из моих детей. Попытка пресечь королевский род, совершённая вольно или невольно, может караться Чёрной чашей. И я этого хочу.
— Это… — до меня вдруг дошло, — Это та самая Чёрная чаша?
— Та самая, — тихо ответил Тин и вздохнул.
Король приблизился к своему подданному и медленно наклонился, опуская тому на ладонь чашу. Отступил на пару шагов.
— Но… но он же не хотел меня убивать! Отец, он же не хотел меня убивать!
Нис, почему-то не делавшая попыток ни молить о пощаде своего любимого, ни приблизиться к нему, чтобы обнять и поцеловать на последок, подняла на меня глаза, влажные от слёз, с мольбой сложила руки. Син не сдвинулся, продолжая спокойно смотреть в глаза своему королю.
Хэл медленно повернулся ко мне и одарил таким взглядом, от которого у меня внутри всё смёрзлось. Нет… и в правду всё смёрзлось. Даже пошевелиться не могу! И… и рта открыть…
А Син… он спокойно смотрел на своего короля.
Блиин, тупица, ты же ещё можешь сбежать! Можешь отбиться от этих воинов, уклониться от заклинаний магов. Может, всё ещё можешь! Так почему же ты застыл, словно каменное изваяние?!
— Выпей свою долю, Син из рода Туманного серебра и семьи Полуночной мелодии, — приказал король.
"Эльфийские порядки" 7.7
Син неспешно поднялся и, продолжая спокойно смотреть на своего короля, пока его не заслонил бок и подставка поднятой чаши, выпил её содержимое. После с поклоном протянул чашу Хэлу.
Он… не убежал.
Хэл невозмутимо принял чашу из рук осуждённого.
Они застыли, спокойно глядя друг на друга. Напряжённо замерли все эльфы, смотря на них. Даже Нис перестала плакать, почему-то не сдвигаясь с места.
Тишина, растянувшаяся на вечность, скрипящая по нервам, как разваливающиеся половицы.
Вдруг Син шумно выдохнул, дёрнулся. Из горла его вырвался кровавый пузырь, разросся, лопнул.
Тела эльфа тряслось, но он продолжал стоять ровно, глядя в глаза своего короля. Снова шумно выдохнул — струя крови вырвалась с его рта, веером разошлась по воздуху. Две капли упали на лицо короля эльфов. Тот не сдвинулся.
Несколько приступов кашля Син выдержал, продолжая стоять ровно, выплёвывая из груди кровь. Потом, после особенно сильного приступа, сгрёб рукой рубашку на груди, уже окрасившуюся кровавыми каплями.
Ему было тяжело, но он какое-то время стоял, продолжая спокойно смотреть в глаза своему королю — тот глаз не отводил.
А потом Син рухнул, лицом об камни, обливая их своей кровью. Словно молодая красивая берёзка под неумолимым топором селянина. Словно красивая песня, оборвавшаяся посередине. Ради нескольких поленьев для печки. Ради соблюдения глупых старых правил.
— Хорошо ушёл. Красиво, — улыбнувшись, сказал Тин.
И мне захотелось его убить.
Тут только Нис поднялась — подол её платья запятнал ил — и кинулась к своему возлюбленному, упала на колени возле него, разбивая ноги об камни и не замечая боли. Подняла ещё вздрагивающее тело, прижала его голову к себе, заливая его лицо своими слезами и волосами. Светлыми, окрашивающимися местами его кровью.
Кем бы она ему ни была, любовницей ли или просто развлечением, его же она, по всей видимости, любила. По крайней мере, сейчас, когда она обнимала его и страшно, молча плакала, у меня не было ощущения, что вижу какое-то притворство.
— Я понимаю, что вы привыкли к унижениям, Рён, — холодно сказал король эльфов, и я сердито посмотрела на него, — Поэтому вы проглотили и то оскорбление человеческих женщин, и даже попытку вас задушить. Но вы — моя дочь. И я обязан вас защищать. Поэтому прошу вас, впредь, когда вам будет угрожать опасность или кто-то посмеет вам хамить — обращайтесь ко мне. Я с вашими обидчиками разберусь.
Запоздало заметила, что лёд от его магии как будто исчез из моего тела. С ненавистью бросила:
— Я привыкла сама себя защищать, ведь большую часть моей жизни я не видела своего отца, а ему не было дела до меня, — и, отвернувшись, побрела прочь от него по берегу.
Прочь… как можно дальше уйти от него, от этого бесчувственного существа, которое спокойно даёт кому-то чашу с ядом и невозмутимо смотрит за его последней агонией. Прочь… как можно дальше уйти от этих жестоких остроухих, которые травят кого-то, пялятся на его мучения, а потом блеют, что вот он «красиво ушёл»…
