Мне пришлось дважды свернуть за угол, прежде чем мы с жабой дошли до окна, из которого лилась чарующая и грустная мелодия. Жаба застыла, и я тоже застыла, вслушиваясь. Мне, конечно же, интересно было узнать, кто так пронзительно играет, но этот кто-то, вероятно, жил в нынешнем дворце, следовательно, мог быть кем-то из королевской семьи. А родственники отца не шибко обрадовались моему появлению, официально представляться не спешили, да и случайно не попадались на пути во время прогулок, в гости не заходили. Я этот толстый намёк поняла и с родственными симпатиями к ним не лезла. Тем более, и симпатий-то особых не было. Разве что к Лэру. Но Лэр — особенный.
Чуть обождав, предательница, коею я по доброте душевной и по наивности даже начинала потихоньку звать то болотной девой, то болотной королевой, вдруг запрыгнула на невысокое крыльцо, устроилась близ узорчатых металлических перилл и, более того, ещё и язвительно квакнула.
Музыка, разумеется, оборвалась.
— Кто там? — тихо спросил хриплый мужской голос.
Я не ответила и как могла тихо покралась обратно к себе.
— Зарёна? — полетел мне вслед взволнованный голос.
Эхм… это кто ещё?
Чуть обождав — я напряжённо выжидала — неизвестный крикнул:
— Сестра, подожди!
Э… это Лэр? Или кто-то ещё из родни? Хотя, нет, у Лэра голос другой, красивей вроде.
Любопытство подвело меня ещё сильней. Я робко подошла к окну и с вызовом туда заглянула.
Оказалось, что у окон прямо стоит кровать Эра. Правда, не у того, куда я засунулась по пояс, а у следующего. Брат, увидев меня, приветливо улыбнулся и поднял руку. Пальцы другой его руки, лежащие на струнах каэрыма, от этого жеста дрогнули. Но внешне он больше никак не показал, что испытывает боль от этого движения. Видно, не хотел меня волновать. Эх, Лэр! Заботливая ты подлюка, Лэр! Вот кто тебя просил в таком тяжёлом состоянии ещё и по лесу шляться ради встречи со мной? Хотя… если б ты в тот день не пришёл, может, я бы и не испытывала этой симпатии к тебе сейчас. Может, вообще бы этой теплоты между мной и тобой тогда б не случилось.
— Рад тебя увидеть, сестрён! — добавил брат, — Я как раз грустил, что давно тебя не видел, а на мои покои наложили заклинание, чтоб меня не выпускать без спросу.
— А моя жаба с чего-то вздумала пойти в этом направлении, — выскользнув, залезла на подоконник другого окна, перед ним, — Кажется, ей тоже понравилось, как ты играешь.
— Жаба?
Я спрыгнула обратно.
— Эй, погоди! — огорчённо вскрикнул мужчина.
И в следующую минуту шарахнулся от протянутой ему под нос дружелюбной жабьей морды. И скривился.
— Извини, — виновато потупилась. Руки с жабой упали. Та возмущённо что-то квакнула — ей такие качели не понравились.
— А ты… и на руки её берёшь?
— А что? — задумчиво поднесла водолюбивую зверюгу к лицу, — Вроде она ничего. По крайне мере, всегда прохладная. Ну, особенно, когда возвращается после прогулки, отсидевшись где-то в тени или среди воды. Вечером и ночью она холоднее. Хотя лапы у нее попрохладнее, чем пузо: пузо теплее. Можно освежаться в жару, если она не на солнце сидела, а с прогулки. Ну, такая, правда, шершавая, будто ощипанная курица… А что, ты никогда не трогал жаб?
Когда обернулась к брату, он круглыми глазами смотрел на меня. Потом расхохотался, правда, тотчас же нервно смял рубашку над грудью. Поверх небесно голубой ткани проступило маленькое кровавое пятно.
— Правда, милая? А я думал, девушки их ненавидят! — с улыбкой прибавил Лэр.
— Ну… — задумчиво глянула на жабу, та серьёзно смотрела на меня, — Когда я первый раз обнаружила её на подушке в моей постели утром, я тоже была в ужасе. Это Акар вздумал меня подбодрить, поскольку я сильно волновалась за тебя. Прислал её мне с цветком во рту. Я его едва не прибила за такой подарок…
— Ты… волновалась за меня? — остроухий как-то посерьёзнел.
— Слушай, я тебе счас её за ворот запихну!
— З-зачем? — он невольно сдвинулся по кровати в сторону от меня. Насколько раны ему позволяли.
— А чтоб с глупыми вопросами не приставал! Естественно, я волновалась за тебя: ты же мой брат. И ты в тот день в таком состоянии искал меня, ради меня пришёл. Да и едва за Грань не отправился у меня на руках.
— Я рад, — увидев мои недоумённо вздетые брови, он прибавил, — Рад, что ты за меня волновалась.
— Лучше б за себя поволновался, братан! А то я её точно тебе за ворот запихну.
— Зачем? — возмутился мужчина, — Что за бред так мучить эльфов и жаб?
— Ну… люди так развлекаются. Точнее, их дети. С теми, кого недолюбливают или, наоборот, кого обожают. Мне вот так сын кузнеца в деревне раз удружил. Получил жабой в глаз, — задумчиво посмотрела на мою ручную зверюгу, и мне показалось, что она как-то испуганно сжалась, — Ой, я тебя, наверное, сильно сжимаю? Ну, извини. — и пересадила её к себе на колени. Она, впрочем, спрыгнула и под ближайший куст роз убежала, — Странно, как будто она понимает мою угрозу! Нет, что я за бред несу? Я просто её захватала, а она — свободолюбивая.
— Она понимает, — Лэр вдруг широко улыбнулся, — Понимает, что ты её сейчас мучить не будешь, но намекает, что не в восторге, когда её так грубо хватают. Они… они как бы дословно не понимают нашу речь, но чувствуют наше конкретное состояние и отношение лично к ним. Не только звери, но и растения. И даже сама земля. Если ты её сейчас погладишь, то она почувствует и ей приятно будет.
— Э… но ведь мир-то огромный! Что ему одна моя ладонь против него всего?
— Мир большой, но чуткий, — Лэр поймал взглядом летящую мимо бабочку с крыльями цвета весеннего чистого неба, медленно протянул в её сторону ладонь.
И та… та просто на неё присела.
— Если ты со мной согласен, мир, пересади её мне на левое плечо?
И… и она пересела!
— Мириона всегда говорит с нами знаками и теми существами, которых драконы и люди почему-то считают неразумными. Хотя… ведь у вас же есть всякие приметы и суеверия, верно? Например, где-то в Белом краю боятся, когда им дорогу перебежит чёрная кошка — считается, что это не к добру.
Заинтересованно подалась вперёд и свалилась прямо с подоконника. В протянутые им руки. Брат спокойно, будто пушинку, будто и не был ранен, поднял меня всю и усадил на кровать, возле его колен.
— Ой, а я в сандалиях!
— Ничего, я попрошу ответственных сейчас за чистоту всё убрать.
— Ответственных?
— У нас нет слуг, — недоумённый взгляд, — Просто есть несколько родов, которые имеют право помогать в стенах дворца и при приёме послов. Считают это честью. Иногда напрашивается помочь кто-то и из других.
Мы какое-то время задумчиво смотрели друг на друга.
