Тем более, что Григорий сам захотел уйти. Сам…
Жаль, но… Он сам захотел.
Жаль… Почему мне всё ещё жаль? Неужели, от Григория какой-то репей зацепился к моей душе — и прилип накрепко? Вот вроде иногда живу, не вспоминая его, а как вспомню — и мне его не хватает. Он… какой-то такой… меня к нему тянет…
Впрочем, он сам захотел уйти. Сам выбрал месть. Отомстит ли он или нет — его дело. Не моё. Но важно, что он сам захотел уйти.
Брат продолжал грустно смотреть на меня. Волнуется… Милый мой братец!
Подавшись к нему, сжала его руки:
— Ты только живи, Лэр! Умоляю тебя, живи! Я хочу, чтобы ты был живой! Чтобы ты стал следующим королём после отца! Мне вообще не нужна власть над эльфами. Я спокойна к вашему Лесу. Но… Ты только живи! Умоляю, Лэр!
Я вроде бы ничего такого не сказала. Вроде бы так должна говорить сестра? Настоящая сестра? Даже если только сводная, но любящая?
Лэр вдруг вырвал свои руки из моих, отвернулся. Сказал глухо:
— Я же не знаю… Сколько мне осталось. А ты просишь, чтобы я долго жил? Разве всё… — голос его дрогнул, — Разве всё в этой жизни зависит только от нас? — шумно вдохнул, выдохнул, — Разве я знал?.. — вдруг повернулся, осторожно взял мои ладони, сжал в своих, — Прости, Зарёна, но… Но я не могу тебе ничего обещать, — он горько улыбнулся, — Не могу тебе обещать, что долго проживу. Прости меня, сестра. Но я не могу тебе обещать именно это.
Слёзы друг покатились по моим щекам.
— Зачем ты… Зачем ты вообще подрался с Наал Таном?!
— Что? — Лэр удивлённо распахнул глаза, замер. Как будто даже испуганно.
— Ну… — шмыгнула носом, — Мне сказали, что тебя сильно ранил дракон по имени Матарн. А потом услышала, что Матарн — Наал Тан. Они…
— Я знаю, кто они, — резко сказал молодой мужчина, снова отвернулся.
Тяжело вздохнул.
— Так зачем ты… — всхлипнула, — Зачем ты подрался с ним?
Лэр ответил с большой задержкой, глухо, не смотря на меня:
— Неважно.
— Но если… Если ты всё-таки погибнешь от тех ран… Разве это неважно?!
— Если я погибну… Тогда уже мне будет неважно. Всё. — Лэр по-прежнему избегал смотреть на меня.
Шумно выдохнула и резко сказала:
— Если ты уйдёшь за Грань, я убью его!
Лэр повернулся, посмотрел на меня с ужасом. Даже ладони мои выпустил. Потом резко сказал:
— Не смей! Не смей сражаться с ним!
— Мне плевать, что он — дракон! И что он — Наал Тан!
Брат долго и отчаянно смотрел на меня, кусая губы. До крови.
Грустно протянула руку и осторожно стёрла с его выбритого подбородка кровь. Или, всё-таки, борода и усы у эльфов вообще не растут?..
Мужчина перехватил моё запястье, сжал. Не больно, но твёрдо.
— Не смей драться с Матарном! Слышишь, не смей!
— Захочу и подерусь.
— Если… — голос эльфа дрогнул, — Если ты меня любишь… Если я хотя бы немного тебе дорог… Поклянись мне, что ты никогда не будешь драться с Матарном! Поклянись, сестра! И сдержи своё слово!
Потрясённо выдохнула:
— Но это из-за него ты едва Грань не перешёл! Из-за него ты был на Грани! Почему ты не хочешь, чтобы я отомстила за тебя?
— Какая разница?.. — проворчал Лэр, мрачно взглянув на меня, опять шумно выдохнул и отвернулся, — И вообще… Мужчины много ссорятся… Мужчинам нравится сражаться… Нравится состязаться… Устраивать поединки… Естественно, что в этих драках и поединках кого-то ранят, — повернулся и мрачно взглянул на меня, — Но это — не твоё дело, — криво усмехнулся, — Тем более, он тебе не по зубам. Оставь его. Живи, как хочешь. Хочешь — в Эльфийском лесу, хочешь — уходи обратно к людям. Но не трогай Матарна!
И чего Лэр так взъелся на меня из-за этого проклятого Матарна?! Он же из-за него едва не погиб! Может даже, калекою стал, только мне не говорит, оберегает от неприятной правды. У, Матарн! У, гад! Ну, попадись ты только мне! Мы только в первый раз поругались с братом — и всё из-за тебя, Матарн!
Мы молчали долго. Жутко долго. Брат даже не поворачивался в мою сторону, судорожно сжимая подлокотники кресла. Он тяжело дышал. Его дыханье было таким неровным, что я испугалась, что к нему вернулась его болезнь. Испугалась нового осложнения или того, что он полностью не излечился.
Матарн… Разве могу я не мечтать о какой-нибудь пакости для тебя после всего, что ты сделал с моим братом?!
По двери постучали.
— Можно мне войти? — мягко спросила королева.
Лэр резко ответил, сквозь зубы:
— Заходи. Мама.
И маму он так упомянул… Таким тоном… Никогда не слышала, чтобы брат так обращался к своей матери. Она обычно не занудствовала особо насчёт его здоровья, а он — всегда был послушен, любезен и дружелюбен. Но сегодня он стал какой-то другой.
Королева вплыла невозмутимо, внося поднос. Стеклянный графин и три бокала. Судя по виду напитка внутри графина — там мог находиться отвар из того растения из Жёлтого края. Кислой розы.
Молодая женщина… Точнее, эльфийка в периоде Долгой молодости, невозмутимо вплыла в комнату. Дверь закрыла ногой, аккуратно так, легонько толкнув изящной ступнёй в туфле с небольшим каблучком, красиво расшитой чёрными нитками. Проплыла по комнате, навевая на нас аромат цветочных духов, нежный, едва уловимый. Поставила поднос с графином и тремя бокалами на стол возле нас. Легко пододвинула массивный стол к нам поближе. Потом — кресло. Сын поднялся было, чтобы ей помочь, но был остановлен изящным взмахом тонкой руки. Присела. Медленно разлила напиток по трём бокалам, поставила два перед нами и один перед собой. Внимательно посмотрела на нас. И невозмутимо уточнила:
— Вы, похоже, поссорились?
— Да если и так… — Лэр взглянул на неё сердито, — Я не хочу сейчас говорить об этом.
Королева задумчиво взглянула на меня. Я грустно потупилась. Всё-таки, это я довела наследника до вспышки гнева. Хотя и из-за Матарна.
— Вам нужна помощь или моё отвлекающее присутствие? — спокойно спросила эльфийка, задумчиво пригубив свой напиток.
— Нет! — резко сказал молодой мужчина. Потом, правда, спохватился, серьёзно взглянул ей в глаза и сказал уже мягче, — Можно… мы сами разберёмся, мама?
— Хорошо, — королева невозмутимо поднялась и поплыла к двери. Напиток, впрочем, оставила нам.
У порога она обернулась и весело погрозила нам пальцем:
— Разбирайтесь сами. Но… — она вдруг нам подмигнула, — Но учтите: если вы будете громко кричать друг на друга, то я всё хорошо услышу. Да, впрочем, не только я одна. Берегите ваши тайны получше, — и выплыла прочь.
Мы молчали очень долго. Даже не притронулись к угощению его матери. Брат пугал меня своим мрачным лицом. И я не знала как к нему, такому сердитому, подступиться. Никогда не видела его таким. И он никогда прежде не говорил со мной таким тоном. Я думала, будто он очень добрый и милый. Но… Похоже, даже Лэр умел злиться и орать на кого-то.
