Вишневский намекнул, что в город явились какие-то незваные гости. Просто болтал, или намекал на убийцу с ножом? Вишневский связан со всеми жертвами белесого убийцы. Возможно, Андрею выгодна смерть каждого: и секретарши, и жены мэра, и Токарева, и адвоката… а моя? Моя смерть ему выгодна? Но спасли меня как раз его парни, так что… не знаю. Я услышала слишком мало, чтобы сделать выводы.
– За все время, что ты приглядывала за Макаром, это единственная их встреча? – поинтересовалась я у Ольги.
– Да.
– А было еще что-нибудь интересное?
– Нет, он почти постоянно работает. Встречается с другими довольно часто, но либо в присутствии твоего отца, либо ничего интересного. Я делала фотки, Ромка сразу их отметал, – пояснила она на мой заинтересованный взгляд. – Он правда весь в работе, это первая странная его вылазка.
– Негусто.
– Ага… слушай, – Ольга перегнулась ко мне через стол и зашептала: – За соседним столом сидит подозрительный мужчина. Кажется, он зашел сразу за тобой. Охрана теперь держится еще ближе?
– Цена свободы.
Рыжая встрепенулась:
– Красавчик расплатился и уходит! Мне пора. Будет что интересное – позвоню!
И убежала.
Я же без спешки дождалась, пока обстановка устаканится, официантка уберет со стола, за которым сидела приметная парочка, и прошла туда. Нашла свой телефон. Оказалось, Рыжая умудрилась подсунуть его под стул, на котором восседал Блондин. Ногой что ли пнула по полу? Если так, то ее изобретательность можно похвалить. Еще немного, и я начну ей верить. Сегодня она показала себя в выгодном свете.
Глава 17
Пока я возвращалась к машине, меня посетила еще одна гениальная, но чуть запоздалая мысль. Оттого, увидев рядом с Ромкиной машиной знакомую громадину, на фоне которой Ауди выглядела игрушечной, ничуть не удивилась. Вишневский прохаживался взад-вперед и нервно выкуривал сигарету. Вот так бывает: мчалась по зову Рыжей, забыв о своем длинном «хвосте», а про меня никто не забыл. И даже хозяину успели доложить. Странно, что Денис не позвонил сразу, хотя, Вишневский мог выключить звук, дабы не беспокоили.
– Паршиво выглядишь, – мрачно выдал Андрей при моем приближении.
Сам он, надо сказать, тоже не походил на звезду красной ковровой дорожки: на голове непривычный для него беспорядок, хотя десять минут назад подобного не наблюдалось, галстук торчал из кармана пальто, ворот рубашки выглядел неаккуратно, будто Вишневскому было душно и он все время тормошил воротник.
– Ты тоже, – порадовала я, подходя ближе. – И что дальше? Будем стоять и констатировать факты?
Андрей ответил не сразу. Докурил сигарету, покачал головой:
– Я не мастер долгих и занудливых речей. Просто знай: мне очень жаль.
Жаль меня? Жаль себя? Жаль, что я их подслушала, или жаль вон того пьяного мужчину, что валялся недалеко от нас, явно перебрав с горячительными напитками? Непонятно. Смотрел Вишневский как раз в сторону пьяного дядьки, видимо, последняя версия и была верной.
Чужой жалости я не разделяла, потому промолчала.
Зачем он ждал меня здесь? Опять говорить вздумал? Или ему не понравилась моя слежка и он собрался выразить недовольство? Так с этого бы и начал, честное слово. А не о жалости вещал. Себя бы пожалел, выглядит как бомж.
– Ты ведь знаешь, что происходит? – спросила я.
Ответа не ожидала, но он все же последовал:
– Честно говоря, теряюсь в догадках.
Кто бы сомневался.
– А немца со светлыми волосами встречал?
Вишневский зло рассмеялся.
– Это не твое дело, дорогая. Понимаю, ты думаешь иначе. И точно знаю, что после моих слов ты все сделаешь наоборот, но подумай, хорошенько подумай и представь, что пережили твои родители за те сутки, когда ты практически умирала. Что пережил твой уголовник, если он для тебя так важен… и что пережил я, когда он мне позвонил.
Он посмотрел мне в глаза и сделал вывод:
– Не представляешь. Видишь ли, я недавно понял одну простую вещь: иногда сентиментальность неизбежна. А жизнь вообще поганая штука, дорогая: как только на руках у тебя все карты, она начинает играть с тобой в шахматы, – он зло отбросил в сторону очередную сигарету.
Я смотрела на него, не зная, что ответить. Красноречие впервые мне изменило. Андрей произносил слова, они складывались в предложения, но получалось все не то. Не то, что мы обычно говорим друг другу. Я смотрела на его лицо, цепляясь за детали. Пульс подскочил по непонятной причине, так бывает, когда отгадка рядом, а ты ее не видишь и не понимаешь, куда смотреть. Я смотрела на Вишневского, впервые так внимательно и вдумчиво. И заметила, что два его шрама имеют причудливую форму. Что на губе шрам куда толще и безобразнее, чем тот, что рассекает бровь. А еще я заметила тонкую линию на лбу, как будто ранение было и там, но зажило лучше, почти исчезло.
От неожиданности открытия я лишилась дара речи.
А Андрей все продолжал говорить, но больше я его не слушала. А смотрела. Представляла, как он уже был на моем месте. И точно так же выжил. У всех жертв Альбиноса приметные раны на лице. Точно такие же, как и у самого Вишневского, один в один.
– Ты знаешь, кто напал на меня, не так ли? – перебила я его поток красноречия.
– Что?
– Ты с ним уже встречался. Лично.
Он промолчал.
– И что дальше, Андрей? Вас ждет еще одна встреча?
– Возможно.
– Тогда пожелаю ему удачи.
Я села в машину и отъехала подальше. Нашла парковку у какого-то бизнес-центра, встала там и выключила машину. От внезапности открытия мысли скакали с бешеной скоростью, я сама за собой не успевала.
Вишневский, Вишневский… вот еще один сюрприз от него.
Альбинос – убийца, без сомнений. Это его мы ищем, он убил несколько человек. Все они связаны как раз с Вишневским. Я не торопилась с выводами, но думала о мотивах. Думала, что погибли все как раз по воле Андрея. Токарев из друга настоящего превратился в бывшего, адвокат мог поставить свои интересы превыше правды, секретарша отца что-то узнать, как и жена мэра. Как и я. Меня спасла вовсе не охрана Вишневского, я сама себя спасла. Просто они стали первыми, кто поднялся в квартиру, кому Ромка позвонил. Выбора не было, им пришлось отвезти меня в больницу. Все могло быть так, я не питала иллюзий и привыкла рассматривать худшие версии.
Но у Андрея самого есть шрам. Он нанесен старым врагом? Или врагом, что стал удобным оружием? Такое тоже могло случиться. Но факт самой связи с убийцей налицо, больше никто не посмеет сказать мне, что я везде заговоры вижу.
А если допустить, что Альбинос – враг Вишневского, то… то отношения Андрея с жертвами могли быть иными, развернутыми на сто восемьдесят градусов. Женщины ему были удобны, Токарев – старый приятель, как и адвокат, как и еще один погибший. Враг от них избавляется, чтобы насолить Андрею. Но тогда не понятно, как в эту схему вписалась я. Разве что навлекла на себя беду интересом к убийствам.
