Старик, медленно идущий по другой стороне узкой улицы, с любопытством обернулся, но тут же побрел дальше, старательно глядя прямо перед собой.
– Я не намерен тебя похищать. Просто тебе сейчас лучше сесть и выпить чего-то прохладного. Я тебя осмотрю, и мы решим, что делать дальше. Хорошо?
Билл протянул Карен руку. Карен бросила взгляд на паб, на длинную узкую лестницу, ведущую к квартире Джо. Может, стоит вернуться туда, плюхнуться на диван и лежать до конца дня, ждать, когда вернется с работы Джо, а потом вести себя так, словно ничего не случилось?
Нет, она не могла так поступить. Безумие это или нет, теперь, когда решение принято, надо идти дальше.
– Я ухожу от Джо, – сказала она, взяла Билла под руку, и они пошли по тротуару. Билл катил за собой ее чемодан. – Я знаю, – сказала Карен, – сейчас не лучший момент для такого разговора, но ничего не получится, если мы с Джо станем жить вместе.
Карен не знала, что Билл на это может ответить; на ее взгляд, он имел полное право говорить что угодно. Однако он остановился и мягко проговорил:
– Что ж, пожалуй, хорошо, что ты это осознала. А Джо что думает?
Карен не стала отвечать.
– Думаю, лучше мне уехать к маме. А потом видно будет.
– Разумно, – кивнул Билл.
– Не смейся надо мной, – тихо произнесла Карен, и по ее щеке скатилась слеза.
Билл остановился перед Карен на узкой улочке и смахнул дрожащую слезу с ее щеки.
– Я бы ни за что не стал над тобой смеяться, Карен. Уверен: ты приняла верное решение. Ты всегда отличалась рациональностью. Ну, как правило. Пойдем.
Карен вспомнила, почему с самого начала Билл ей понравился: она его не пугала, в то время как многие мужчины от нее шарахались. Она умела быстрее их рассчитать чаевые по счету в ресторане, лучше водила машину, могла больше выпить и не опьянеть и мыслила масштабнее и яснее. В первый год, когда они с Биллом начали встречаться, он купил ей в подарок книгу «7 привычек высокоэффективных людей»
[112] и прочел вслух во время отпуска на Сейшелах, пока она нежилась на солнышке. А еще Карен вспоминала, как им обоим нравилось ее загорелое, сияющее тело, скользкое от крема для загара, и ленивые послеполуденные часы, когда прохладный ветерок залетал в комнату, где они часами предавались любовным утехам и оба поражались тому, как им хорошо вместе. И его добрый, ровный взгляд, и широкую улыбку на его губах на вершине экстаза, и его мальчишество. Билл, похоже, и вправду только притворялся взрослым, а на самом деле почти всегда жаждал одобрения и хотел радовать людей.
Предложение он ей сделал в Бристоле, на вершине башни Кабота, откуда открывался вид на весь город. А потом они проходили мимо детской площадки, и Билл уселся на качели, а она завязала шнурки на его туфлях, а он держался руками за холодные цепи качелей и шаркал подошвами по земле, и по-особому смотрел на нее, радостно и тепло, и медленно раскачивался. Он был так полон надежд. Так рад.
Карен покраснела и прогнала от себя воспоминания.
– Как ты поживал, Билл? – спросила она, когда они медленно шли по улице.
– Хорошо, спасибо. Весь в делах.
– Как тебе Италия? Ты ведь там был?
Она оперлась на его руку, радуясь тому, что он рядом.
– Да, четыре дня. Отлично! Слонялся по улицам, смотрел город. У Фло там чудесная квартира.
– Она рада, что суд закончился в ее пользу?
– Она гораздо больше рада тому, как продолжается ее жизнь. Целый ряд телепродюсеров приглашают ее в проекты. Тебе не кажется, что она будет волшебно выглядеть на экране телевизора? – Билл улыбнулся. – Представляю, как она размахивает руками перед какой-нибудь картиной, да?
Шаг, еще шаг, медленно и спокойно. Карен стало лучше.
– Да. Она просто великолепна. Я рада за Флоренс. Очень рада.
– Я тоже рад. Общаемся по Скайпу, так удобно… В августе она приедет в гости. Мама уже готовится.
– А нужна какая-то особая подготовка?
Билл растерялся.
– Долгая история. Дейзи… ну, ты понимаешь. Папа… и все прочее. – Он посмотрел на Карен, и его глаза опечалились. – Как-нибудь в другой раз расскажу.
Карен понимала: она больше не имеет права выспрашивать о его семье, о Винтерфолде. А Билл продолжал:
– Думаю, Фло только притворяется, что ей нравится жить одной. На самом деле это не так. – Он остановился. – Думаю, это никому не может нравиться.
Несколько минут они молчали. А когда они проходили мимо церкви, Билл тактично кашлянул.
– Так… Джо знает, что ты ушла от него?
– Нет.
– Не стоило ли ему сказать?
– Я оставила записку.
Они подошли к дому Билла, к их старому дому.
– Ты, безусловно, права, Карен. Не пойму только, почему тебе понадобилось уходить именно сегодня.
Билл отпер дверь; Карен вошла в дом и радостно обвела взглядом гостиную, которая всегда казалась душной, а сегодня встретила ее свежестью и прохладой.
– Мне нужно добраться до мамы, прежде чем родится ребенок, – выдохнула она, тяжело опустившись на диван. – Иначе я осталась бы там… застряла бы в ловушке над этим пабом. Я бы ни за что не смогла уйти.
Стоя перед ней и покусывая большой палец, Билл спокойно произнес:
– Да нет, смогла бы. Неужели ты вправду думаешь, что не смогла бы?
– Да, – сказала она, как отрезала. – Послушай, спасибо тебе, но мог бы ты принести мне стакан воды, взять ключи от машины… и давай поедем? О-о-ооооо…
Карен медленно сползла на пол, встала на четвереньки, прищурилась и попыталась сосредоточить взгляд на стеллаже. Она считала все, что попадалось на глаза, лишь бы только не закричать от разрывающей нутро боли. Ей было все равно, где сейчас Билл, смотрит ли он на нее. Казалось, что боль продолжается целую вечность, а когда она отступила, Карен вновь села на диван – оглушенная, с кружащейся головой, выставив перед собой распрямленные ноги, как ребенок.
Билл поставил перед ней стакан воды.
– Карен, ты позволишь осмотреть тебя?
– Что?.. – Она часто заморгала. – Нет! Ни в коем случае!
Билл усмехнулся.
– Позволь опять тебе напомнить, что я врач. Ты всегда жаловалась, что я слишком много работаю. Так, может, теперь понимаешь, почему меня подолгу не бывало дома?
– Мне все равно. Ты не…
Она еле сдержала стон от боли.
– Ох, милая. – Билл смотрел на нее заботливо и с тревогой. – Я всерьез считаю, что ты рожаешь. В свое время мне не раз доводилось видеть родовые схватки. У тебя воды отошли?
Карен жалобно покачала головой.
