– Что произошло после того, как я ушла? – перебила я его. – На прошлой неделе. Когда я ушла. Что произошло?
Это кажется странным, я понимаю, и все же определенная логика тут есть. Ведь я именно ради этого туда пришла. Именно ради этого пробралась в их квартиру. Мне нужен был ответ. Я хотела во всем разобраться. Мне необходима была уверенность, что все будет хорошо, что мы с Марни по-прежнему подруги и между нами ничего не изменилось.
– Хватит, Джейн, – сказал Чарльз. – Мне нужна помощь. – Он поморщился. – Ты можешь… Просто дай мне мой телефон. Прошу тебя, Джейн.
Я подошла к нему и носком туфли отшвырнула трубку подальше. Я не собиралась так делать, это не входило в мои планы. Но я чувствовала себя героиней фильма, которая совершенно случайно наткнулась на своего заклятого врага, находящегося в бедственном положении, и мне показалось, что подобная выходка абсолютно оправданна. Так я и поступила.
– Я задала тебе вопрос, – сказала я. – Будь так любезен, отвечай.
– Ничего, – отозвался он. – Ровным счетом ничего, Джейн. Ну хватит уже, а? Это просто бред какой-то. Думаю, у меня сотрясение мозга. Сколько сейчас времени? Джейн? Не знаю, давно ли я здесь лежу. – Он снова закашлялся, его тело содрогнулось, и он скрипнул зубами. – Я то прихожу в себя, то опять теряю сознание… Ох, да черт бы тебя драл, Джейн. Ладно, хорошо. Марни рвала и метала. Она не знала, чему верить, и до сих пор не знает, и я сто раз уже изложил ей свою версию событий, но она никак не может выбросить из головы всю ту чушь, которую ты молола.
Я улыбнулась. Я чувствовала себя в некотором смысле отмщенной. Да, я слегка преувеличила то, что произошло между нами, но, похоже, это было сделано не зря.
– Продолжай, – велела я.
– Это все! – закричал он и тут же снова поморщился. – Больше рассказывать нечего. Всю неделю ее бросало из стороны в сторону, и не могу сказать, что мы сегодня вечером тебя ждали, хотя, пожалуй, я рад, что ты здесь… но… не знаю. Она была зла как черт, да. На нас обоих. Но она не считает, что между нами что-то было – потому что ничего не было, Джейн, ничего не было, – хотя она постоянно поднимает эту тему, думаю, в конечном счете все уляжется, все будет в порядке и у тебя, и у меня. Однако не могла бы ты… Мы можем поговорить об этом как-нибудь в другой раз. Честное слово. Мы поговорим об этом в другой раз. А сейчас, пожалуйста…
Его затрясло. Я подумала, что у него, наверное, шок. Я не очень понимала, что это значит, хотя парамедики, врачи и сестры объясняли мне это, когда я ждала в приемном покое больницы, куда «скорая» привезла Джонатана.
Я присела на корточки. Деревянный пол казался холодным на ощупь. Без Марни квартира производила совершенно другое впечатление. В прошлый раз оно мне понравилось: выключенные лампы, отсутствие звуков и запахов. Тихая и безлюдная, эта квартира пришлась мне по душе.
Но сейчас все впечатление портил Чарльз. С ним темнота казалась удушающей. Во всей квартире горела лишь одна лампа, прямо над нами, излучая грязный лимонно-желтый свет. Не было ни зажженных ароматических свечей, ни теплого оранжевого освещения. В квартире не было пусто. Но Чарльз не мог заполнить ее собой.
– Мы с тобой раньше почти никогда не оставались наедине, – заметила я. – Без Марни.
– Может быть, как-нибудь в другой раз стоит попробовать, – сказал он.
– Может быть, – отозвалась я.
Я видела, что боль у него явно усиливается. Он старался не шевелиться, но все равно порой делал невольное движение, когда говорил или когда начинал выходить из терпения, и тогда его лицо на секунду-другую искажала гримаса. Иногда мне казалось, что он вот-вот заплачет.
– Что ты делаешь дома так рано?
– Мне правда нужна твоя помощь, – простонал он. – Пожалуйста, Джейн.
– Ты что, не пошел на работу?
– У меня мигрень. Думаю, поэтому я и упал. Это все, Джейн.
– И часто они у тебя? – поинтересовалась я. – Мигрени.
– Время от времени, – ответил он. – Раз в несколько месяцев. А теперь…
– А у меня вот, кажется, никогда не было, – перебила его я. С улицы не было слышно шума машин. – Ты не открыл балкон?
– Я лежал.
– Ты не включил радио?
– Я спал, Джейн. Марни пошла в библиотеку, чтобы записать интервью, а я остался в постели. Джейн, мне действительно очень нехорошо. Я не понимаю, почему ты…
– Когда она вернется?
– Уже скоро, – сказал он. – Наверняка. Сколько сейчас времени? Думаю, она вот-вот будет дома.
– Я не очень знаю, что там со временем, – проговорила я. – Я сегодня решила прийти пораньше.
– Почему бы тебе не позвонить ей? – предложил он. – Спроси у нее… Скажи ей, что я здесь лежу, и спроси, когда она вернется. Она, скорее всего, уже едет. Ты ведь к ней пришла, да? Можешь позвонить с моего телефона. Ее номер есть у меня в «Избранном». Позвони ей. Прямо сейчас. Включи громкую связь, чтобы я тоже ее слышал. Давай, Джейн. Или со своего телефона. Он прямо позади тебя.
Я приложила палец к губам, и Чарльз умолк.
Мне нужно было подумать.
Я помню, как где-то внутри меня зародилась и начала нарастать волна паники, заклокотал вулкан ощущений, слишком хорошо мне знакомых. Я сделала несколько глубоких вдохов, как научила меня женщина-офицер в больнице: вдох носом на шесть счетов, потом задержка дыхания еще на шесть и выдох через рот на следующие шесть.
Судя по всему, я овладела собой довольно быстро. Потому что после этого я больше не испытывала паники. Я на четвереньках подобралась поближе к Чарльзу, на пару футов, пока не оказалась рядом с ним, так близко, что могла бы до него дотронуться. Он что-то умоляюще забормотал, обращаясь ко мне. Я видела, как дергается у него кадык.
Потом он начал скулить, и я подумала, что он вот-вот расплачется.
Но вместо этого он разозлился.
Глава восемнадцатая
– Джейн! – взорвался он. – Это бред какой-то! Ты собираешься помогать мне или нет?
Я пожала плечами. Откуда мне было знать? Я не планировала оставлять его без помощи, но и помощь оказывать тоже не планировала.
– Ты что, хочешь бросить меня лежать здесь и корчиться от боли? Или будешь сидеть тут сложа руки и смотреть на меня? И все это потому, что тебе приглючилось, будто я тебя лапал? Ладно, раз так, давай тогда обсудим, что произошло в тот день.
Не помню, чтобы я кивала. Не помню, чтобы я давала согласие на тот ушат помоев, который он вылил на меня после этого.
– Я действительно это сделал? Я действительно тебя трогал?
Очевидно, что его горячность, клокочущий у него внутри гнев причиняли ему боль, и тем не менее это не остановило его – ни на секунду.
– Ну так вот, послушай, что я тебе скажу. Я не стал бы прикасаться к тебе, даже если бы ты была самой последней оставшейся в мире женщиной. Я не могу придумать ничего более омерзительного. Да меня при одной мысли об этом начинает мутить. – Он умолк и с трудом отдышался. – Нет, конечно, может, тошнит меня оттого, что я ударился головой, но, судя по всему, мы все равно сейчас с этим ничего не собираемся делать, да?
