Нет, если это православный лонгшип, в который можно почти сотню бойцов запихать — то это прекрасно. А если десятиместка какая, навроде весельного катамарана?
— Вопрос с деньгами мы, положим, разрешим. Но как ты собрался приобрести эти корабли, Егор? — спросил Головастик. — Каким ты видишь процесс непосредственно покупки, при условии, что на границе Зеергарда нас встретит армия Фредлишемана, а не их купцы?
— Все просто. Ты даешь бергхеймцам золото, они возвращаются в столицу, берут корабли и забирают нас отсюда.
Я развел руки и выставил вперед ногу. Мол, вот он я какой классный.
Молчание было мне ответом. Долгое, тягучее. И только во взгляде Светы не было чувства «он что, серьезно?».
— Лол, — первым нарушил тишину Миша.
Снова пауза.
— Егор… Я не уверен, что правильно вас понял, — подал голос Стас, но тут же умолк. Головастик спешился. Медленно встал напротив меня.
— Твоя наглость настолько космических масштабов, что я робею перед нею! — сказал шаман. — И вот сейчас еще и твоя наивность готова выбить почву из-под ног!
— По-моему вы совсем не доверяете людям.
— После того как спасенный в игре сталкер — пальнул мне в спину, чтобы слутать тушенку — я вообще никому не верю, — сказал Юра-Кренделек.
— Уточни, если я ошибусь. Ты предлагаешь мне отдать все свои сбережения твоим мобам и ждать здесь? — проговорил Головастик.
— Точно!
Юра покачал головой, наклонился чуть вперед, сокровенно спросил:
— Ты ведь помнишь, что они тебя приехали убивать?
— Ну дык не убили же!
Я обернулся. Свора застыла на конях, ожидая финала нашего разговора. Над песчановодянистой равниной лиманов по синему небу летели рваные облака.
Да, не убили, но что-то же их сподвигло принять задание, невзирая на все уважение Бергхейма ко мне.
Так, отбросить предательские мыслишки.
— Зачем им возвращаться за нами, после того как купят себе драккары? — напомнил о себе Головастик.
— Затем что у них есть честь? — отстраненно сказал я.
— Честь? У мобов?
— Именно что у мобов! — повернулся я к нему. — Именно. В это-то вся и фишка!
Юра хмыкнул, улыбнулся. Неожиданно хлопнул меня по плечу:
— Продано. Ты приятно удивляешь меня, Егор. Что-то в тебе есть такое… Неопознанное. Удивительное.
— Это все моя багнутая харизма.
— Ммм?
Я рассказал ему о маске, хотя был уверен, что уже всем растрезвонил об системном баге в моем лице.
Головастик слушал внимательно, нахмурившись и с лихорадочным блеском в глазах. Затем вскочил в седло:
— Жди здесь, — торопливо сказал он. — Викингов придержи, Егор! Есть одна идея! Остальные — качаться!
Он лихо подогнал скакуна и ускакал прочь. Мокрый песок и брызги летели из-под конских копыт. Я отправился к Своре.
— Думаю, мы решим проблему с кораблями, — сказал я Харальду. — Надо только дождаться нашего шамана.
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 40,67%
Ох, не хило я на них воздействую! Это обязательно надо использовать.
— Как вы относитесь к тому, чтобы поговорить немного? — обратился я к викингам. Вспомнил мем об осьминоге, хватающим за ногу аквалангиста, с припиской «не желаете ли поговорить о господе нашем Посейдоне». Улыбнулся. — Нам определенно надо пообщаться.
— Я потанкую пока, — крикнул Олег. — Догоняй.
Наша группа двинулась к следующей обители мертвых корабелов. Мелочные люди. Тут у меня ж такое вырисовывается!
— О чем ты хочешь поговорить, шут? — спросил, морщась, Харальд. — Уверен ли ты что подходящее время нынче для пустых-то разговоров?
— Очень даже подходящее!
Глава двадцатая «Репа»
Когда стемнело — я ненавидел эту игру еще больше, чем раньше. Сказалась, должно быть, усталость. Долгий день. Много впечатлений. Но гребанная непредсказуемость проков репутации меня просто выбешивала. То шутки работают, и репа капает, то викинги начинают раздражаться несмотря на то, что юмор не менялся. Врубаю пафос — работает, потом бац — речь вроде та же героическая, а даже Леннарт на них не реагирует. Никакой стабильности.
А должно быть просто! Ноль один. Один ноль. Нашел место, где повышается репа, и давай ее дергать! Убивай мобов по кругу. Выполняй одно и то же задание, в котором надо победить легендарного короля мертвых, восставшего и грозящего погубить вселенную. И мир работает по закону игрока. Каждое утро король мертвых восстает, грозит, дохнет и дает сколько-то репутации своему убийце. Все на своем месте!
Но со Сворой так не работало. Да, к тому моменту как викинги собрались на боковую — репутация дошла до 60 %. Отменный результат, если вспомнить как трудно раньше проценты давались.
Но я все равно был недоволен. Время уходит. Драгоценное. А я тяну кота за бубенцы, в надежде завербовать Харальда, а заодно захапать себе целый скандинавский клан (и, главное, Свору).
Вот только это все граблями по манной каше размазано, и пока я у костра лясы точу, пытаясь понравиться ботам (а мне чертовски неприятно и людям-то себя навязывать, куда там программам) — мои камрады растут над собой и поднимают с залитого кровью песка — уровни.
Злой аки пес я вернулся в наш лагерь. Вымотанный бесконечным озорством и активной социальной ролью шут. Мрачный, хмурый, угрюмый остряк, желающий, наконец-то, просто помолчать. Но даже здесь от меня не отстали. Юра-Кренделек попытался расспросить чего и зачем я делал у скандинавов, но я как-то так сказал ему «отцепись», чтобы он от меня отстал, что вор быстро ретировался.
Что-то в интонации, должно быть. Или несколько букв в «отцепись» попутал.
Ребята общались между собой, иногда поминая и меня. Ждали Головастика, так и не вернувшегося. Стас нервничал за него. Женя успокаивал его, мол, ничего с шаманом не случится. Олег о чем-то негромко беседовал с Мишей. Света, неожиданно, мило болтала с Игнатом. Охотник лежал на спине, закинув руки за голову, и в их беседе лишь хмыкал в разных тональностях. Иногда односложно отвечал. По моим ощущениям — стрелок мечтал оказаться как можно дальше от этого разговора.
В целом, вокруг царил хороший такой бивачный гул. Он обволакивал, приглушал. Голоса плыли в темноте, слова теряли смысл. Таяли во мгле жесты. Тускнели поступки. Ночь обнимала бивачный костер огромным пушистым черным котом.
Рядом со мною кто-то сел. Хихикнула Света. Что-то сказал Стас.
— Спишь-спишь-спишь… — затухающим эхом спросили в ночи.
Я не отреагировал, растворившись в теплоте дремы.
— Спит…пит…ит…ик…ик! ИК!
