— Северные края закаляют дух. Слабые не выживают здесь. Но даже сильным нужна помощь богов, и потому мне нельзя было ставить под сомнения ваш выбор.
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 60,77%
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 60,87%
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 60,97%
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 61,07%
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 62,17%
— Я готов умереть за Бергхейм. Но дайте мне меч, чтобы я ушел как воин, а не…
— Шут? — уточнил Бьорн. Вот на кого мои речи не действуют!
Ньял порывисто шагнул ко мне, сунул в руки клинок.
В инвентарь добавлен:
Разрыватель (уникальный).
Урон: 400-500
Клинок, ковавшийся для конунга. Взятый с трупа он стал служить берсерку Яну Кровавой Глотке и получил свое название благодаря привычке безумного воина разрывать сталью тела врагов. Это превосходное оружие, пробивающее любую броню. Недостаток в нем лишь один — владельцы Разрывателя долго не живут и вряд ли найдется в мире хотя бы один воин, сменивший столько клинков, сколько хозяев сменил это меч.
Ловкость +40
Выносливость +20
Атаки могут повесить на цель дебаф пробития брони
Ограничение по классу: нет
Требуется сила: 60
Ограничение по уровню: 60
Предмет не может быть взят с трупа. Предмет автоматически попадает в инвентарь игрока, убившего владельца.
Внимание. Иногда с этим мечом происходит что-то… странное. Будьте осторожны.
— Вау! — сказал я. — Вау!
— Прости, Лолушко, — сказал хевдинг, шагнул ко мне. Сталь вошла в живот. Боль плеснулась по телу. Хевдинг рванул оружие наверх, проворачивая. Я захрипел.
Лицо викинга изменилось. Несмотря на то, что меня убивали — я не мог обратить внимание на судорожное изумление скандинава.
— Почему ты такой живучий? — спросил он. Выдернул клинок, торопливо. Рубанул с размаху.
Сталь застряла в шее. Я повалился на землю, едва не воя от боли.
— Один свидетель, как такое может быть?! — ахнул Харальд. — Прости, Лолушко. Прости!
— Убей меня уже, блядь! — просипел я.
Леннарт шагнул вперед, отодвинул ошеломленного хевдинга в сторону, вверх взмыл гигантский топор.
* * *
Я несколько минут громко дышал, считая до пяти предметы, звуки да ощущения. Но после каждого цикла волна накатывала снова, сжимая внутренности в один ледяной комок и подпихивая его под сердце.
Мокрый от холодного пота, стиснувший зубы, я пережидал ужас, с рыком, со стоном, и вновь приводил мысли в порядок.
Юра наблюдал за этим с интересом. Не вмешивался. Когда, наконец, мир перестал пульсировать и давление в груди утихло — он спросил:
— Панические атаки?
— Знаком? — не ответил я.
Головастик сделал неопределенный жест рукой.
— Я, когда был совсем молодым, работал вожатым в лагере отдыха. Детей водил по лесам. Разных детей. Были и нездоровые. Пару раз сталкивался с подобным.
— Понравилось?
«Нездоровые» покоробило, ну да что поделать. Болезни не выбирают.
Шаман хмыкнул. Протянул поводья кобылы. Хлопнул по плечу, убедившись, что я крепко держу лошадь, и вскочил в седло. Стоило отдать Головастику должное. Он был здесь, когда тушку бедного Егорки выплюнуло из поссмертия.
Рациональный человек.
— И все-таки, — залез я на кобылу, устроился поудобнее. — Как впечатления?
— Я больше не брал с собою в адвентуру таких ребят. В лесу чужие проявления… нестабильности… могут стоить кому-то жизни.
— Не нравится, значит?
— Пусть такое решают специалисты определенного профиля, — уклонился Головастик. — Это тяжело, когда ты не понимаешь с чем столкнулся. Я думал это женская стезя, Егор. Ты меня удивил.
— Да, я исключительный!
Мы выехали из соснового леска в поле. Пахнуло морем. Смерть закинула не так далеко, как могла.
— Как думаешь, они мою голову на копье водрузили или же просто в сумку кинули?
Когда кто-то становится свидетелем твоей слабости — это неприятно. Чтобы заглушить поганое сосущее чувство в груди, я предпочитаю поболтать. О чем угодно. Лишь бы только в тишине не пребывать с тем, кто тебе улыбается, а мысленно пальцем у виска крутит.
— Сейчас узнаем, друг мой, — расслабленно сказал Головастик
Впереди, среди призрачно дрожащих от зноя луж, на песчаных отмелях появилось шесть точек. Свора. Значит меня отбросило на место возрождения, находящееся на пути викингов. Карту я ведь так и не приобрел. Не успел…
А вообще, надо сказать, прелюбопытное это чувство — ехать навстречу собственной голове.
Расстояние между нами уменьшалось. Я уже облачился в шмот переданный Головастиком, уже пожалел, что не могу взять в руки дарованный мне Ньялом «Разрыватель» (который, видимо, при смерти от НПЦ остается в инвентаре), уже придумал довольно скорбную фразу для приветствия.
Или сразу в бой?
Моя смерть должна была качнуть репутацию. На то и был расчет. Добровольное принесение себя в жертву — что может вызвать больше уважения у таких вот старообрядцев? Разве что только героическая гибель с именем Одина на устах, но последнее не подвернулось так удачно, как заказ от Беззлобного конунга Фредлишемана.
Так чта…
СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»
Ваши земли под атакой, Мастер! Вы потеряли: золотой рудник.
Это еще что такое?
А вот у моих земель карта была. И сейчас самая западная моя шахта покраснела и вместо груды слитков показывала вопросительный знак. Что за нахренятина? Фредлишеман решил возвращать захваченное? Но они ж на востоке от меня и на севере. Кто пришел с запада? Там же, жеваный крот, только горы и камни.
Так… Колдун-горбун и раб-менестрель были на заданиях и по плану должны были вернуться на базу только к вечеру. В Алтаре пусто, никто не спешил под знамена Лолушки, Повелителя Мертвецов. Черт!
Ладно, пренебречь, вальсируем.
Я пробежался по зданиям, проверил строительство. Добавил в постройку еще один курган, так как тут, как в старых добрых игрульках, количество юнитов зависит от количества курганов. А армия у меня уже копилась. Надо сказать, те Некки, что разбили войска Райволга, оказались чрезвычайно мощными юнитами. Курт Хансен ходил с двумя и спокойно занимал желтые шахты, ничего не теряя.
Уровни моих бойцов росли.
