Может это какая-то заскриптованная угроза с запада? Чтобы фермеры в игре не скучали?
— Рад видеть тебя снова, шут, — сказал Харальд. Пока я шатался по меню Бастиона — мы как раз поравнялись со Сворой.
— Эм… А… тааак… — вспомнить заготовленную фразу я не смог. Расфокусировал взгляд, всматриваясь в хевдинга. Есть. Дофармилось. Спасибо забагованной харизме.
— Я выбираю Харальда Скучного!
«Харальд Скучный принял приглашение в «Пренебречь, вальсируем»».
— Не ведаю, что это было шут, — произнес викинг. — Но ты много сделал для меня. Много сделал для Бергхейма. Никто из нас этого не забудет. Я согласен помогать тебе.
Харальд сдернул с левой руки перчатку, выхватил нож и резанул себе по ладони.
Обряд красивый. Почти как свадьба и обмен кольцами. Ты можешь ведь выйти в ЗАГСе и сказать — «идите все в пень я передумал». И ничего не изменится. Печать в паспорте и подписанные документы делают в махонькой каморке за несколько минут до ритуала.
Но для викингов такой жест важен. Поэтому я тоже надрезал себе ладонь. Мы пожали друг другу руки. Буднично и просто. Без фанфар.
— От меня отвернулись все владыки севера. Все кланы. Я благодарен тебе, Лолушко!
Десять острот рассеялись в голове, потому что любая из-них была бы неуместна. Иногда пафосные моменты должны остаться пафосными. Без комментариев.
— Я так понимаю, деньги тебе уже не нужны? — спросил Головастик. — Они добудут корабль и без моей помощи?
Харальд насторожился.
— О чем он говорит, Лолушко? Это наши драккары!
Интересно, а если я буду издеваться над ним, насиловать его жен (если найду) — он ливнет из клана? Простые игроки всегда непредсказуемы. Сегодня у тебя есть офицер по хилу, а завтра он шестой прист в запасе на освоении у топ-гильдии. Просто «потому что». Или в чате кто-то неуважительно отписался. Или просто сезонное обострение. Или игра надоела.
Как это происходит у неигровых персонажей?
СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»
Ваши земли под атакой, Мастер! Вы потеряли: рудник Алых Кристаллов.
Да какого лешего?! Я влез в карту. Так… Теперь на востоке вторжение. За мою Мясодельню взялись всерьез… Сволочи!
Нафига я себе курагны строю? Сейчас надо башни было защитные вкорячивать. Отменить?
Штраф по ресурсам чуть отрезвил. Нехай будет курганы. Благо часть укреплений в Хёрге я уже возвел. Паранойя, ничего не попишешь. Знаю, как раш крестьянами устраивают. Одна башня дела не сделает.
— Лолушко? — мрачно напомнил о себе Харальд. Свора выглядела растеряно. Куцый клоун вдруг только что стал начальником их начальника. Матрицы, подсаженные в программы, выдавали, должно быть, когнитивный диссонанс. Потому что сама суть программы отработала, и с этим ничего не поделаешь. Хозяин есть хозяин.
Но эмоции остались. И подчиняться надо, и не сильно-то хочется. Все как у людей.
— Драккары ваши. Бергхейм обретет свободу. У меня будет лишь одна просьба к тебе, Харальд Скучный. Когда вы получите свое — возьмите на борт еще девять пассажиров. Нам тоже нужно покинуть этот недружелюбный край.
— Хорошо, Лолушко.
— Тут зябко и холодно. Антисанитария. Политический беспредел. Тоталитаризм. Сектантство. Мутанты.
— Хорошо, Лолушко, — повторил Харальд.
— И куда не пойдешь — всегда идешь к морю. Гребанный остров!
— Хорошо, Лолушко, — с нажимом сказал Харальд, мол, заткнись уже ради всего святого.
Репутация с Бергхеймом не менялась. Значит и кривляться не надо.
— Тогда до встречи, — серьезно произнес я. — Передавай привет Айсли.
Интересно, белолицый жрец теперь тоже мне подчиняется.
— Его забрала Зодчая… — с намеком сказал Харальд.
Ага… Видимо да, подчиняется. Но не совсем так, как я планировал. Ничего. Перебьемся.
Хотя, конечно, жреца было чуточку жаль. Его таланты могли пригодиться.
Свора двинулась прочь. Я проводил ее взглядом, еще плохо представляя что буду делать с таким богатством. Отправлять скандинавов оборонять Мясодельню?
Но они хотят за море.
— Че-то не выходит из меня злобный и рачительный правитель, — поделился вслух я. — Все чужие интересы учитывать пытаюсь.
— Это разумно. Но в меру, друг мой, — сказал Головастик. — А теперь давай поторопимся, Егор. Нужно качаться. Твои викинги вернутся дня через два. Я бы хотел, чтобы вы к этому моменту в основной массе были шестидесятыми.
Глава двадцатая вторая «Мобофилия»
— Хренов дров через два дня, — сказал я.
Свора вернулась уже к вечеру. Темнело, мы возвращались в лагерь с будничного фарма. Было покойно, тихо. Уровни росли, будущее казалось определенным (та часть, что была связанна с нашими целями по эту сторону игры).
Лишь две вещи омрачали существование.
Вещь номер «а» — нападения на земли Бастиона. И второе, под буквой «2» — едущие к нам шестеро скандинавов в весьма расстроенных чувствах. Если бы не уверенность в том, что Харальд только что попался в клановый капкан и вряд ли начнет посягать на мою безопасность, я бы предпочел открыть по нему шквальный огонь до того момента, как викинг приблизится.
— План претерпел фиаско, друг мой? — предположил Головастик. Он смотрел в сторону бергхеймцев. В руках шамана появился зеленоватый тотем. Юра покрутил его в пальцах и метнул в землю под копыта коня. Вспыхнул голубым следующий обломок магии.
Олег выдвинулся вперед, чтобы оказаться между нами и викингами. Эвона как. Эмпатия у всех таки имеется. Чувствуют неладное.
— Они такие грозные, что я выбираю между двумя вариантами. То ли мне тикать с городу, то ли просто бежать, глупцу! — я пришпорил черную кобылу, чтобы также оставить наш отряд позади и направился к северянам. Мало ли что. Остановился рядом с Олегом.
— Что, сынку, епт, помогли тебе твои боты? — улыбнулся танк.
— Божечки-кошечки, постмодерн! — ткнул я в него пальцем. — Молодец! Съем тебя последним.
— Мы опоздали! — крикнул Харальд, подъезжая. — Проповедник Повелителя Мертвых принесла весть людям Фредлишемана.
Так. Это нужно как-то связать. Что за проповедник? Какую, к лешему, весть?
— И пусть возрадуются те, кто уверовал, но боялся сделать первый шаг! — добавил хевдинг, остановившись. Голос его пропитался ядом. — Ибо клан Бергхейма отныне служит Повелителю Мертвых!
— Ой-ой…
— Посему пошли вон отсюда бергхеймские собаки! — вставил Олаф. Сплюнул. Бьорн ощерился по-собачьи, но сдержался. Хотя коротышку ощутимо трясло от злобы. А репутация почтение. Матрица дуркует?
