— Да, — Вася кивнула. — Вы же не знаете. У меня в квартире случился потоп. Вещи отсырели. Ночевать пришлось у Королевых.
— Потоп? Ну, ничего себе. У Королевых, говоришь, ночевала? — тетя Люба тараторила, недовольно хмуря брови. — Надеюсь, этот негодник к тебе не приставал?
— Кто? Тимур? — Вася засмеялась. — Нет, не приставал. Он вообще очень тактичный и понимающий молодой человек. Хороший он.
При воспоминании о любимом, щеки ее вновь зарделись огнем, а в глазах появился волнительный блеск.
— Тимур? Ты посмотри…. С трудом верится, зная его натуру, но да ладно, — снисходительно ответила женщина. — Я пойду тебе смену наряда присмотрю у Татьяны в шкафу. А тебе, все же, не мешает быть настороже с этим бабником. Как бы чего не выкинул.
— Спасибо, — добродушно ответила Василиса, пропуская мимо ушей колкие замечания тети Любы в адрес Тимура. — Не выкинет. Я ему верю.
Кухарка пригасила огонь на плите и выбежала на улицу, а Вася присела на стул у окна. Сквозь открытую форточку доносилась музыка и голоса гостей имения. Женский смех смешивался с мужским. Кто-то из мужчин что-то рассказывал, что вызывало всеобщий приступ хохота.
Василисе стало еще любопытнее, что же там происходит, и почему дядя Гриша так настойчиво советовал ей обходить это общество стороной?
Она несколько секунд помучалась в раздумьях, а потом резко вскочила с места и вышла на террасу к бассейну, спрятавшись за одной из бамбуковых стен веранды.
У воды были расставлены лежаки, на которых загорали три женщины. Вася не видела их лиц, но судя по голосам, которые она уже слышала с кухни, это были уже не юные девушки. Двое взрослых крепких мужчин плескались в воде, перекидывая друг другу мяч для поло, а третий, с проседью и приличного размера пивным животиком, встал подле женщин с бокалом чего-то крепкого в руках и что-то увлеченно рассказывал. Мужчина стоял в пол-оборота, отчего ей был виден только профиль, но голос почему-то показался смутно знакомым. Вася прислушалась:
— И тут я ей говорю: «Милочка, но ты же понимаешь, что нижнее белье — это такая же одежда, как и все остальное?»
Женщины прыснули со смеху, а одна из них присела на краешек лежака так, что Вася увидела ее лицо. Кровь застыла в венах, колени содрогнулись. Ноги отказались дальше держать ее в вертикальном положении. Девушка рухнула прямо на вымощенную плиткой землю, разодрав колени и расцарапав ладонь о бамбуковую палку, за которую держалась, как за спасательный круг.
Ладонь закровоточила, но она ничего не чувствовала, ничего не ощущала. Движение жизни остановилось в ней в это мгновение. В ушах звенели слова мужчины, а перед глазами, словно поставленный на повтор кадр фильма, мелькало лицо женщины, которая, тем временем, ответила собеседнику:
— Эти глупые наивные девочки не понимают, во что ввязываются. Им же хуже. Дорогой, намажь мне, пожалуйста, спину кремом.
Женщина протянула мужчине тюбик с косметическим средством, и тот на мгновение повернул в сторону Васи голову. Казалось, ничего уже не сможет так же сильно ошарашить ее, как и лицо этой женщины, но судьба преподнесла ей еще один удар. Вася открыла рот, пытаясь вдохнуть, но ничего не получалось. Казалось, что кто-то просто выключил подачу кислорода в этом дворе. В глазах защипало от слез. Девушка отказывалась верить и своим глазам, и ушам.
Она смотрела на одного из своих обидчиков и сбежавшую когда-то с любовником мать, которая назвала этого человека «дорогим», и просто хотела умереть.
Глава 30
Вася не помнила, как она очутилась в уже знакомой гостевой спальне на втором этаже. Ее трясло. Глаза застилала мутная пелена, слезы просто лились по щекам, а их соленый вкус оставался на губах. Чья-то теплая рука гладила ее голову, чье-то плечо стало для нее опорой. Вася ничего не понимала.
Единственное, о чем она могла сейчас думать, так это о том, как ее мать оказалась заодно с этими негодяями?
Она помнила домашние скандалы, помнила ее с распухшими от слез глазами и красной помадой, помнила, как грим стекал по ее щекам, оставляя черные борозды, помнила ее концертные платья и парики. Но вот какой она была матерью, Вася помнила смутно.
Эта женщина однажды просто ушла на работу и больше не вернулась. Отец старался не показывать дочери своего горя, но по ночам он выпивал. Вася слышала, как гремела посуда на кухне, а поутру в доме витал запах спиртного.
Так продолжалось недолго. Он вскоре взял себя в руки, но она, как выяснилось, до сих пор не может прийти в себя. Оказалось, при виде матери, она вновь превратилась в маленького брошенного ребенка, в сердце которого все еще кровоточит старая рана.
Она расклеилась буквально за несколько секунд. И об этом Вася тоже думала, пропуская через себя такое количество мыслей, что голова просто не могла уместить их всех, ее распирало до боли, но остановить это Василисе было не по силам. Эти воспоминания, эти мысли были сильнее ее.
В голове крутились картинки из прошлого. Будучи уже взрослой школьницей, она слышала перешептывания соседей, которые косились ей вслед и причитали, мол, лишь бы она не выросла похожей на мать — певичку из придорожной забегаловки, кукушку, бросившую ребенка.
Разговор о матери с отцом у нее состоялся только однажды. Перед школьным выпускным Вася спросила отца, не пригласить ли ей маму? Разбитое детское сердце хоть и болело, но так нуждалось в материнской ласке, в ее одобрении, что она переступила через свою обиду и гордость. Вася мечтала увидеть, как будут сверкать от гордости за дочь мамины глаза.
Отец тогда жутко разозлился и приказал больше не заговаривать при нем об «этой падшей женщине, променявшей семью и ребенка на деньги».
Только теперь до Васи постепенно начал доходить смысл его слов. Но она отказывалась верить, что эта женщина могла связаться со столь отвратительными типами.
Тем временем тетя Люба, обнаружившая ее в таком состоянии у террасы, достала из кармана мобильник и набрала номер:
— Алло, Кирюша? — взволновано спросила она. — Приезжай скорее! Тут с Васей неладное! У нее истерика…. Да не знаю я, нашла ее на террасе у бассейна, прямо на земле, бедняжка, сидела и причитала все: «мама, мама»….увидела кого-то….нет, ничего не говорит, только плачет и что-то бормочет. Я ее в гостевую отвела….Да, как же я ей успокоительное дам? Я от нее отойти не могу! Приезжай скорее! Ладно, попробую…
Вася краем уха слышала этот разговор, но ей было все равно. Мир рухнул у нее на глазах. Не осталось ничего святого. Ее мать назвала «дорогим» одного из ее насильников.
Женщина тем временем, помогла ей встать и уложила девушку на кровать, присев рядом с ней на краешек постели и продолжая оглаживать ее волосы.
— Вася, доченька, ты меня пугаешь, — ласково приговорила тетя Люба. — Посмотри на меня, ты меня слышишь? — она слегка нагнулась и посмотрела девушке в лицо.
Вася с трудом смогла сфокусировать взгляд на кухарке. Она лишь едва кивнула головой, не в силах что-то либо отвечать.
