На следующий день прямо с утра она засела за работу. Татьяна поторапливала — картину уже ждал заказчик. Альбина была так увлечена, что совершенно забыла о данном Артему обещании.
Мальчик пришел в четыре, и его мордашка вытянулась, когда он увидел, что она все еще одета в рабочую одежду: спортивные брюки и футболку, перемазанную красками и клеем.
— Ты что, собираешься идти в лес так? — фыркнул он.
— Я сейчас, я скоро, быстренько переоденусь. Так заработалась, что забыла о времени, — оправдывалась Альбина, пряча коробки с сухими растениями в шкаф, подальше от кошачьих лап. — А ты, пожалуйста, излови Уголька, он спит на огороде, на грядке. Закроем его тут. Не хочу, чтобы он бегал по улице беспризорником, пока нас не будет дома.
— Да, украдут еще, — согласился Тема, направляясь к двери. — Такого красивого котенка многие хотели бы заполучить.
Уголек и в самом деле очень изменился с тех пор, как Альбина приютила его. Жалобно пищавший тощий заморыш с тусклой свалявшейся шерсткой превратился в упитанного молодого котика, одетого в пушистую блестящую шубку. Они с Артемом любовались им, когда он, гордо распушив хвост, шагал по двору с хозяйским видом. Усиленное питание, жизнь в тепле и ежедневные гимнастические упражнения, заключавшиеся в кувыркании на грядках и лазании по деревьям в погоне за белками, которых иногда заносило в сад, пошли зверю на пользу.
Хотя Альбина и была однажды возле лесной избушки, путь к ней показался ей совершенно незнакомым. А вот Артему тут был известен каждый кустик и каждое дерево. Он решительно шел впереди, ни на секунду не задумываясь, куда повернуть, и она едва поспевала за ним, удивляясь, откуда в этом тщедушном маленьком тельце столько энергии и смелости.
Наконец они пришли.
У домика ничего не изменилось. Вокруг было так же безмолвно, сумрачно и сыро. Настороженно молчали угрюмые ели, в маленьком подслеповатом окошке, над которым паук свил паутину, отражались их могучие мохнатые лапы.
Ступени жалобно скрипели под ногами. Артем постучал раз, потом другой, прислушался, толкнул дверь, надеясь, что она распахнется, и оглянулся, недоуменно глядя на свою спутницу. Альбина лишь плечами пожала. Странный тип этот Алексей — пригласил в гости, а сам куда-то делся. Может, забыл?
Она сошла по скрипящим ступеням, прошла вдоль стены, встала на цыпочки и заглянула в окошко. Но рассмотреть что-либо сквозь пыльное стекло было невозможно.
Артем присел на пороге, задумчиво подпер голову кулачком.
— Подождем? — предложила Альбина, хотя и понимала, что ждать можно очень долго.
— Давай. Странно… Он ведь говорил мне, что вернется из города сегодня утром. А теперь уже почти пять. Он же знал, что я приду!
Альбина видела, что ее маленький друг расстроен, и попыталась его утешить:
— Наверное, какое-то важное дело задержало. А предупредить тебя он не мог, ведь у вас… у тети Нади нет телефона.
— Да, я понимаю, — грустно вздохнул мальчик и снова надолго замолчал.
Она присела рядом и обняла его за плечи. Довольно долго они сидели неподвижно, тесно прижавшись друг к другу, потом Тема сказал:
— Ладно, пошли домой. Наверное, у него и в самом деле какие-нибудь важные дела. Не мог же он просто забыть, что пригласил меня в гости.
Возле Альбининого дома они расстались. Тема встретил приятеля со старым, потрепанным мячом в руках и убежал с ним куда-то, улыбнувшись ей на прощанье.
Альбина тоже улыбалась, думая о том, что дети устроены совсем не так, как взрослые. Они могут очень волноваться и сильно огорчаться, но стоит им переключить внимание, как они тут же забывают о невзгодах. Жаль, что она уже давно выросла и не может так же легко переключаться, забывать о плохом.
Артем забежал к Альбине после девяти вечера, сказать, что его «родственники» уехали куда-то, а ему велели дом сторожить. Она возмутилась: как можно оставлять ребенка одного ночью, да еще и приказывать ему сторожить дом, будто он не маленький мальчик, а сторожевая собака? А что, если в дом залезут воры? Это в голливудских фильмах малыш способен справиться с двумя взрослыми грабителями, в жизни такого не бывает.
Заметив испуг, мелькнувший в ее глазах, Тема снисходительно улыбнулся:
— Не волнуйся, мне нисколечко не страшно. Калитка у нас закрывается на засов.
Хотя калитка и закрывалась на засов, в Надеждином заборе имелось столько прорех, что он давно уже перестал выполнять свои заборные функции. Впрочем, охранять было и нечего, супруги давно уже пропили все ценное, а денег в доме никогда не водилось. Если появлялась какая-нибудь сумма, то ее тут же и тратили, понятное дело, на выпивку. Если сумма была достаточно крупной, к выпивке покупалась хорошая закуска. Но такое случалось не часто.
— И ты забыла: у нас ведь есть Шарик, — добавил мальчик.
Альбина вспомнила худую рыжую дворняжку, жившую в старой будке в запущенном дворе денисовского дома. Собака была такой древней и изможденной, что почти не покидала своей будки, а если и покидала, то только ради того, чтобы поваляться где-нибудь на солнышке. Лаяла она редко, тогда, когда у нее случалось хорошее настроение. Артем жалел пса, и, зная это, Альбина всегда давала ему для Шарика что-нибудь из остатков ужина. Если же ничего не оставалось, мальчик, уходя, брал кусок хлеба или печенье.
— Я не боюсь ночевать один, — продолжил Тема. — Я уже привык. Знаешь, я даже рад, что они уехали. Никто не ругается, не орет, что под ногами путаюсь. И еще… я пригласил ночевать Сережку, чтоб не скучно было. Только ничего не говори тете Наде, а то она рассердится. Она не любит, когда ко мне приходят друзья.
Альбина уже знала многих друзей Артема, знала, что Сережка — тот самый мальчик с мячом. Он жил на соседней улице вместе с матерью, старой бабкой и двумя младшими братишками. Хотя у него и имелась мать, Сергей, как и Артем, был предоставлен сам себе, потому что мамаше было не до него, она вообще редко появлялась дома. Женщина работала в городе продавщицей в круглосуточном ларьке и приезжала лишь для того, чтобы выстирать одежду и дать бабке денег на кормежку сыновей. В городе у нее был любовник, у которого она частенько зависала в свои редкие выходные. Заботу о ребятишках мать переложила на старую бабушку, и та, хоть и ворчала непрерывно, за детишками худо-бедно присматривала, радуясь, что у единственной дочери есть работа и личная жизнь и что она не забывает о семье, регулярно подкидывает деньги.
Старший бабушкин внук, которому уже исполнилось десять, считал себя человеком взрослым и вполне самостоятельным. Сережка полагал, что своей неустанной деятельностью на благо семьи (полив огорода, покупка продуктов в магазине и таскание воды из колонки, а также отвешивание подзатыльников младшим братишкам, одному из которых было пять, а другому шесть лет) он заслужил полную и безоговорочную свободу. Бабка с ним не связывалась, была довольна и тем, что он не получает двоек в школе и не пренебрегает своими обязанностями по дому.
