Аль-Масуди писал в своей знаменитой книге «Золотые копи и россыпи самоцветов»: «В славянских краях были здания, почитаемые ими. Между другими было у них одно здание на горе, о которой писали философы, что она одна из высоких гор в мире. Об этом здании существует рассказ о качестве его постройки. О расположении разнородных его камней и различных их цветах, об отверстиях, сделанных в верхней его части, о том, что построено в этих отверстиях для наблюдения над восходом солнца. О положенных туда драгоценных камнях и знаках, отмеченных в нем, которые указывают на будущие события и предостерегают от происшествий перед их осуществлением». Можно предположить, что имеется в виду какая-то обсерватория, но, опять же, археологам не известно ни одного подобного здания – даже приблизительно – ни в одной из славянских стран.
Подытожим: несмотря на большие неточности и откровенные темные места в свидетельствах арабских авторов, они тем не менее представляют собой ценный материал для исследователей. Получается, что какая-то система графической записи звуков у славян все-таки существовала – однако мы не знаем, как она выглядела. До нас не дошло ни единого памятника такого рода.
Говоря о знаках для записи (или обозначения, фиксации) священных понятий, нужно иметь в виду следующее. Для примитивного человека разница между идеей и вещью практически отсутствует. Потому что идея – это и есть вещь или действие. Ведь прежде чем появится вещь, должна появиться ее идея, то есть образ. Например, чтобы изготовить топор, надо сначала о нем подумать. Естественно, что идея (мысль) и вещь взаимосвязаны. Отсюда уже недалеко до осознания связи между мыслью и словом. Поэтому когда какой-нибудь мудрый человек берет в руки стило (палочку, камень) и на какой-нибудь поверхности пишет (выцарапывает, вырезает, вырубает) некие значки, то получается, что он буквально творит целый мир! И этот мир теперь умещается в нескольких значках: это, безусловно, самое настоящее магическое действо.
Возвращаемся к дохристианской письменности. Известен памятник «Киевское письмо», написанный в X веке на иврите и выданный Яакову бен Ханукке иудейской общиной Киева. В конце текста имеется некая подпись – совершенно ясно, что это руны. Однако славянские ли они или еще чьи-либо – неизвестно. Что они означают, понять невозможно. Перевода не существует до сих пор. Таким образом, все, что мы имеем, говоря о славянских дохристианских рунах, – это только разрозненные непонятные палочки и черточки. Это говорит о том, что, видимо, славянская руническая система если и существовала, то была крайне неразвита и, в силу скудного количества памятников, до нас просто не дошла. Остается надеяться, что со временем археологам удастся прояснить ситуацию.
Обратим свое внимание на глаголицу. Известно, что до Руси она практически не добралась: ее, конечно, использовали, но исключительно редко. В частности, уже в более-менее хорошо изученную историческую эпоху глаголицу могли использовать в качестве тайнописи. Ведь никто, кроме специально обученных людей, не мог ее понять. А вот что касается кириллицы, то, естественно, ее обширное применение напрямую связано с христианством. С X века, после так называемого «Владимирова крещения» Руси, у нас появляются надписи. В первую очередь, это, безусловно, надписи делового содержания. К примеру, знаменитая Гнездовская корчага X века, на которой кириллицей написано «Гороухща». Вероятно, это прозвище хозяина этой самой корчаги.
Предположительно, одной из самых старых кириллических надписей на славянском языке (тоже относится к X веку) является надпись в доле меча из станицы Фощеватая, где написано «Людота коваль» (то есть кузнец). Правда, современные исследования клинка и надписи ставят под серьезное сомнение славянское происхождение оружия и славянскую же реконструкцию сильно поврежденного клейма.
Также известны несколько надписей на камнях. В 1912 году в Десятинной церкви в Киеве нашли свинцовую печать, на которой были изображены княжеские знаки. Оказалось, что это ранние знаки Рюриковичей в виде двузубца, частично окруженного кириллической надписью. Прочитать эту надпись непросто, так как, пролежав много времени в земле, она частично разрушилась, но, скорее всего, там написано имя Святослава – то есть Святослава Игоревича. И таких памятников у нас несколько десятков.
Собственно же книги на славянском языке, записанные кириллицей, в большом количестве появляются с XI века. Вполне возможно, что существовали и более ранние книги, но дошли до нас те, которые датируются одиннадцатым веком. Например, знаменитое Остромирово Евангелие, Изборник Святослава, Начальный летописный свод, Новгородская Псалтырь – которая написана на воске! Чуть позже создается Древнейший свод, из которого потом, в XII веке, вырастает «Повесть временных лет». Одним словом, ученые располагают довольно представительным объемом памятников славянской кириллической письменности.
Итак, что же дала нам славянская азбука? Безусловно, колоссальный культурный рост. Совсем недавно Русь была, чего греха таить, варварской, дописьменной – и вдруг, через болгарское посредство, благодаря ученикам Климента Охридского, ее жители получают вполне стройную систему письма. Старославянский язык (еще он называется церковнославянским) – близкий родственник средневекового болгарского и современного ему русского языка. Это значит, что отныне любой человек, в принципе владеющий письмом и чтением, мог прочитать любую книгу. Кроме того, ему была понятна церковная служба на родном языке.
Правда, не стоит забывать об одном серьезном диалектическом минусе, проистекающем из только что описанного нами плюса. Как только славяне получили понятную письменность на родном языке, они практически сразу оторвались от истоков этой самой письменности – то есть от греческой традиции. Поясним: до тех пор, пока одним из скрепляющих политических факторов являлось христианство, славяне были вынуждены следовать в его общепринятом русле. Ибо истоки православия – в Византии. Оторвавшись от греческих культурных корней и придя к собственной системе письма, славяне начали допускать искажения. Это легко можно объяснить, в частности, человеческим фактором: компьютеров не было, все книги переписывались от руки, и постепенно в богослужебные книги стали вкрадываться ошибки, искажающие изначальный греческий обряд.
Мало-помалу это привело к тому, что в начале XVI века, когда в Москву приехал Максим Грек, выяснилась неприятная вещь: в солидной столице европейского уровня нет ни одного человека, который в совершенстве знал бы классический греческий язык. Что это значило? Что никто не мог проверить богослужебные книги. Поэтому получалось, что разные списки одной и той же книги различались в подробностях – а все потому, что между датами их появления, допустим, лежало столетие. Или потому, что одна из копий была переписана в Новгороде, а другая в Суздале. Следовательно, и богослужение велось по-разному.
Подобный разнобой – проблема государственной важности, ведь религия всегда являлась одним из инструментов власти. Утрата контроля над подобным инструментом в любом случае очень опасна: это общеизвестный факт. Приведем пример из достаточно недавней истории: очередная проверка богослужебных книг, предпринятая в XVII веке при Алексее Михайловиче Тишайшем, привела к новому расколу церкви, уже изнутри: на старообрядцев и никониан.
