Достойный ответ антинорманнистам дал Сергей Михайлович Соловьев, один из крупнейших российских историков, автор «Истории России» в двадцати девяти томах.
В начале XIX века датский лингвист Вильгельм Томсен написал труд «Отношения Древней Руси, Скандинавии и происхождение Русского государства». Он первым дал серьезный, глубокий лингвистический анализ всех событий, происходивших в те времена в тех краях. По большому счету, все, что написано с тех пор, так или иначе опирается на его работу или отталкивается от нее. Им была, наконец, заложена мощная база сравнительной лингвистики. Он развивал тезис Куника о том, что «родсман» – это «гребец», как представлялись скандинавы доверчивым финнам, когда приплывали в их края. К этому тезису Томсен приложил массу лингвистических доказательств, тем самым заметно углубив и укрепив его. Забегая вперед, отметим, что на сегодняшний момент не существует более обоснованной и непротиворечивой лингвистической гипотезы о происхождении слова «русь».
Понятно, что до сих пор ученые не пришли к окончательному выводу по данному вопросу, и любую гипотезу еще нужно доказывать. Однако следует иметь в виду, что скорость введения в научный оборот новых источников о норманнской проблеме настолько упала, что вряд ли в ближайшее время нас ожидают серьезные изменения. Все меньше интересных находок и революционных открытий наблюдается и в археологии, и в письменных источниках. Скорее всего, потому, что все (или почти все) существующие материалы уже найдены и изучены. Конечно, всегда остается небольшая надежда на то, что где-нибудь откопают неведомый доселе сундук с самой главной летописью, которая наконец даст ответы на все вопросы, и мы узнаем, например, что Рюрик точно происходил из такого-то племени, Трувора вообще не было, а синие усы – всего лишь деталь Рюриковой внешности.
Очень важную роль в изучении норманнского вопроса, безусловно, играет археология. По большому счету, только к началу XX века археологический материал закончили систематизировать и стали результативно изучать.
В 1914 году шведский археолог Туре Арне написал работу о связях Швеции и Востока в эпоху викингов под названием «Археологические этюды». В ней он аргументированно повествует о том, что на Руси очень много могил скандинавского обряда, и прослеживает распространение этого обряда в славянских землях. Правда, вскоре подобные захоронения стали обнаруживаться и на тех территориях славян, на которых совершенно точно не было скандинавов.
Мы имеем в виду уже упомянутые известные камерные захоронения, которые не всегда связаны со скандинавским похоронным ритуалом. Стало понятно, что нельзя опираться только на тип захоронения, нужно учитывать массу дополнительных деталей, которые могут различаться и от региона к региону, и от поколения к поколению. Например, славянские крестьяне пашут землю и укладываются в эту же землю столетиями без изменений – а члены скандинавской дружины, находящейся в постоянном движении и постоянном разнообразном общении, совершенно не обязательно захотят быть похороненными на Руси в таком же камерном срубном кургане, в каком в их родных краях хоронили их отцов. Понятно, что неких компилятивных славяно-скандинавских вариантов в любой сфере жизни и деятельности людей того времени будет больше, чем «беспримесных».
К концу XIX – началу XX столетия норманнский вопрос в историографии сильно пошел на спад. Всем наскучило обсуждать личность Рюрика и этнические связи норманнов. Поэтому ученые занялись обычной рутинной работой…
Новый всплеск интереса к этой теме случился только в 30-х годах XX века, когда норманнским вопросом в его самом нелепом выражении, переплюнув даже Шлецера с его выводами, вооружились специалисты Геббельса и Розенберга. К тому моменту подоспели идеи пангерманизма, благодаря которым всем стало известно, что шведы, норвежцы и датчане – прямые родственники немцев. Отныне полагалось рассуждать следующим образом: славян постоянно кто-то чему-то учил – как правило, немцы. Первые государства основали немцы. Кого пригласил в свое время Петр Первый? Опять же, немцев. Правда, одна незадача: как только немногочисленные немцы растворяются в славянской среде, славяне снова начинают терять человеческий облик. Поэтому историческую миссию нынешние гордые потомки германских племен должны видеть в том, чтобы снова прийти к ним и навести очередной порядок.
Так работала мощнейшая пропагандистская машина гитлеровской Германии. Реакция советской пропаганды была однозначной: были задействованы лучшие историки, и писать что-либо о норманнском вопросе стало просто опасно.
«Отцом» советского антинорманнизма был академик Греков. Он выдвинул теорию, устраивающую любого здравомыслящего человека, который придерживается материалистических взглядов: в самом деле, а не все ли равно, кем были Рюрик и его варяги-норманны? Для современного материалиста не должно быть никакой разницы. Безусловно, этот вопрос остро стоял при Елизавете Петровне в XVIII веке, когда уровень развития науки подразумевал, что государство и правящая династия – это одно и то же. Будучи марксистом, Греков отлично понимал, что государство не складывается по велению правителя: это столетний и даже тысячелетний процесс развития, в первую очередь – производительных сил.
И если на Руси стало возможным княжеское правление, значит, оно уже было подготовлено всем предыдущим историческим периодом, в который весьма успешно вписались некие норманны. Если бы они не приехали, то на их месте оказались бы киевские хазары или другие славяне откуда-нибудь из Европы, и дальше все происходило бы по той же схеме. Самое главное – была готова материальная база для формирования феодализма. В этих условиях личность князей – нечто абсолютно второстепенное, потому что управляют историей не отдельные князья, а объективные законы исторического развития общества.
На этом можно было бы закончить все споры на эту тему, потому что ничего умнее по этому поводу никто не мог сказать. В самом деле, приехав к славянам, варяги-норманны, или русы, обнаружили, что попали в страну укрепленных усадеб. Если есть укрепленная усадьба, значит, имеются накопленные богатства, которые требуется охранять. Если есть накопленные богатства, значит, уже появилась основа для имущественного расслоения в обществе. Как только появляется основа для имущественного расслоения, следующим историческим шагом становится феодализм, и нет никакой разницы, какой национальности будут твои дружинники.
Тем не менее споры продолжались с новой силой, порой выходя за рамки научных. Аполлон Кузьмин, в частности, доказывал, что русы и варяги – никакие не норманны, но и никакие не славяне: это славянизированные кельты. Подобные выводы ученый делал, исходя из довольно спорных данных лингвистики и топонимики. Некоторые параллели обнаружились в материальной культуре и в обряде захоронения. Теория, безусловно, интересная, но подтвердить ее не удалось.
Теперь самое время познакомиться поближе с Рюриком. Есть два основных кандидата. Первый – Рюрик славянский, тот самый, который происходит из пруссов и является внуком Гостомысла: думается, нет необходимости еще раз доказывать, что это сказка. Можно, конечно, порассуждать о том, что Рюрик – это Рарог (или Ререг), однако следует иметь в виду два обстоятельства.
