Итак, свергли императрицу, которая поддерживала патриарха Игнатия. Его сразу же вынудили уйти в отставку, а вместо него за шесть дней возвели на патриарший престол провизантийски настроенного Фотия – блестящего политика, царедворца, философа и ученого. Потрясающий взлет: был мирянин – и за несколько дней прошел все этапы церковной карьеры от чтеца до архиепископа, а затем стал патриархом.
Реакция Рима была предсказуемой. В Византию была отправлена делегация представителей папы римского, в которую входили легаты Родоальд и Захария. Долгое время они провели в Константинополе, выясняя, может ли Фотий быть патриархом. В 859–861 годах два раза подряд пришлось собирать церковные соборы (так называемый Двукратный собор), на которых Фотий блестяще разбил своих римских коллег в религиозном диспуте. В результате они вернулись в Рим с благожелательным отношением к Фотию, после чего папа римский Николай I немедленно отлучил их от церкви. В 863 году был объявлен Латеранский собор, где Западная Римская церковь предала Фотия анафеме, то есть отлучила его от церкви.
Это означало, что он теперь не то что не мог быть патриархом – он даже не имел права ходить в церковь, так как больше не являлся христианином. Однако Фотий не растерялся, собрал собор и, в свою очередь, отлучил от церкви папу римского.
Константинополь поддержали восточные патриархи, стоящие во главе церквей в Антиохии, Иерусалиме и Александрии. На некоторое время проблему «замяли», но войска и дипломатические миссии Западной Римской империи к тому времени прочно обосновались на западных славянских землях. Это было вызвано образованием в тех краях первого мощного славянского образования IX века – Великоморавского княжества.
Франки, занятые в основном дележом империи Карла Великого, долго не могли победить это мощное – для своего времени и региона – славянское государство, однако на границах было неспокойно. Поэтому князь Ростислав, чтобы укрепить свое политическое положение, отправил в Константинополь посольство с просьбой прислать учителей, которые обратили бы его народ в христианство. Таким образом он планировал получить прямую поддержку Византии против агрессивного и беспокойного западного соседа.
Примерно в это же время, а именно в 860 году, Константинополь осаждает флот русов. Это известная история, связанная, видимо, с прибытием Аскольда и Дира. Атака была отбита (причем при прямом участии Фотия) и осада снята. Тогда же войско русов приняло христианство. Это был важный политический шаг, так как Фотию было абсолютно ясно, что вести военные действия сразу в нескольких направлениях почти невозможно.
Тем более когда один из противников – догосударственное образование (то есть русы). Подобного врага почти невозможно разбить, потому что, при отсутствии централизованной власти, племенные вожди постоянно будут сменять друг друга в этой войне, и она вполне может оказаться бесконечной. В конце концов кто-нибудь из уцелевших вождей доберется-таки до богатой Византии и разграбит ее.
Кроме этого, приходилось постоянно воевать с арабами, представлявшими большую опасность. Просто оградить себя от разнообразных варваров с помощью постов, специальных валов и линий Византия не могла, так как была все же не столь могущественным государством, как исходная Римская империя. Ее войска обладали гораздо более низкой мобилизационной способностью, нежели у предшественницы, поэтому поступать как прежние римляне византийцы уже не могли. К тому же Византия была вынуждена держать на своей западной границе вполне представительный воинский контингент, потому что юг Италии и Сицилия в то время находились под ее управлением. Это для западной части империи было настоящей костью в горле и могло в любой момент обернуться неприятными последствиями. В общем, гораздо разумнее было не воевать, а договариваться.
Фотий все это отлично понимал и, воспользовавшись удачным опытом крещения русов, согласился на предложение Ростислава. Он послал к нему знаменитую Великоморавскую миссию, в состав которой входили два брата: старший Мефодий и младший Константин (который через некоторое время стал в монашестве Кириллом).
Кто такие эти Константин и Мефодий, почему выбрали именно их? Судя по всему, Константин был лично знаком с Фотием, оба они происходили из Фессалоников и, видимо, вместе учились у Льва Математика. К тому же братья были славянами-македонцами – то есть умели говорить по-славянски (на македонском диалекте). Кстати, все диалекты славянского языка тогда были весьма похожи. Они различались примерно так же, как сейчас различаются русские говоры. Это значит, что любой македонец без проблем мог понять новгородского словена или моравского чеха. Кроме того, Константин и Мефодий были очень образованными людьми: в частности, нам известно из пространного жития Константина, что он знал пять языков и прозывался современниками Философом.
Вдобавок Константин уже имел довольно серьезный опыт участия в религиозном посольстве: он представлял Византию в составе миссии в Хазарском каганате. Некоторые ученые полагают, что уже в то время он начал работать над составлением славянской азбуки (вероятно, по личной инициативе).
Итак, оказавшись в 863 году в Моравии, за очень короткий промежуток времени, буквально за шесть лет, Константин и Мефодий успели перевести основные библейские книги и весь Литургический чин – то есть подробное описание того, как следует вести различные службы. Все священные тексты были перетолмачены на славянский язык! А ведь перед тем как браться за переводы, нужно сначала составить азбуку с грамматикой, разобраться во всех закономерностях языка… Скорее всего, работа действительно была начата несколько раньше собственно моравской миссии братьев.
Во время Хазарского посольства, проезжая через Крым, они вскрыли гробницу святого Климента Римского, знаменитого римского исповедника. И «обрели его мощи», что потом сыграло свою положительную роль. Несколько забегая вперед, скажем, что в какое-то время в Риме осознали: миссионерская деятельность двух братьев наносит вполне конкретный ущерб Западно-Римской церкви – а значит, и всей Западной Римской империи. Ведь Моравия входила в прямой круг интересов Западно-Римской церкви.
Одной из точек расхождения с Западной церковью стал сам факт перевода священных христианских текстов на славянский язык. Западная церковь придерживалась той точки зрения, что богослужение может вестись – и, соответственно, богослужебные книги могут писаться – только на трех языках, то есть на языках Священного Писания: еврейском, латыни и греческом. В переводах на другие языки не было ни практической, ни политической надобности. Общепринятым было рассуждение о том, что если бы Господь хотел, чтобы каждый понимал язык богослужения, он бы позаботился об этом. А уж если Библия написана на определенных языках, то, следовательно, такова Господня воля, против которой идти не надо. В конце концов, богослужебный язык должен оставаться прекрасным и таинственным, так что всем желающим разобраться в тонкостях откровения – прямая дорога в духовную семинарию.
В свою очередь, Константин с Мефодием, при полной поддержке патриарха Фотия, утверждали, что подобные рассуждения – не что иное, как «ересь триязычия». Ведь не существует никаких божественных указаний о том, что нельзя переводить священные книги на другие языки. Ни один Вселенский собор не запрещал подобные переводы. Что из этого следует? То, что переводить можно! Чем братья вполне успешно и занимались.
