— А ведь отнеси ты испорченное направление секретарю по учебной работе, и с наибольшей вероятностью была бы послана ко мне, — разорялся тем временем Палтус, видимо, действительно переживающий за мою практику. — Но прежде в журнале поставили бы отметку о необходимости выдачи дубликата.
Я покаянно молчала. Да, почтенная дина Гертас, в отличие от меня, грязные бумажки на подпись начальству не таскает.
— Как твой куратор, я мог «случайно» направить тебя в другую локацию, благо, она уже имелась. Ведь кому какая разница, где будет проходить практику отстающая недоучка-некромантка!
Тут в пору бы оскорбиться, но на правду как-то глупо.
— Отметка в журнале секретаря развязала бы мне руки. В случае возникновения вопросов, по какому поводу произошла замена, я останусь чист. Марголис подписал бы не глядя — Гертас эти направления ему пачками сейчас таскает, и меньше всего магистру есть до тебя дело. К тому же экономия на расходах: столь дальние поездки весьма накладны. Но ты, — тут Палтус остановился и обвиняюще ткнул в меня пальцем, — потащилась к Магичеству лично.
— Не уверена, что твой план бы удался, — отводя его палец, спокойно произнесла я. — Магистр уже договорился с главой Мухомрийска, меня там действительно ждут. И да, лично мне проще потерпеть несколько минут позора в кабинете Марголиса, чем несколько часов мыть холодильники в морге или еще что-нибудь мыть, столь же не вдохновляющее. Дина Гертас, если ты забыл, искренне убеждена, что трудотерапия — лучшее средство от любых косяков учащихся.
Замолчала и подумала, что это действительно чудо, что я успела застать магистра в стенах нашего учебного отделения. Просто он там всего раз в неделю появляется и в строго отведенные для этого часы. Таким образом, Гертас с отработкой светили мне вполне ощутимо, потому я так сильно и спешила.
— Что? — изумился Палтус.
— Секретарь у нас, говорю…
— Да нет же, я про Магичество. С кем он там договорился?
— Главой города. Меня встречает его человек, а дальше в курс дел вводит непосредственно самое высшее начальство, ну и оказывает посильную помощь в обустройстве. Как-то так, — пожала я плечами. — Во всяком случае, так я поняла со слов магистра Марголиса.
— Ну и ну, — задумчиво потер подбородок Палтус. — Не нравится мне все это все больше и больше.
— Почему? Наоборот, как видишь, на моей стороне тоже будет немного силы. В смысле тому опальному некросу придется учитывать, что за мое умерщвление с него хотя бы отчет попросят.
— Тьфу на тебя! — возмутился друг. — Вернешься живая и, может быть, даже поумневшая.
Я скептически хмыкнула: если с первым еще куда ни шло, то со вторым вряд ли.
— Странно, что наше Магичество для тебя так расстарался, — продолжил мысль Палтус. — Что-то тут не то.
На это я улыбнулась и, взяв спутника под локоток, весело поделилась:
— Спокойствие. Он не для меня расстарался, а для моей наставницы. Так что здесь все как раз очень и очень банально.
— Хм-м-м, иерохонта Церцилия женщина весьма… — Палтус задумался, подбирая более точное определение, — недоступная. В смысле к такой действительно подступиться как-то боязно, хотя и хочется.
— Эй? Вы чего вообще?
Мой куратор отмахнулся и ускорил шаг:
— Мелкая ты еще! А главная жрица у вас — огонь! Я тут Магичество понять могу, видная женщина: и стать, и ум, и красота. Накормит всегда, опять же.
Я расхохоталась: вот кто о чем, а Палтус о еде.
— Она тебе годится в… э, матери? — вдруг озадачилась.
Просто все жрицы нашей богини из высшего круга отличались более долгой продолжительностью жизни и старели как-то очень медленно, даже на смертном одре ни одну из них назвать бабушкой язык бы не повернулся. В этом они были схожи с архимагами, только у последних время на теле все же оставляло более заметный отпечаток.
Почему-то до настоящего момента я никогда не интересовалась истинным возрастом свой любимой наставницы. Подумала, что вопрос в лоб покажется бестактным. Раньше надо было, пока ребенком по ее келье босиком бегала, списали бы на детскую непосредственность. Э-эх, честно признаться, я не так уж и много знала о личной жизни Церцилии.
— Скорее в бабушки, если не больше, — хохотнул Палтус. — Ну так я и не претендую.
— Прекращай! — возмутилась я. — Ничего святого.
— Это да-а-а, — не стал отрицать этот идейный некромантище. — Ладно, Святоша, раз Марголис тебя страхует, будем считать, что я зря волновался. Хотя все равно подозрительно.
— А по-моему у кого-то паранойя, и мы пришли!
Умопомрачительные ароматы из пироговой обещали множественное удовольствие и приятную тяжесть в желудке. Судя по голодному взгляду Палтуса, он и вовсе готов был сейчас заложить душу Темному.
Друг толкнул дверь в обитель сдобы и выпечки, по небольшому помещению разлетелся мелодичный звук колокольчика. Меня галантно пропустили вперед. За прилавком белозубо улыбалась Тимьяна — дочка хозяина сего благословенного заведения. Все тяготы и неприятности убрались в дальний угол, а настроение стремительно поползло к отметке «счастье есть». Я приветливо помахала ей рукой и ткнула друга под ребра.
— Вот кто уж точно тебя всегда накормит, — непрозрачно намекнула тихим шепотом.
Уж не знаю, что больше подействовало на Палтуса: вид симпатичной, цветущей девушки, которая была полной противоположностью худого и бледного некроманта, или богатый ассортимент выпечки на любой вкус и случай, но взгляд его сделался совершенно потусторонний. В смысле, связь с действительностью на неопределенный срок была явно потеряна. Пришлось брать дело в собственные руки. Пожелав Тимьяне доброго вечера, я перешла к заказу.
По мере того, как со стола исчезала разномастная выпечка, взгляд Палтуса становился веселее и осмысленнее. Он все чаще посматривал на смущающуюся от внимания Тимьяну, а я раздумывала, как бы разнообразить вечер, чтобы отметить собственное прощание. Бездумно потянулась к пирожку и, только надкусив его, определила начинку — грибы. Не спрашивайте о маршрутах моей логики, но после воспоминаний о червяках, грибы напрочь убили аппетит.
— А все же, — подкладывая пирожок в тарелку друга, полюбопытствовала я, — неужели нельзя было просто предупредить?
Как ни странно, он сразу понял, о чем речь, и мгновенно откликнулся:
— Нельзя, дина Гертас вручила мне стопку документов в аккурат перед выходными, а я уже взял подработку и должен был выезжать в пригород Либерты через три часа. Перехватив вашего старосту, я сбагрил ему бумаги и вернулся в город только сегодня утром.
— А почтовых умертвий в храм Пшенки не пускают, — закончила я мысль.
— Вот именно.
Друг дожевал последний кусок и как-то виновато на меня посмотрел. Нетипично совершенно для нашей некромантской братии, у него даже уши как будто порозовели. И можно было бы списать оптическую иллюзию на согревшийся после сытного ужина организм, но слишком уж подозрительно он отводил бессовестно честные глаза.
