Дядя Сэм с наслаждением почесал подбородок, вновь возвращаясь в образ бунтаря в приличном платье.
— Не мог, — с достоинством сообщил он.
— Почему же? Есть некое достойное объяснение?
— А то! — Сэм приподнял голову, чтобы супруга лучше рассмотрела заросли. — Мне её жалко.
— Убедительно, — Ленора кивнула, как бы соглашаясь, а потом цепко ухватила мужа за бороду и силой потащила обратно на второй этаж. — Отправляйтесь вперёд, — велела она Леонарду. — Мы возьмём второй экипаж, как только уладим дело.
Дядя Сэм трепыхался, как пойманная на крючок рыба, Леноре не хватало только дьявольского смеха для полного погружения в образ. Купившись на забрезжившую надежду чуть ослабить корсет, Пижма не решилась спорить и отказываться оставаться с Лео наедине, в небольшом экипаже, в полумраке… Ладно! Если всю дорогу смотреть в окно и не обращать внимание на то, как чертовски идёт ему эта сапфировая туника, ничего плохого не случится.
Но плохое, как известно, умеет ждать и подкрадываться в самый неподходящий момент, поэтому и карета оказалась, хоть и аляповато украшенная, но двухместная и очень тесная (специально, что ли, Ленора им такую выдала?!), и платье узким настолько, что падать в обморок, как кисейная барышня, уже не казалось зазорным, и проклятый дракон пах ромашкой не меньше, а может и больше, чем обычно.
— Ты в порядке? Глубоко дышишь, — забеспокоился Лео, краснея, как мальчишка, но упорно делая вид, что смотрит на лицо девушки, а не на те её части, что провокационно выпрыгивали из декольте. — И испарина на лбу.
— Душно, — кратко пояснила Пижма, жалея, что коляска отъехала слишком далеко для того, чтобы вернуться, переодеться, а лучше запереться в комнате и от досады кусать губы и разбивать костяшки кулаков о стены.
Дракон коснулся её щеки прохладной ладонью:
— Ты вся горишь!
— Да я вообще горячая женщина, — отшутилась агент.
— Нет, правда. Не заболела?
Его пальцы скользнули ниже, нащупывая жилку на шее, и та ожидаемо сумасшедше заколотилась.
Пижма прошипела, шлёпая его по ладони:
— Руки убери!
— Прости, не хотел… Ой!
Экипаж угодил колесом в ямку и подпрыгнул, выбираясь. Пижму вышвырнуло с места аккурат на дракона, перечеркнув все попытки отсесть подальше, не касаться его плечом, не видеть бледной шеи с проступающими синеватыми венами и желательно не дышать одним воздухом.
— Дороги — проблема всех миров без исключения, — шёпотом выдохнул он ей в лицо, не отрывая взгляда. Леонард осторожно, не уверенный, что поступает верно, убрал со лба девушки мешающую прядь, и сам не поняв, как, притянул её за талию ещё ближе.
— Руки бы им пообламывать, — так же шёпотом согласилась Пижма, больше всего на свете надеясь, что таких ямок впереди ещё очень-очень много.
К первой руке присоединилась вторая, очерчивая талию, прокладывая уверенный путь выше вдоль позвоночника, изучая многочисленные переплетения узелков корсета, мешающего сейчас обоим сильнее, чем собственное эго.
Пальцы замерли на границе шнуровки. Пижма закусила губу, но так и не произнесла ничего вслух.
— Как ты жива ещё?! — воскликнул Лео, с неожиданной сноровкой опрокидывая девушку на сиденье кверху спиной.
Пижма недоуменно изогнула шею:
— Не поняла?
— Мама корсет шнуровала?
— Эм… Ну да.
— Я знал, что она хочет тебя убить! Дай сюда.
Ловкими движениями, без малейшего эротического подтекста он подцепил и распустил завязки. Ох, не так Пижма себе это представляла, совсем не так… А потом просто выпустил её из объятий и, положив ногу на ногу, скрестил руки на груди.
— Если очень хотел меня раздеть, сказал бы сразу, — отвернулась она к окошку, наконец-то дыша полной грудью.
— Зато так ты это запомнила, — отвернулся к противоположному Леонард.
Глава 10. Плохое впечатление
Опираться на предложенный локоть Леонарда казалось Пижме унизительным лишь до того момента, пока она не переступила порог имения. Нет, о роскошно украшенных залах и картинах, столь же дорогих, сколь и безвкусных, она помнила. В одном из этих помещений её пытались нанять, во втором — судить; в третьем, куда менее пафосном, зато более колоритном, — запытать до смерти. Теперь же помимо драгоценных камней и начищенных до блеска завитков драгоценных металлов, кои в изобилии украшали стены, перила, дверные ручки и, кажется, даже крылья в ужасе мечущейся под потолком мухи, комнаты сияли белозубыми оскалами слуг и чуть более убедительными, но не более искренними улыбками гостей.
Пижма ухватила друга за руку.
— Лучше молчи, — заранее предупредила она любой комментарий Леонарда.
Дракон положил свою ладонь поверх руки «невесты», лучезарно улыбаясь рассматривающему их из-за колонны Лоренцо:
— Хочешь вести с ними беседы сама?
— Боже упаси!
— Тогда не обессудь. Господин председатель! — Лео поздоровался столь радушно, словно и не он совсем недавно устраивал словесную дуэль с Ювеналием и завуалированно угрожал лишить его места.
— Господин Ангуссон, — едва угадываемо дёрнул подбородком старик, — госпожа Пижма, безмерно рад, что вы нашли время посетить нашу скромную обитель!
Девушка скептически оценила немногочисленных гостей, разряженных в пух и прах, только павлиньего хвоста не хватает, скривилась, пытаясь мысленно оценить стоимость тяжёлых гардин на окнах от пола до потолка и перехватывающих их кистей, скреплённых огромным изумрудом каждая, и не выдержала: цапнула с подноса пробегающего лакея бокал тончайшего стекла (если это всё-таки стекло) с витиеватой ножкой в форме вороньей лапы, опрокинула в себя его содержимое, занюхала рукавом шёлкового наряда и смачно рыгнула в лицо Ювеналию:
— Что-то ты, папаша, и правда поскромничал. Гляди как бы гости не сочли, что ты недостаточно расстарался и не все драгоценности по стенам развесил.
Председатель поджал тонкие губы и, игнорируя Пижму, обратился к её «жениху»:
— Господин Ангуссон, я понимаю, что ваша невесте дикарка и явилась из недоразвитого мира, но не помешало бы держать её в узде, раз уж ваши вкусы настолько специфичны.
Леонард вместо ответа приосанился и ловким движением заставил девушку отклониться, как в танце, и страстно задышал ей в шею:
— О, милая, как же прекрасна и неотразима ты в своей непосредственности! Позволь же прильнуть к твоим устам, моя необузданная дикарка!
Убеждая себя, что именно подыгрывает, а ни чуточки не ведётся, Пижма ответно отплела его шею:
— О, любовь всей моей жизни! Я изнываю без твоих прикосновений! Возьми же меня прямо тут!
— Как можно держать себя в руках рядом с такой женщиной?
