– Твой шведский стол, – мужчина приглашающе взмахнул рукой, – Вылезай, кушать подано.
Едва подавив желание заблокировать двери, я вылезла из машины и пошла за охотником.
В клубе в этот час было пустовато. Двое парней в кожаных куртках гоняли шары в бильярдной, еще один сидел за барной стойкой и смотрел в полупустой бокал с таким видом, словно собрался в нем утопиться. Подростки за угловым столиком громко и натужно смеялись, две девчонки дрыгались на танцполе. И все. Небогатый шведский стол. Послеобеденное время – не самая горячая пора, завсегдатаи подтянутся ближе к вечеру, а то и к ночи. Вот тогда здесь будет толпиться народ, грохотать басы, звякать бокалы и сновать хрупкие официантки в мини-юбках.
– Закажу тебе выпить, – сказал охотник.
– Если ты закажешь мне выпить, то ни один из них, – я оглядела зал, – Ко мне и на пушечный выстрел не подойдет. Черт, сумочку и кредитки в машине оставила, – посетовала я с тоской, имевшей очень мало отношения к финансам. Все это очень походило на отговорку, да и было ею по правде говоря. Всего лишь отсрочка.
Охотник мог бы дать мне свою карту, или всучить наличные, но он протянул мне брелок от машины.
– Вернешься, – он улыбнулся, – Можем сделать вид, что вообще незнакомы.
И я поплелась, иного слова и не подберешь, на стоянку. Взяв сумочку, минут пять раздумывала, а не смыться ли, но скорее просто по привычке. Да и бежать хотелось отнюдь не из страха и не от этого тухлого клуба. Так ничего и не решив, я вернулась, села у стойки и заказала порцию мартини, краем глаза отметив, что мой спутник присоединился к катающим шары парням, пока в качестве зрителя.
Барменшей была девушка, которая хоть и взглянула завистливо, но лезть не стала. От парня, что с горестным видом пил в одиночестве, тянуло такой беспросветной тоской, что хотелось завыть. И желательно погромче. Когда умирает любовь – это больно.
Я снова вспомнила отца. После смерти матери он тоже «умер». Он больше не мог и не хотел питаться, как обычно. За последние двадцать лет из «вечного студента» превратился в молодого мужчину. И как бы он ни экспериментировал, собирая хоть гарем, хоть бордель, ничего не выходило. Чужая энергия больше не усваивалась. Теперь он будет стареть. Медленно, но неотвратимо, и лет через двести умрет глубоким стариком. Вернее, уже через сто восемьдесят. Бабушка очень расстраивалась, считая, что семьдесят лет, это совсем не тот возраст, когда нужно остепеняться. И не тот возраст, когда должно «умирать».
Я хмыкнула, барменша бросила взгляд на мой бокал, где еще плескалось спиртное, и не стала подходить. Интересно, что скажет бабушка, когда узнает, что меня торкнуло, другого слова и не подберешь в двадцать семь? Я представила хрупкую и миниатюрную блондинку с хлыстом в руке, которая грозит карой своей непутевой внучке. Скоро дойдет до того, что какая-нибудь лайне, встретит своего избранника девственницей. Чур меня, чур, я едва не подавилась спиртным. Такого позора ни один род не переживет.
Дверь клуба распахнулась и в зал ввалилась компания молодых людей, уже успевших где-то основательно набраться. Небрежно заправленные в брюки рубашки, расстегнутые пиджаки нарочито громкие разговоры. Скорей всего клерки средней руки. Или так называемые молодые специалисты из очередной конторы по продаже болтов, гаек или участков земли, которые сбежали с корпоратива, намереваясь продолжить праздник жизни здесь. Один из подвыпившей троицы щелкнул пальцами, подзывая барменшу, двое других устроились за столиком по соседству с компанией подростков. Те, как по команде притихли.
– Красотка, пива, – хлопнул по стойке бара тот, что секунду назад пытался привлечь внимание барменши.
Он был высокий, немного нескладный, из тех, что обретают уверенность и грацию, только выпив рюмку другую. Ботаник с узким лицом и маленьким членом, над которым в подростковом возрасте наверняка смеялись девушки. И девственность он потерял с огромным трудом, и вряд ли с первого раза…
Молодой человек пьяновато ухмыльнулся и пошел к товарищам.
Отличный кандидат для перекуса. Я наемся, а он поднимет самооценку, трахнув крутую девчонку.
Я повернула голову и встретилась взглядом со светлыми медовыми глазами охотника. Он понял, что жертву… Хотя я всегда предпочитала слово партнер… я выбрала. И это по непонятной причине ему не понравилось. Черт знает что, еще только не хватало с ним советоваться.
Я встала, разом привлекая к себе внимание, даже тот парень, что еще минуту назад топил в выпивке свою загубленную жизнь, повернул голову. Я сделала всего несколько шагов, а он уже забыл, где находится и как его зовут. Лайне умеют двигаться так, что со стороны кажется, будто тело состоит из воды, оно перетекает из одного положения в другое. Это завораживает. Что ж пусть смотрят. Все смотрят, и даже тот, что стоит в тени, забыв про кий в руках.
Барменша вымучено улыбнулась, расставляя на столике пиво и бокалы, то и дело морщась от запаха перегара, которым ее щедро одаривали клиенты.
– Ааа… ээээтто, – увидев меня, изрек клерк, ощутимо кренясь вправо.
– Угостите девушку? – спросила я, садясь рядом с самым высоким, который казалось, ошалел от такого везения. Или наглости. Будь дело к ночи, я бы вытащила его танцевать, а так придется использовать банальные фразы.
Клерк махнул барменше, едва не опрокинув собственный бокал, а потом уставился на меня в немом обалдении, разом растеряв пьяный апломб.
– Меня Марина зовут, – представилась я, барменша, принесшая мне такого же темного пива, как и молодым людям, смотрела в недоумении. Весь зал так смотрел.
Свое имя высокий клерк вспомнил спустя минут тридцать и две бутылки пива. Одновременно с этим вернулась уверенность в том, что сегодня он красив, умен и крут сверх всякой меры. Еще через полчаса он уже обнимал меня за плечи, а через час я удостоилась панибратского шлепка по попе. К тому моменту его товарищи уже обиделись на то, что Олегыч, бывший «нормальным пацаном», вдруг стал тряпкой, для которого баба важнее друзей, и прилегли поспать прямо за столом.
А мы отправились домой. Естественно к нему. А может, еще к кому, Олегыч вообще, кажется, был не в курсе, куда нас черт понес. С каждой минутой ведя себя все развязнее и задиристее.
– Цивильно же отдыхали…
Но я шла первой, и вид на мою задницу немного примирил его с действительностью. Каждый шаг, каждое мгновение, я ощущала на себе взгляд золотистых глаз охотника, совсем как в том номере, когда еще не знала, кто смотрит на меня из темноты.
Тем временим, мысли клера под влиянием моего зада приняли совершенно очевидное направление. Ожидаемое.
Он подступил сзади, грубо сжал мою грудь и толкнул лицом к кирпичной стене. Ничего романтичного, густеющие сумерки вечера, переулок между клубом и соседним домом, свет покачивающегося фонаря. Пахло помойкой и затхлой водой. Кирпичная кладка царапала ладони. Клерк шарил по телу, шепча на ухо пьяные комплименты, щедро перемежая их ругательствами.
