– Куда именно?
– Под дно, – в голове билась одна мысль, пока я говорю, боли нет.
– Почему хотели убить меня?
– Ты… ты нам мешал…
– Ты сама в это не веришь, – вдруг нахмурился охотник, – Так почему должен поверить я? Врунья.
– Да и ты… не эталон правдивости, – вырвалось у меня раньше, чем я смогла осознать.
Охотник сгреб в кулак мои волосы, дернул, заставляя запрокинуть голову назад, и прошипел:
– Поясни. Живо! – он склонился к моему лицу и на одно мгновение, мне показалось, что в его глазах что-то появилось. Появилось и исчезло.
– Ты… ты сказал, что оборотня изгнали из стаи. Сказал, что он вырос… будущий альфа…
– Именно так. Дальше, – в глубине его глаз снова мелькнуло что-то темное.
– Не так, – я снова облизнула губы и попыталась отдвинуться от мужчины, от того, что пряталось в глубине его взгляда, что-то подвижное, темное, затягивающее, как водоворот. – Первый выброс силы оборотня всегда непредсказуем. После… после этого они становятся взрослыми. За первым выбросом всегда следует второй, третий, четвертый… – в голове зашумело. Низко и протяжно, словно кто-то гудел в рог.
Черная спираль в глазах охотника неторопливо раскручивалась, шаг за шагом зовя меня за собой, уводя куда-то далеко, и вот я уже не могу отвести от нее глаз. Мысли стали расползаться, как ветхая ткань, – но тогда они уже знают чего ждать, предчувствуют приближение. Неожиданный только самый первый, самый непредсказуемый и неконтролируемый. Поэтому кто-то из вас врет, – бестолково закончила я, подаваясь вперед, к кружащей в его глазах тьме, к ее тихому гулу…
– Я вырву у тебя ответ, даже если придется разобрать тебя на запчасти, – пообещал охотник, склоняясь к моему лицу, – И не твое тело. А именно тебя. Я расколю тебя, на тысячу кусочков и рассмотрю каждый.
Он коснулся меня. Не так, как в том переулке и не так, как несколько минут назад. Охотник коснулся своим лбом моего. Водоворот рывком приблизился, кружа голову и зовя за собой. Я упала в его подвижную глубину, а он упал в меня… Тьма вдруг оказалась внутри меня, продолжая раскручиваться и сметая все на своем пути. Разрывая, выворачивая… Суньте миксер в кишки и нажмите кнопку «старт». Вернее, никогда этого не делайте и не давайте делать другим.
Жаль, что охотник не спрашивал моего разрешения. Ирония судьбы. Еще недавно я мечтала, чтобы он оказался внутри, и он оказался. Только не физически. Он оказался внутри моей сути, внутри моей души, если угодно, внутри Анни Криле… Хотя, какое значение теперь имеют имена? Он залез грязными руками мне в душу и теперь разрывал ее на части. Что-то исчезнет, что-то останется в теле, а что-то найдет пристанище в охотнике, продлив ему жизнь и преумножив силу. Чтобы он не говорил, мы оба – паразиты, мы живем за счет других. Я меняю годы на удовольствие, а охотник отбирает, оставляя за собой лишь пустоту, настолько всеобъемлющую, что недавняя боль, казалась едва ли не благом. Тогда я еще могла чувствовать. Сейчас уже нет..
Не ощущала ни рук, ни ног, ни губ, ни волос, за которые он продолжал меня держать. Только жгучие разрывы внутри, уже сменяющиеся пустотой. Клочья, ошметки жизни…
Я выдохнула, но даже этого уже не ощутила. И лишь одна мысль все еще вертелась в голове. Последняя, та, что я не успела сказать охотнику. Почему-то я держалась за нее до последнего. И когда он вырвал ее из меня, почти заплакала… Заплакала, если бы могла.
Мы всегда держимся за какую-нибудь ерунду, вцепимся в нее зубами и не отпускаем. Кто-то сражается за убеждения, кто-то за веру, кто-то за неверие, кто-то за любовь. Я держалась за правоту. Но круговорот замер, и наступила тишина. Без боли, без страха, без… всего. Неужели это и есть смерть? Распад на тысячу кусочков, как сказал охотник? Что ж если так, то все не так уж плохо. По крайней мере, ушла боль. Перестали волновать такие понятия, как правда. Тебя нет и волновать нечего. И нечем…
Моя последняя мысль вспыхнула и погасла, как огонек маяка в бушующем море. Охотника врал. Или кто-то соврал ему. Если альфу изгнали из стаи, если признали взрослым, значит, у него уже был первый выплеск силы. Приближение второго он бы почувствовал. Он уже знал, что за этим последует. А раз так…. раз приближающийся выброс силы, там, на площади, когда мы с ним встретились, не был первым, то…
Что волк делал в центре города? Перед гостиницей, где полно народа, зная, что с минуты на минуту обернется? Если бы он сорвался, трупы исчислялись бы десятками. Такое не удалось бы ни замять, ни скрыть. Не говоря уже о том, что полицейские или военные пристрелили бы бешеного волка, невесть как оказавшегося в городе и рвущего людей на части.
Так что он делал там, если знал, чем это может закончиться? Я же помню его дикий страх, помню переполненность силой и благодарность в конце. Он только и сказал: «Спасибо».
Поэтому кто-то из них врет. Либо отец волка, вожак стаи, говоря, что изгнал молодого альфу, либо его невеста, повторяя эти слова, либо…
Додумать эту мысль я не успела. Мир, наконец, разлетелся на крошечные кусочки. Все закончилось. Меня не стало.
9. Горькое лекарство
Это не было похоже на пробуждение, это вообще не было похоже ни на что. Мир моргал, то появляясь, то исчезая, как заставка на садящемся телефоне. Зарядки осталось всего на одно деление. Но это деление держало меня, не давая распасться на части тому, что осталось после вторжения охотника.
– Не смей, – услышала я злой голос, – Не смей уходить, лайне.
Картинка мира качнулась и поплыла, словно на нее попала вода. Или нет, не картинка, «поплыла» я, скользнула в глубокий омут…
– Не закрывай глаза, Ани. Смотри на меня.
– Не хочу, – честно ответила я, и не ощутила губ, не услышала звука голоса. – Ничего не хочу.
Но сегодня мир оказался глух к моим желаниям и продолжал невежливо качаться. Кажется, я захныкала, совсем как в детстве.
– Уже все, – успокоил меня голос, и словно услышав его, мир рухнул вниз, и наконец, замер. Я провалилась в блаженное ничто. Вернее, попыталась.
– Нет, лайне, – категорично произнес все тот же голос, – Сегодня ты не умрешь.
Очень хотелось сказать, чтобы он, наконец, определился с желаниями и не дергал меня попусту, то на тот свет, то на этот…
И это было моим первым желанием, первым ощущением, первым шагом обратно. Вторым, я почувствовала, покалывание в кончиках пальцев, в предплечьях, плечах. Это было похоже на касание. Кто-то провел рукой по коже.
Кто-то?
Охотник?
Кто-то прикосновениями вливал в меня энергию, не давая «батарее» разрядиться в ноль. Каплю за каплей, минуту за минутой, возвращая мне тело. Нет не возвращая, а пробуждая его прикосновениями. Сантиметр за сантиметром. Руки, плечи шею… Нежными бутонами расцвела грудь, мягкими прикосновениями обозначился живот, бедра, ягодицы. Он заставлял заново познавать свое тело. Словно художник рисующий меня на холсте под названием жизнь. Штрих за штрихом, мазок за мазком, линию за линией…
