Старый оборотень достал из кармана бумажник, из него белый прямоугольник визитной каточки, а из нагрудного кармана ручку. Написал на обороте несколько символов и протянул охотнику.
– Первый городской банк. Здесь логин и пароль от ее кабинета, счет закрою далеко не сразу, какое-то время уйдет на соблюдение формальностей. – Он снова посмотрел на тело, которое уже уложили на носилки, – На обороте номер телефона, как только ты его найдешь…
– Вы узнаете об этом первым, – охотник взял карточку.
Люди оживились, когда санитары подняли носилки с телом. Из-под простынки показалось тонкое запястье, на котором ловил блики тусклого солнца золотой браслет в виде сердечек.
Оборотень отступил, бросил взгляд на меня, но интересоваться, по кой леший охотник таскает с собой полудохлую лайне, не стал. У всех свои слабости. Мужчина ссутулился и побрел к машине скорой помощи, рядом с которой остановился фургон с затемненными стеклами и надписью «служба коронера» по обеим бортам, в народе давно прозванный «труповозкой».
Мы вернулись к машине. Охотник на ходу сделал несколько звонков, суть которых сводилась к тому, чтобы получить доступ к материалам официального дела, ко всему, что накопают следователи и эксперты по поводу самоубийства на проспекте Чайковского, а так же обнаружения взрывчатого вещества…
По большей степени он ругался и угрожал неведомому Сергею. А я смотрела, как тело грузили в фургон, как старый оборотень забрался следом. Смотрела и думала. Об одной странности.
Я села в автомобиль откинулась на сиденье и прикрыла глаза, старясь не обращать внимания на сосущее чувство голода.
– Скажи, – спросила я, когда охотник убрал телефон, – Если бы оборотень не предложил контракт, ты бы бросил это дело?
– Нет, – ответил мой спутник разглядывавшая меня из-под полуприкрытых век, – Почему ты спрашиваешь?
– Интересно, – я пожала плечами, – Пытаюсь нащупать границы твоей профессиональной одержимости. Контракт аннулируется, если мертв заказчик, либо заказанный, либо исполнитель.
– Хм… А вот мне тоже интересно, кто еще знал об этом, об особенности заключенных с охотником контрактов? И кто поспешил завершить текущий самым радикальным образом? А еще у нее дома нашли взрывчатку… – он перевел взгляд вперед, на пустынную улицу, на придорожные кусты и побарабанил пальцами по рулю, словно что-то вспоминая.
Я тоже вспомнила. Машину и взрыв. И то, что случилось потом в его доме. В подвале. И пусть автомобиль охотник легко заменил, воспоминания так просто не меняются.
– Кто-то явно пытается зачистить концы, подсунув мне мертвую девчонку в качестве подрывника. – Охотник завел мотор.
– Зачем ей сперва нанимать тебя, а потом взрывать?
– Тебе не кажется, что мы поменялись ролями? – Он улыбнулся. – Раньше ты была совсем не против обвинить ее.
– Так то раньше, – сказала я таким тоном, словно он вспомнил времена, когда по земле еще динозавры бегали.
– Возможно, ей не понравилось направление расследования, она подложила взрывчатку в мою машину, а когда покушение не удалось, решила разорвать контракт иным способом, – продолжал рассуждать мужчина, выезжая со двора.
– Самоубийство для этого как-то чересчур, ты не находишь?
– Нахожу, – кивнул мужчина. – Просто пытаюсь понять логику убийцы, что он делает и зачем.
– То есть мы по-прежнему исходим из того, что инициатор всего этого, – я взмахнула рукой – Из нашего мира? То есть, он не человек?
– А есть сомнения? Человек вряд ли смог бы предложить контракт на мою голову.
– Кстати о людях. Как быстро полиция свяжет найденную сегодня взрывчатку и сгоревшую у клуба машину?
– Понятие не имею. Пусть связывают на здоровье. В глазах людей, мы с Андреем добропорядочные заводчики собак. Живем тихо, никого не трогаем, платим налоги. Кстати, хочешь щенка со скидкой?
– Благодарю, оставь себе.
– Как хочешь.
11. Во сне и наяву
В доме нас ждал ужин, поданный отчего-то в спальню хозяина, на пороге которой, я теперь нерешительно переминалась, не зная, чего ждать от жизни.
– Что-то не так? – спросил охотник.
– Это тебя надо спросить, – я все-таки вошла, потому что очень хотелось прилечь, – Что-то не так с моей прежней комнатой?
– Она тебе понравилась?
– Да. Особенно я прикипела душой к ошейнику.
– Его я могу принести и сюда…
Нашу дискуссию прервал Андрей, зашедший в спальню, следом за мной. Он рассеяно кивнул мне, и стал деловито отчитываться перед охотником:
– Анализ крови с матраса готов. Без сомнения – это кровь оборотня.
– Жаль, – нахмурился Денис, – Была у меня одна мысль, – он взмахнул рукой и скомандовал, – Продолжай.
– А нечего продолжать, – не понял парень и почесал за ухом. – Все что узнали…
– Андрей, – Охотник покачал головой. – Ты меня удивляешь. Мы должны знать все_ от резуса фактора, до наличия или отсутствия ВИЧ, я должен знать болел ли этот оборотень ветрянкой в детстве…
– Волки не подвержены человеческим… – начал Андрей.
– Да, знаю я, что у них иммунитет к обычным вирусам и бактериям. Но я все равно хочу знать, не подцепил ли он от случайной подружки чумку или бешенство. Ясно?
– Ясно, – отрапортовал младший охотник, – Разрешите выполнять?
– Пошел прочь, клоун, – устало сказал Денис.
Андрей лихо развернулся, подмигнул мне и вышел из комнаты, едва не столкнувшись на пороге с Валентиной Павловной, которая посмотрела на нетронутый ужин и пробормотала:
– И не съели ничего, – женщина одарила меня неодобрительным взглядом.
– Я не голодна, – соврала я, не став пояснять, что мой голод нельзя утолить свиной отбивной с овощами. Я знала, как выгляжу, знала, что щеки запали, а под глазами залегли тени, знала, что взгляд утратил блеск, а губы потрескались. Распад личности так просто не проходит, но, наверное, впервые в жизни была рада этой новой для меня некрасивости.
Не обращая ни малейшего внимания на уходящую женщину Денис сел на стул и открыл ноутбук, через минуту на экране появился логотип Первого Городского банка.
Я зарылась в одеяло и заснула на кровати охотника, устав ловить на себе его задумчивые взгляды. Я снова натянула на себя его черную футболку, но он не сказал мне ни слова. Я заснула под щелканье клавиатуры. Я закрыла глаза, провалилась в темноту…
И снова оказалась подвале, в холодной металлической тьме, что пахнет кровью и болью. Я снова была в обездвижена и билась о железный стол. Снова падала в черный водоворот чужих глаз. Снова распадалась на части.
– Тихо-тихо, – прорвался сквозь липкую тьму знакомый голос, – Ани, тебя никто не тронет…
