Возбуждение постепенно прошло – гордость помогла преодолеть страх. Георгия направилась в библиотеку с высоко поднятой головой. Но как только лакей распахнул перед ней двери, сердце девушки снова учащенно забилось.
В дальнем углу библиотеки, у камина, стояли Перегин, Трайдон и леди Каррингтон. Три пары глаз одновременно устремились на нее.
Мистер Рейвен тоже переоделся в другой костюм. Впервые за все время их знакомства Георгия видела его таким щеголем. Темно-зеленый сюртук с атласными отворотами, казалось, делал могучие плечи еще шире. В панталонах, плотно облегающих стройные ноги, и элегантном жилете с золотой цепочкой он совсем не походил на того человека, с которым она прибыла вчера в Лондон.
Георгии почудилось, что все это происходит во сне и она попала в какой-то совершенно неведомый ей мир. Леди Каррингтон, увешанная драгоценностями, с перьями на шляпе, мужчины в высоких ботфортах и белоснежных галстуках казались ей персонажами волшебной сказки, которые она любила сочинять в своем родном поместье. Первым пришел в себя Перегин.
– Боже милостивый! – воскликнул он. – Это невероятно! Бабушка, ты гений!
Георгия весело рассмеялась. Хотя мистер Рейвен ничего не сказал, однако именно такое выражение в его глазах она надеялась увидеть. Георгия протянула руку Перегину и от смущения не сразу повернулась к его другу. Но, даже не поднимая глаз на Трайдона, девушка чувствовала, что он оценил и ее изящное платье, и стройную фигуру. В ней проснулась настоящая женщина, и она была рада, что ее загорелые руки скрыты бирюзово-голубыми перчатками.
– А ты что скажешь, Трайдон? – спросила пожилая леди.
Герцог смотрел на Георгию, не в состоянии вымолвить ни слова. Смущенная его молчанием, она взволнованно произнесла:
– Прошу вас, скажите свое мнение. Вы все еще стыдитесь меня?
– Я вас никогда не стыдился. Просто потрясен тем, как вы изменились. Я привез в Лондон наивную провинциальную девочку, а теперь передо мной светская дама. Даже не знаю, нравится ли мне это…
– Да ну тебя, Трайдон! Все удовольствие испортил, – воскликнула леди Каррингтон. – Девочка так надеялась, что ты сделаешь ей комплимент. Или, ты думаешь, она его не заслуживает? Мадам Бертин – а уж на ее мнение всегда можно положиться – считает, что скоро весь Лондон будет у ее ног.
– Только этого не хватало! – недовольно проворчал герцог.
– Вот-вот. Я ей то же самое сказала, – подхватила леди Каррингтон. – Тем не менее мадам говорила чистую правду – ты сам должен признать, что малышка выглядит просто очаровательно.
– Не могу прийти в себя от изумления! – вмешался в разговор Перегин. – Я знал, что бабушка способна творить чудеса, но такого даже я не ожидал. Миссис Бейли, отныне я ваш покорный слуга.
Он отвесил Георгии низкий поклон, а она, смеясь, сделала реверанс.
– Спасибо вам, мистер Перегин, – сказала она. – Я со страхом ожидала вашего приговора, волнуясь, словно деревенская молочница, впервые приехавшая в Лондон. Кстати, моя мачеха частенько меня так и называет.
– Мачеха? – удивленно вскинула брови леди Каррингтон.
– Это долгая история, – поспешил вмешаться герцог. – Давайте отложим ее до следующего раза.
– Ну конечно, – ответила пожилая дама. – А сейчас пойдемте в столовую. Я умираю от голода.
С этими словами она направилась к двери, и Перегин поспешил предложить ей руку. Георгия смущенно взглянула на герцога.
– Вы недовольны мной? – спросила она, и в голосе ее прозвучало беспокойство.
– Ну что вы, конечно доволен. И очень рад, что старания ее сиятельства увенчались грандиозным успехом. Боюсь только, что великолепные перышки поднимут вас в воздух и вы улетите от меня.
Он произнес это таким тоном, что Георгия, окончательно смутившись, потупила взор и, взглянув на него из-под опущенных ресниц, тихо промолвила:
– Уверяю вас, в данный момент у меня нет никакого желания улетать куда-либо, разве только к Элмаку.
– Как раз Элмака я и подразумевал.
– Правда? Тогда обещаю вам, что не улечу никуда, пока вы сами меня не отпустите.
– Именно этих слов я от вас и ждал.
– Хотя, конечно, – продолжала Георгия, – мы можем найти француза уже сегодня. И тогда все кончится, не так ли?
– Только вы вправе ответить на этот вопрос.
Георгии показалось, что в словах, которыми они обменялись с Трайдоном, был заключен некий тайный смысл. Но она еще не понимала, почему во время разговора ее охватило такое странное волнение, почему на щеках ее вспыхнул румянец.
– Вероятно, без приключений жизнь была бы весьма скучной и неинтересной, – многозначительно сказала она, выходя в холл.
И тут же подумала: «Что со мной происходит? Сама себя не узнаю. Кокетничаю. Наверное, оттого, что чувствую себя привлекательной и хорошо одетой. Да я ли это?»
Все утро герцог читал похищенные у Каролины письма. Потом, запечатав их в конверты, отослал авторам. Он хорошо понимал, что многие молодые люди, имевшие несчастье попасть в лапы Каролины, теперь вздохнут с облегчением.
Наконец остались только два письма. Первое – признание брата Георгии, Чарльза, написанное крайне неразборчивым почерком, – без сомнения, писавший его находился в почти бессознательном состоянии. Просмотрев второе, герцог отложил его в сторону, чтобы потом снова перечитать.
«28 марта 1809 года, Уайт-клуб, Сент-Джеймс.
Дорогая леди Грейзбрук!
Самый благоприятный день для приема, о котором мы говорили с вами вчера вечером, – 3 апреля. Я дал указание Филиппу подготовить кареты.
Ваш покорный слуга Ревенскрофт».
Поначалу герцог решил, что речь идет об очередной вечеринке, устраиваемой Каролиной и Ревенскрофтом, но тут же его внимание привлекло имя, Филипп.
Он вспомнил, где и когда впервые услышал это имя. Георгия рассказывала, что именно Филипп присылал в поместье людей и повозки для отправки контрабандных товаров в Лондон. В письме же говорилось, что Филипп должен подготовить кареты. Может быть, во всем этом заключен какой-то тайный смысл?
Герцог вдруг подумал, что в деле с контрабандой замешана не только Каролина, но и Ревенскрофт. И, скорее всего, здесь не обошлось без человека в сером.
Он все еще держал в руке письмо, когда в комнату вошел Перегин.
– Привет, Трайдон. Отдохнул?
– Не совсем, – улыбнулся герцог.
И он поведал Перегину о том, как забрался в спальню Каролины и нашел среди других писем признание Чарльза Грейзбрука, а потом ему чуть не помешало внезапное возвращение Каролины.
– Я едва успел броситься на постель и притвориться, что дожидаюсь ее.
– Боже милостивый! – воскликнул Перегин. – И что же она?
