— Вот-вот, — закивала головой Настя, — а уже такие обещания раздаете. Никакого понятия о приличиях, лишь бы девушку обнадежить.
Она и сама поразилась своей смелости. Но не зря же нянька всегда говорила, что ежели девка приглянулась парню, есть надежа отвести беду, а вот если парень девке, пиши, пропало, даже розги не помогут. А этот странный гость ей нравился. Очень нравился, и признаться в этом было чрезвычайно трудно. Почти невозможно.
Мужчина начал злиться. Она видела это в резких движениях, когда он отбрасывал очередной ком черной земли. Видела в стиснутых губах, во взгляде, который он старательно отводил как от нее, так и от статуи.
— Похожи? — спросила Настя, складывая руки на коленях. Совсем как коленопреклоненный ангел с ее лицом, что грустно смотрел на вырытую яму. Разрытые могилы статуе не нравились.
— Должен, раз это ваш батюшка заказал, — сказал, выпрямляясь, Матвей. Он посмотрел на нее в упор и добавил: — Анастасия.
Она не удержалась и хихикнула. А ведь он молодец, не спасовал, не убежал и, мало того, узнал, как ее зовут. Можно сказать, преставился…эээ… нет, представился.
— Приятно познакомиться, сударь, — сказала девушка, чем, похоже, разозлила его еще больше, вот как два алых пятна загорелись на скулах, словно у красной девицы, которой отвесил комплимент портовой грузчик. А что такого? Грузчики, чай не люди что ль?
Еще одно движение, очередной ком земли полетел в сторону, и железная лопата с противным звуком заскребла по чему-то твердому. Девушку снова пробрала дрожь.
— Ты меня не остановишь, — снова загадочно изрек Матвей и посмотрел на нее с вызовом.
«Ну, прям, как дите малое», — мысленно умилилась она. — «Да было бы желание…»
Но желания не было. Хочется ему играться в куличики, пусть играется.
«Чем бы мужик не тешился, лишь бы до дому добирался» — обычно говаривала нянька, глядя на лежащего на полу пьяного вусмерть папеньку. Тот отвечал ей согласным храпом.
— Вы бы, Матвей, — она выделила голосом его имя и мужчина снова вздрогнул, словно сейчас кто-то прошел по его могиле, — определились, извести меня хотите, али замуж зовете.
— Что? — не понял тот.
— Вы для чего тут роетесь? Силушку молодецкую показываете? Аль упокоить желаете? — она склонила голову и добавила: — Почему-то когда упокоить желают, все время на погосте шастают, а ведь мне от этого наоборот одно беспокойство.
— Я все равно… — Матвей спрыгнул в могилу и стал счищать землю с гроба,
— Все равно сделаю это!
— Будьте так любезны, — Настя поднялась с колен и демонстративно отряхнула платье от несуществующей грязи.
Матвей поднял голову, заподозрив издевку. Кстати, зря заподозрив, Настя была совершенно искренней.
Мужчина пробормотал что-то неразборчивое, бросил лопату на землю, поднял ломик, поддел край домовины, налег на ручку, раздался треск и крышка противно взвизгнув старыми проржавевшими гвоздями отошла в сторону.
Матвей выругался, припомнив создателя, его потомков, а так же Настину родню. За последних стало обидно, ни в чем таком они точно замечены не были. Заинтересовавшись девушка заглянула через плечо, стоявшего в яме мужчины и поинтересовалась:
— Кто там у вас?
— У меня?!!
10. Восхищающаяся умениями (3)
— У меня?!! — пораженно переспросил Матвей.
— Ну, не я же здесь раскопки устроила, — Настя пожала плечами.
Несколько минут они стояли, глядя на открытый гроб, а потом одновременно вздохнули. Захоронение отнюдь не было пустым. Из старого рассохшегося ящика на них пустыми глазами смотрел череп обтянутый высохшей, похожей на старую бумагу, кожей. Раскрытый рот, усохшие руки и ноги терялись в ворохе тряпья, бывшим когда-то одеждой, и лишь под подбородком виднелась старая брошь из слоновой кости.
— Она никогда с ней не расставалась, — сказала Настя, грустно глядя на останки, и добавила: — Нянюшка.
А Матвей снова начал сквернословить. Если бы кто так выражался в ее доме окромя батюшки, того заставили бы ложку горчицы съесть. На первый раз.
— Почему здесь она, а не… — Мужчина не договорил, словно в его вопросе было что-то неприличное, не местом последнего успокоения поинтересовался, а цветом нижней юбки, или того хуже, панталон.
— Она, а не я? — уточнила девушка. — А это вам лучше знать.
— Мне? — снова поразился он.
— Живым. Или вы думаете, что ее сюда на постой я определила?
Да, судя по всему, он так и думал, хотя и сомневался.
— Ее ведь не в первый раз раскапывают? — Мужчина присел на корточки. Ему было неуютно, нервозность выдавали слишком резкие движения, но он пересилил себя и стал разглядывать, то, что осталось от старой няньки. В некоторых местах высохшая кожа была черна, словно кто-то…
— Не в первый, — призналась Настя.
— Пытались сжечь, — он осторожно коснулся края гроба и отдернул руку от старого дерева, как от огня, — но бензином плеснуть забыли, хотя все равно бесполезно.
— Почему?
— Потому что кости не горят.
— Уверены? — девушка прищурилась.
— Более чем, — ответил Матвей и неожиданно принялся рассказывать: — Мы в детстве с пацанами труп кошки в костер швырнули. До сих пор помню, как он вонял. Так вот, мы на следующий день золу разворошили и нашли кости. Черепом потом девчонок пугали.
— Какое интересное у вас было детство. А у ваших девочек, особенно.
— А у вас, — Матвей обернулся и посмотрел на девушку, — каким оно было? Тоже нескучное, раз нянька лежит под вашим именем и памятником?
— На что это вы намекаете? Потрудитесь разъяснить. По-вашему это я душегубствовала?
Настя ощутила возмущение. А еще обиду. Лучше уж действительно про панталоны спросил. Но увы, никому ее панталоны были неинтересны. Все, как всегда.
— А что вас останавливает? — Матвей выпрямился. — Ответственности никакой…
— Ответ… Ответственности? — Она даже запнулась. — Она заменила мне мать, а я ее в могилу свела, да еще и имя отобрала, так? И за что, позвольте спросить? За то, что намедни она лишила меня обеда? Или за то, что не пустила водить хоровод с деревенскими в ночь на Ивана Купала? А может из-за того, что меду в блины не доложила? Ну, не стесняйтесь сударь, расскажите мне, почему моя нянька оказалась в земле и за что?
— Может за то, что прикрывала ваш обман от отца? Когда вы со своим любовником подсунули ему на подпись бумагу, дающую ее подателю обналичить…
Он не договорил, потому что девушка вдруг расхохоталась. И пусть этот смех отдавал горечью, но был совершенно искренним.
— Единственное что подписал бы папенька, приди мне такая блажь в голову, это разрешение на постриг. Он вообще считал, что девке ни читать, ни писать незачем, и уж тем более знать, как выглядит доверительная грамота.
