— Сокровищница папеньки находилась в погребе, он мог неделями оттуда не вылезать, инспектируя и дегустируя нажитое. — Матвей взялся за шатающийся кирпич и попробовал вытащить. — Не надо, — попросила она.
Вторая мысль была о полиции. Вандализм, что называется налицо, так что можно со спокойной совестью вызвать участкового, но… Матвей представил лицо местного служителя закона, который скорее привык выслушивать жалобы бабок на алкашей, и понял, никого он вызывать не будет. Сам разберется, ну или не разберется, и бог с ними с обоями.
В дыре было темно, и разглядеть что там никак не получалось. Может, сокровища инков, а может, наружная стена, сложенная не из кирпича, а из камня.
— Ты же знаешь, что я не послушаю? — спросил он, поднимаясь и поворачиваясь к девушке. — Кто это был? Он еще в доме?
— Нет, — Настя смешно сморщила носик. — Ушел раньше. Я слишком поздно его почувствовала. Почему? — она топнула ногой. — Если я слышу, как ветки стучат по стеклам, как гудит вода в трубах, а тут…
— Может, потому, что ты избегаешь этой кладовки? Избегаешь так давно и так старательно, что не чувствовать эту комнату стало для тебя так же естественно как и дышать? То есть, «не дышать». Я бы сказал, ты просто не хочешь ничего знать, из того, что происходит здесь и дом идет тебе навстречу. — Он посмотрел на девушку. — Давай не будем упражняться в психоанализе, а сделаем так: я сейчас закрою машину, вернусь в дом, заварю нам чая, сам заварю, не утруждайся, посидим за столом, и ты мне расскажешь… — Она подняла на него испуганные глаза. — Хотел бы я сказать «все», но не буду. Расскажешь то, что захочешь, то, что сможешь. Никакого принуждения. Расскажешь, а я тебе поверю. — Она не ответила, продолжая все так же испуганно смотреть на него. — Но потом, я вернусь сюда, доломаю то, что не доломал наш гость и посмотрю, зачем он приходил в наш дом и начал внеплановый ремонт. Договорились?
Настя дернула плечиком и растворилась в воздухе.
— Буду считать это согласием, — громко сказал Матвей и отправился к машине.
Он сделал все. как и обещал. Заглушил автомобиль, запер, вернулся в дом. умылся, подмел штукатурку в коридоре, заварил чай и даже налил две чашки. Но Настя так и не появилась. Странно, но он не обиделся. Алле он бы себя так игнорировать не позволил.
Сейчас же он просто включил ноутбук, сел за кухонный стол и снова стал искать. Вспомнил, куда планировал заехать и нашел на сайт местного исторического общества. У них был свой архив и пусть он уступал по объемам городскому, но имел ряд своих преимуществ. Во-первых, он был полностью оцифрован силами энтузиастов. Во-вторых, доступ к нему мог получить любой желающий, заплативший символическую сумму, в качестве добровольно-принудительного взноса. В-третьих, в нем было множество, так называемых, неофициальных свидетельств: фотокопий рецептурных бланков, например, на ртуть и долговых расписок, просто фотокарточек из семейных альбомов, писем и даже частично церковноприходские книги. В общем, всего помаленьку.
19. Ее откровения (2)
Оплатив доступ, Матвей набрал в поисковой строке название села, нашлось более тысячи документов, так или иначе связанных с Алуфьево. Конечно лучше искать на месте, ребята бы быстро помогли ему сузить поиск, но раз уж он не доехал до города… В какой-то момент своих изысканий мужчина поднял голову от экрана и увидел, что Настя сидит напротив и смотрит в чашку с чаем, с таким видом, словно прикидывает, как бы половчее в ней утопиться. Или утопить кого-то другого.
Она выглядела такой расстроенной, когда поймала его взгляд, вздохнула, собираясь силами, как ребенок, который никак не может признаться родителям, что вазу с буфета разбил именно он, а не кот. Наверное, поэтому, он спросил совсем не то, что намеревался. И совсем не то, чего ждала она.
— Что у тебя было с библиотекарем?
Прозвучало слишком похоже на фразу из дешевой мелодрамы, Матвей даже сам поморщился. А девушка распахнула глаза и… покраснела. А он испытал мимолетное желание взять телефон и сфотографировать девушку, до чего она была милой с этим румянцем.
Тьфу ты! И что дальше? Чему он начнет умиляться? Котятам? Цветочкам на лугу? Листикам в ее волосах? Капельке влаги на ее коже? А что…
— Нууу, — протянула она и отвела взгляд.
Он чуть не рассмеялся.
— Он был таким веселым когда-то. — Она вздохнула. — Она меня не боялся. И показывал мне… — девушка замолчала на полуслове.
— Не издевайся над моей фантазией. Я даже затрудняюсь предположить что.
— Книги, — со вздохом призналась она. — У него было прижизненное издание «Историй» Андерсена, правда, на датском языке. Представляешь, я держала его в руках?
— С трудом. А с еще большим трудом верю, что такой раритет оказался у сельского библиотекаря или кем он там был в молодости.
— Учителем.
— Вот-вот. Это же не сотое переиздание Камасутры, чтобы быть у всех.
— А что это? — тут же оживилась Настя. — Ты мне покажешь?
— Ну, как я могу отказать, особенно когда ты так просишь. — Он улыбнулся, но тут же став серьезным спросил: — И что же случилось, раз у вас все было так хорошо и даже один экземпляр Андерсена на двоих? Он состарился?
— Не совсем. — Настя закусила губу. — Приехала его супружница.
— Ты обиделась на него, потому что он был женат?
— Да! А за кого вы меня принимаете, Матвей Васильевич? Конечно, обиделась. Я ему не батрачка, которой он скалит зубы, тогда, как его в опочивальне жена дожидается. — Настя даже вскочила из-за стола. — Я, конечно, сразу отказала ему от…
«Только не говори что «от тела», — мысленно взмолился он, хотя это и было глупо. Он с трудом представлял от какого тела может отказать призрак, да даже если бы и мог отказать, у девушки, которой более ста лет, обязательно есть прошлое. Более того, этот вопрос никогда не волновал его ранее, а вот сейчас…
— От дома, — сердито закончила она. — Но он не ушел. И вообще, оказалось, что мой дом принадлежит его супружнице, у той даже какая-то гербовая бумага имелась.
— И что ты сделала? — Матвею и вправду было интересно.
— Предупредила его, но он не понял, хотя, что может быть понятнее разрытого цветника, мертвых цветов или дохлой вороны на разделочном столе?
— У тебя кот был в советниках?
— Ты ведь не смеешься надо мной? — тонким голосом спросила она.
— Ни в коем разе. — Матвей снова посмотрел на экран, не понял ни строчки.
— Так он впечатлился?
— Еще как, — грустно, ответила она. — Он предложил извести свою супружницу.
— Извести? — уточнил он.
— Уж точно не позволить ей удалиться в обитель, — Настя прошла по кухне до окна и повернула обратно. — Скорее удавить, отравить, обезглавить, столкнуть с террасы, последнее ему больше всех по нутру пришлось.
