— А что это? Заразная болезнь?
— Допустим, проводилась, — не слушая девушку, продолжал рассуждать Матвей. — Завгородний хоронит под именем дочери ее старую няньку… — Он снова дошел до окна, остановился и мотнул головой. — Если вместо девушки в гробу найдут старуху, вопросов станет еще больше, но своей цели промышленник достигнет. То есть, причину смерти скроет. — Мужчина вздохнул. — Гипотеза третья: на момент своих похорон Анастасия Завгородняя была еще жива. — Он посмотрел на Настю и повторил: — Ты была жива.
— Восхищена вашим могучим разумом, Матвей Ильич, не знаю, что и сказать… — прошептала она. И кажется даже безо всякой иронии.
— Тогда молчи, не смотри на меня так и не сбивай с мысли. В любом случае, тело… Настя, очень трудно говорить «твое», я тогда не о том думать начинаю. Оттого и сбиваюсь на третье лицо, потому что ты сто лет назад и ты сейчас — разные люди для меня. — Он покачал головой. — Тело Анастасии где-то в другом месте. — Он посмотрел на девушку и грустно улыбнулся. — Знаешь, до этого момента, я не был склонен рассматривать твоего отца в качестве виновного, он был скорее пострадавшим. Он потерял деньги и дочь. А теперь вынужден признать, что все не так просто, во всяком случае, с твоими похоронами. — с этими словами Матвей вышел в коридор. — И главный вопрос нашей сегодняшней викторины, где покоится Анастасия Завгородняя? — Он шаг за шагом приближался к кладовке.
19. Ее откровения (4)
— И главный вопрос нашей сегодняшней викторины, где покоится Анастасия Завгородняя? — Он шаг за шагом приближался к кладовке. — Кажется, я знаю ответ. Тебе ведь поэтому не нравится эта комната?
Настя появилась на пороге кладовки прямо из воздуха, преграждая ему Дорогу.
— Что там было раньше? — спросил Матвей останавливаясь.
— Классная комната, — нехотя ответила девушка.
— Без окон? Или их тоже заложили?
— Без. Папенька считал, что раз уж мне пришла в голову блажь учиться, и ему теперь приходится оплачивать гувернантку, то отвлекаться на мир за окном слишком расточительно. А потом, когда, по его мнению, мое образование было закончено, то здесь сделали комнату для рукоделия. Пять лет изучать английский и французский, только для того, чтобы потом сидеть за пяльцами.
— Так ты у меня девушка с образованием? — удивился он. — Мне кажется или комната изначально была больше?
— Была. Письменный стол и классная доска туда влезали. — Отвечая, девушка старалась не смотреть на Матвея.
— А потом кто-то, подозреваю, что твой отец, возвел стену. Возможно не он сам…
— Сам, — перебила Анастасия. — В молодости он руководил постройкой торговых рядов и там, то ли из озорства, то ли в пику своему отцу, то есть моему деду, научился класть кирпич. Он всегда этим необыкновенно гордился, бог его знает почему. Бывало с пьяных глаз как начнет трясти кулачищами, да кричать, что он делал вот этими вот руками…
— Настя, отойди, пожалуйста, — попросил Матвей.
— Нет.
— Стену уже пытались взломать, стало быть, не только мы с тобой знаем, что она фальшивая. Что бы за ней не пряталось, этой тайне, так или иначе, пришел конец.
— А если я не пущу тебя? — спросила девушка и впервые за все то время, что они стояли в коридоре посмотрела ему в глаза. — Что ты будешь делать тогда? — в голосе вызов.
— Тогда я тебя поцелую, — сообщил он. — Кажется, сейчас моя очередь. А когда ты испугаешься и исчезнешь, все равно загляну в эту «классную комнату».
— А если я не испугаюсь, что ты тогда… — начала Настя, но он не дал ей закончить. Теория не его конек, Матвей был скорее практиком, поэтому он наклонил голову и быстро коснулся губами ее губ, и даже не удивился, ощутив их мягкость.
— Не испугаешься? Позволь тебе не поверить, — прошептал мужчина и снова поцеловал девушку.
Настя замерла, словно почуявшая охотника лань. Надо же, раз его потянуло на романтические сравнения, значит, дело точно дрянь. Настя замерла, но не исчезла и не оттолкнула его. Тогда он положил руки ей на талию и притянул к себе, а потом поцеловал, только уже по-настоящему, как давно хотел. Завладел ее невыносимо теплыми губами, заставляя их раскрыться. Девушка что-то пискнула, вздрогнула всем телом, когда его язык проник ей в рот, а потом тихонько застонала. Черт, он сам чуть не застонал, как впервые целующий девчонку юнец, но ее рот оказался таким манящим, а прикосновение губ таким сладким… Слаще, чем его первый поцелуй, что он урвал у одноклассницы Ленки в школьной закутке под лестницей. Настя вцепилась в его рубашку, словно боясь, что исчезнет уже он, а не она. Матвей не знал, что произошло бы дальше, вряд ли он смог бы сдержать себя и не прижать девушку к этой стене в цветочек и…
Что «и»? — мысленно спросил он сам себя и не смог ответить. Но проверить его выдержку на прочность не получилось. Настя все-таки не выдержала, растворилась в воздухе с тихим и каким-то жалобным всхлипом. Матвей понятия не имел что означал этот звук, минут пять он стоял и пялился на цветастый рисунок, совершенно забыв, зачем все это затеял.
— Что ж… — проговорил мужчина через некоторое время. — Посмотрим, что у нас тут спрятано.
Матвей присел перед дырой, стараясь думать о том. что скрывается за старыми кирпичными стенами, а не о губах Насти. Он что и вправду поцеловал мертвую девушку? О да, и ему это до чертиков понравилось. Тут уже не белая горячка, а конкретная психическая патология. А что если там, за стеной и вправду тело девушки? Он увидит, какой она была и какой стала за эту сотню лет. Выдержит ли он это зрелище? Выдержит ли она то, что он его видел? Видел ее такой…
Может, поэтому она и хотела его остановить? Хотя само предположение, что за этой стеной в доме находится труп, что он лежит там уже более ста лет, сам по себе зловещ и, честно говоря, немного нереален. Такое только в кино бывает. Он скорей рассчитывал увидеть горы серебра и злата, тогда становиться понятно, зачем залезли в дом и зачем пытались сломать стену.
Матвей подцепил и вытащил один шатающийся кирпич, толкнул другой, а потом с глухим стуком из стены выпали сразу три. В воздух поднялась серая пыль. Мужчина заглянул в дыру, ничего не разглядел, чихнул, вытащил из кармана телефон и включил фонарик. Свет отразился от какого-то мутного стеклышка, всего лишь тусклый мимолетный отблеск, как от лужи разлитого масла… Он снова заглянул в дыру и добавил пару выражений покрепче. В доме и в самом деле был спрятан труп. Он сидел, как прислоненный к стене, сломанный и высохший манекен.
Только одно не отвечало его ожиданиям. Судя по остаткам истлевшей одежды и коротким, сохранившимся на черепе волосам, это был мужчина, а не женщина.
Несколько минут Матвей старался собрать в кучу расползающиеся мысли. Правда безуспешно. Зато вдоволь налюбовался на высохшего и похожего на мумию покойника, а потом мужчина выключил фонарик в телефоне и набрал номер.
— У меня в доме труп, — сообщил он, когда ему ответили. — Нет, я никого не убивал. И нет, дом не мой, я его снимаю. Нет, я его не знаю… Черт, вы можете просто приехать? Нет, я не пил, хотя и очень хочется, — закончил он и продиктовал адрес.
