— Возможно.
— Тогда дерзай, малец. Покажи, во что ты горазд. Вряд ли ты меня изумишь. Не то нынче время. Али рассказать тебе, что сотворили с моим Митькой в околотке? Поведать от чего его Меченым кликать стали? А вина на нем лишь одна, что он служил этому поганому семейству.
— Как и вы. Вы тоже служили Завгородним.
— Да что ты понимаешь, молодчик?!
— Я понимаю, что это сделала не Настя. — Матвей отпустил Прохора Федотовича и отступил на шаг. — Не она отправила вас и его на тот свет.
— Уверен? — хитро прищурился бывший управляющий. — Вина не только на том кто режет глотки, но и на том, кто смотрит и ничего не делает.
— Да. Уверен, — ответил Матвей, развернулся и вышел из комнаты, а потом и из дома.
— Он хрипит, — проинформировал мужчину Сергей, стоило тому спуститься с крыльца. — Скорая на подходе. А где Настя? — Студент посмотрел на дом.
— Ее там нет. — Матвей обвел диким взглядом округу.
— Вот невезуха. — Сергей обернулся. По грунтовой дороге ехала машина скорой помощи. Солнце уже скрылось за деревьями. — Какой день испоганили.
— Это точно, — согласился Матвей. — Он должен был быть идеальным. Я хотел сделать этот день незабываемым для нее.
— Так иди, — неожиданно предложил Сергей. — Иди. время еще есть. Найди ее.
— А он? — Мужчина посмотрел на раненого.
— Ас ним останусь я.
— Огнестрельное ранение, — покачал головой Матвей. — Они вызовут полицию.
— И пусть, — парень пожал плечами. — Я просто приехал на праздник, заблудился, услышал выстрел, прибежал, вызвал скорую. Мало ли мужиков по пьяни с оружием играются, взять хоть батьку моего. Думаю, прокатит, только, — парень указал на ружье, — сотри свои отпечатки со ствола и мой прихвати из кустов, другого оружия тут быть не должно.
— Черт, а ты соображаешь. — Матвей быстро протер дуло краем рубашки.
— Детективов много смотрю, — парень улыбнулся и добавил: — Лишь бы этот, — он посмотрел на Ильина. — не наплел им чего неправильного.
— Плести в ближайшее он ничего не сможет, а когда сможет… Знаешь, если он расскажет, что похитил призрака, его упекут в дурку. Это в лучшем случае. Признаться в неосторожности выгоднее, чем в том, чем он тут на самом деле занимался и куда вел меня под прицелом ружья. — Матвей выпрямился и добавил: — Спасибо тебе. Сергей.
— Пожалуйста. Я просто все еще надеюсь провести исследование, так что найди Настю.
Матвей кивнул, бросил взгляд в сторону скорой помощи и нырнул в кусты. Быстро добежал до просеки, подхватил лопату и ружье Сергея, и лишь потом остановился, пытаясь сообразить, что делать дальше. Смолкла сирена, а затем и двигатель машины, хлопнули дверцы…
Никаких дельных мыслей не наблюдалось. Вернуться и выбить из этого полудохлого управляющего правду? Хорошая идея, но проблема в том, что он не сможет. Матвей понял это, когда смотрел в глаза тому столетнему жмурику. Прав Прохор Федотович, не те нынче времена, не те люди. Мужчина перехватил поудобнее лопату с ружьем и быстро пошел сквозь лес. Бывший управляющий Завгородних сказал, что Настя в могиле. Выхода нет. Нужно найти могилу девушки. Она где-то там у дома. Все началось с дома у озера, все там и закончится.
Когда он подошел к дому, тот был темным. Хуже того, он был пустым. Матвей бросил лопату и ружью прямо в прихожей. На этот раз он не стал кричать и звать Настю, а быстро обошел все комнаты.
— Где же ты? — повторил он вслух вопрос, который задавал себе мысленно бесчисленное количество раз. Огляделся, увидел на столе остатки их с Настей трапезы.
Митька Меченный…
Владимир Ильин…
События и лица мелькали перед его мысленным взором.
Прохор Федотович…
Настя…
Господи, она даже написала письмо, о том, что управляющий ее отца ни в чем не виноват, словно это кому-то сейчас интересно. Смешная девчонка. Матвей достал из кармана мятый конверт и бросил на стол рядом с бокалами. Это все, что у него осталось. Это и еще фотография. Старая открытка, снятая в начале века. Матвей достал картонный прямоугольник, намереваясь бросить его туда же на стол. Но вместо этого посмотрел на старое изображение. Что там говорил управляющий? Где Настя?
31. Ее день. Одна тысяча девятьсот третий год от Рождества Христова
Настя отворила дверь и посмотрела на увальня Митьку, что топтался на крыльце и мял в руках шапку. Странно, какие детали сохраняет память. Засаленная шапка, большие крестьянские руки писаря Митьки, и ее собственные узкие ладошки и то, как они дрожали, когда она открывала дверь.
— Отец просил за ним заехать, — прогудел парень. — Ежели опять затемно засидятся, — он попытался заглянуть в коридор.
«Ну же, Настя», — мысленно под начала на себя. — «Это даже невежливо держать гостя на пороге».
Она уже открыла рот, но перед глазами стали появляться воспоминания: лежащая на своей постели нянюшка, Прохор и Федотыч, сидящий у стены в классной комнате, и отец, наверняка уже наливающий очередную чашку кофе. Теперь ей этот кофий ночами снится будет, если она вообще когда-нибудь сподобится заснуть.
«Ну же, это всего лишь Митька!»
Тот самый Митька, что помог ей спрятать очки Прохора Федотовича и не выдал. Тот самый, что пытался немного утешить ее утром. Глупый, неповоротливый, невозможный парень, что зачастую выводил ее из себя.
— Беги, — прошептала девушка.
— Что? — громко спросил он, хлопая своими глупыми круглыми глазами. Ну, пить- дать хомяк амбарный. — Куда бежать? За коим…
— Настя! — рявкнул за спиной папенька.
Этот крик больше походил на удар хвоста. Она знала голос отца, знала до малейших интонаций, знала, каким он может быть. Например, таким, когда он отсыпал конюху Гавриле плетей, да так, что кожа слезла. И хотя, он никогда не поднимал на нее руку, сегодня она ее почувствовала.
Настя сделала шаг вперед и толкнула Митьку в грудь. Он отступил. Скорее от неожиданности. Такую глыбу толкай, не толкай.
— Настька! — снова рявкнул папенька и вдруг схватил девушку за косу.
За ту самую косу, что ей с утра заплела нянюшка. Девушка взвизгнула и схватилась за голову.
— Дык, — растеряно буркнул Митька, когда она почти рухнула к его ногам.
У Насти на глазах от боли выступили слезы.
Папенька отпустил ее волосы, девушка всхлипнула, попыталась встать и тут услышала звук. Знакомый звук. С таким щелчком папенька всегда взводил курки пистолетов, прежде чем разрядить их в ворон, что слетались выгребной яме. Или в голубей. Или в мышей, что шастали по амбару, помнится все стены изрешетил…
И тут Настя поняла, что больше не выдержит, не сможет смотреть, как умрет еще кто-то.
