— Ох! Ох!
— Это лучший комплимент, который я когда-либо слышал. — Матвей улыбнулся и перекатился не размыкая рук. Настя оказалась сверху. Она доверчиво приникла, почти упала ему на грудь.
— Теперь… — Девушка шумно выдохнула и повторила: — Теперь я понимаю, о чем шептались Гулька с Глашкой. И чем бахвалились батраки. Ох! — В ее голосе слышалась улыбка. — Ты тоже будешь бахвалиться?
— Обязательно, — пообещал Матвей. — Как не похвастаться такой девушкой.
— Девушкой? — спросила Настя, приподнялась и заглянула ему в глаза. — Я для тебя девушка?
— Ух, ты! Выяснение отношений сразу после секса? — Мужчина едва не рассмеялся, а потом став серьезным добавил: — Моя девушка. — Он сделал ударение на первом слове. — Не нравится? Какое определение тебя устроит? Возлюбленная? Невеста? Жена?
— Последнее звучит неплохо, — Настя положила голову обратно ему на грудь.
— Все девчонки одинаковые, только и думают, как захомутать парня.
— Ну, твое кольцо у меня уже есть, — стала рассуждать она, и не успел он уточнить, какое кольцо Настя имеет ввиду, как та продолжила: — И если ты будешь столь любезен, надеть его мне на палец перед лицом господа… — Она не договорила, удовлетворение в ее голосе сменилось горечью. — Только вот все это ненадолго. Скоро я снова стану мертвой.
— Хочешь, пойдем найдем кого-нибудь, — шутливо предложил он, — Укокошим, ты впитаешь его жизнь, и мы останемся вместе. На веки вечные, пока смерть не разлучит нас.
— Правда? — серьезно спросила Настя. — Ты сможешь быть со мной даже после этого?
— Нет, — не стал кривить душой Матвей. — Не смогу. Есть хорошая пословица: на чужом несчастье свое счастье не построишь… Или как-то так.
— Или как-то так, — эхом повторила девушка и собиралась сказать что-то еще, но ее прервал звук.
Не особо страшный. Звон падения. Так тарелка ударяется об пол и разлетается на сотню маленьких осколков. Или чашка.
— Что это? — девушка приподнялась.
— Сейчас узнаем.
Матвей позволил девушке слезть с него, вскочил и стал торопливо надевать брюки. Настя снова напялила его свитер. Господи, есть ли что-то более сексуальное, чем вид твоей любимой девушки в твоей одежде? Вряд ли.
— Оставайся здесь, — сказал Матвей, выходя из комнаты.
— Ага, прям щас, Матвей Ильич, ужо села и ручки на коленках сложила. Вот венчаемся, тогда и будете распоряжения отдавать.
34. Их день (23:40)
Матвей направился в кухню, борясь с желанием дойти до входной двери и поднять с пола… Нет, не ружье, а лопату. Матвей окончательно понял, что огнестрельное оружие — это не для него, то ли дело врезать чем потяжелее.
Но он подавил это желание, заглянул в кухню и по привычке чертыхнулся. Прохор Федотович сидел за тем же столом, что и они с Настей несколько часов назад и доедал подсохшие остатки романтической трапезы.
— Что вы здесь делаете? — спросила из-за его спины неожиданно появившаяся на кухне Настя.
— Это и мой дом тоже, — флегматично ответил бывший управляющий.
— Здесь живу я! — Топнула ногой девушка. — По крайней мере, сегодня.
— А я здесь умер, — спокойно ответил мужчина, отправляя в рот кусок рыбы, видимо, тоже оголодал за год. — Вернее, меня здесь убили.
— Но это сделала не она, — резонно возразил Матвей.
— Точно, — согласился бывший управляющий. — Она ничего не сделала.
— Зато вы сделали слишком много. Например, наболтали Владимиру о кладе. — Матвей подошел к столу, посмотрел на разбитый бокал, на письмо, что все еще валялась среди тарелок. Глупое письмо девушки, которая пыталась что-то исправить. Вот только… — И знаете, что я думаю? Думаю, что ваших слов было маловато для того, чтобы он так слетел с катушек.
— Если вам есть дело до Владимира, ты извещаю, он жив. Эскулапы его подлечат и будет, как новенький. Умник ваш в околотке басенки сказывает, да только господа городовые слушатели привередливые, вряд ли уверуют.
— Жаль, что они вас не забрали, уж вы бы нашли, что им растолковать, — попеняла Настя.
— Дык, за что ж меня забирать, я же за родственника разлюбезного, душой и сердцем радел, даже в больничный дом с ним поехал, испереживался весь. Да и документы я им показал, — Прохор Федотович прищурился, — дядьки потомка моего, вот и отпустили с миром. Бумажка она и из пса человека сделает.
— Я думаю, — продолжал Матвей, не обращая внимания на их перепалку. — Что ваши слова легли на благодатную почву. — Мужчина поднял конверт.
— Да что с ним разговаривать, лучше вон водой его окатить из бадейки, что отец Афанасий оставил, как знала, что пригодится, — предложила хозяйственная Настя. — Охолонет малость, может, в разум войдет.
— Скоро полночь, вы готовы к смерти, Матвей? — Прохор Федотович поднялся и повернулся к мужчине.
— Нет, а вы? — Матвей скомкал письмо и отбросил в сторону.
— Что? — Впервые на лице бывшего управляющего отразилось недоумение.
Но вместо ответа Матвей стал рассуждать дальше, очень боясь, что мысль, так внезапно пришедшая ему в голову, ускользнет:
— Почему Владимир тебе поверил?
— Потому что дурачина, прости господи, — высказалась Настя и Матвей повернул голову. Девушка стояла рядом с ведром и переименовалась с ноги на ногу. Выглядела она чертовски соблазнительно.
— В вашем роду из поколения в поколение передавалась байка о кладе. Кладе, который якобы спрятали вы для Митьки, перед тем, как сбежать. И вот спустя сто лет, вы являетесь к Владимиру и тоже рассказываете о кладе. Если опустить его испуг, антидепрессанты, то бишь, водку, и попытку изгнать бесноватого предка, которые наверняка имели место, то дальше неизменно последовали бы вопросы. Чего же проще? Возьмите и осчастливьте потомка, скажите прямо, где золото бриллианты. Ан, нет. Ваша версия иная, вы говорите, что клад спрятал Завгородний, а где, вам неведомо. И Владимир вам верит. Почему? — Матвей замолчал, глядя на внимательно слушающего его Прохора Федотовича. — Потомок ваш небольшого ума, он не задает вопросов, например о том, зачем Завгороднему что-то прятать, раз уж он свалил с концами? Но это вопрос разума, а не веры. Я хочу знать, почему он так легко вам поверил? Поверил настолько, что взялся за оружие? И я же вам отвечу. Все дело в той легенде. Но сколько таких легенд ходит по миру? Да без счета. Но разница в том, что для вашей семьи это была не байка. Это была реальность, ведь так? — Бывший управляющий молчал, не соглашаясь, но и не отрицая. — Ваши потомки знали, что вкладчиков обокрал промышленник. Они знали это, передавали это знание от отца к сыну, добавляя, что однажды, кто-нибудь из Ильиных обязательно найдет потерянные сокровища.
— И что с того, мил, человек? Вот Глашка Седая всем сказывала, что в ее семье каждые сто лет ведунья рождается… — проговорил Прохор Федотович.
