— Но… Но он же сразу предлагал тебе скидку! И объектив!
— Предлагал, — не стал спорить Влад. — Тая, эти объективы устаревают быстрее, чем начинаются поставки в нашу страну. Максимум через шесть месяцев «Ремиз издастритз» выпустит новый, а мы останемся со старым, связанные по рукам и ногам эксклюзивным контрактом. Оно нам надо? Нет. А что касается скидки… Я хотел получить максимальную, а для этого нужно было, чтобы они поверили в мою злость. Как я уже говорил, сценаристы из них никудышные. Сейчас они празднуют победу. Они будут в ней уверены и через час и через два и даже через две недели, когда Ремизов подпишет контракт, по которому нам полагается очень большая уступка в цене. И поверь, совет директоров узнает, кому они ей обязаны. А для этого всего-то и надо было достоверно изобразить злость. Еще вопросы? Если нет, предлагаю тоже отпраздновать победу. Желательно в постели.
— Так ты не из-за Лики злился? — теперь уже я пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь найти ответ.
— Я вообще не злился. На Лику мне плевать с высокой колокольни, могла бы уже и понять. Меня злила не она и не ее отказ вернуться на съемки, а те неприятности, что он нам доставила. Она не думала ни о ком кроме себя. Черт, она даже о себе не думала, потому что если бы на миг представила, чем ей грозит эта инсценировка, сразу бы созвала пресс-конференцию и объявила о своем уходе. Кстати, это пошло бы ей в плюс, как жене Ремизова, но… Думать мало кто любит. — Он на миг замолчал, а потом со смехом добавил: — Даже ты. Меня волнует Лика? Надо же было такое придумать. Что это? Скажи правду. Ревность?
Меня так и тянуло вздернуть подбородок, бросить ему в лицо высокомерное «нет» и удалиться. Ага, а потом сожалеть об этом всю жизнь. Как же надоело все…
— Она самая, — сказала я.
— Неожиданно. — Он улыбнулся. — И даже где-то лестно. Но ревновать меня самое бесполезное дело на свете.
— А меня? — спросила я, очень боясь, что мужчина сейчас рассмеется.
На миг в его черных глазах что-то мелькнуло, что-то подозрительно похожее на злость, которую он совсем недавно «не испытывал», а потом он снова стал меня целовать. Но на этот раз, я охотно отвечала, сама тянулась к нему, сама закинула руки на плечи, провела по затылку, прижимаясь всем телом.
Он все-таки стащил с меня блузку. Мы отпрянули друг на друга на миг, чтобы отдышаться, как пловцы, что слишком долго пробыли под водой. Но это был всего лишь миг, когда наше дыхание смешалось. Я сбросила с его плеч пиджак, стала расстегивать рубашку. Влад снял с меня бюстгальтер, отбросил в сторону и накрыл ладонями мою грудь, лаская большими пальцами соски.
Наконец-то!
Я даже рассмеялась, и поразилась тому, как низко прозвучал мой голос, словно чужой.
Мужчина прижал меня к себе, и поцеловал в шею, заставляя сделать шаг назад, потом еще один. Мои руки блуждали по его груди, плечам, спине. Неожиданно, я наткнулась на что-то ногами, и поняла, что падаю. Я повалилась на кровать, приподнялась и огляделась. Слишком увлеченная своими ощущениями и этим мужчиной, я не заметила, как мы оказались в спальне. Такой типично мужской, прямые линии, минимум мебели, светло-коричневые цвета…
Я увидела все это мельком, а потом мой взгляд остановился на Владе. Мужчина скинул ботинки и, встав у кровати, начал расстегивал брюки. А я смотрела.
Смотрела, как он снимает одежду, как отбрасывает белье, как наклоняется надо мной, как целует в живот. И теперь уже с моих губ сорвался вздох. Я стала торопливо возиться с молнией джинс. Влад накрыл мои руки своими, то ли помогая, то ли еще больше мешая, растягивая сладкое предвкушение. Он смеялся стаскивая с меня одежду, а я в нетерпении дрыгала ногами и только сейчас поняла, что многие девушки находят в юбках. Не будь на мне штанов, мы бы уже…
Наконец, на мне не осталось ни клочка ткани. Ничего кроме его рук и губ. Ничего кроме его прикосновений, от которых я выгибалась, приникая к мужской груди. Его кожа была теплой и шероховатой, к ней было так приятно прижиматься. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно, хотелось ласкать его руками и губами. Хотелось провести пальцами вдоль живота, обхватить мужскую плоть и услышать тихий мужской стон… Влад перехватил мою руку, когда я пробежалась пальцами по его члену, а второй рукой коснулся бедра. Повинуясь его движению, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в покрывало. Хотела приподняться, но Влад навалился сверху, касаясь спины губами, оставляя вдоль позвоночника цепочку поцелуев.
— Влад, — едва слышно выдохнула я.
— Он самый, — едва слышно рассмеялся он, обхватил меня за талию и заставил приподняться, ставя меня на колени. Я ощутила прикосновение его плоти к ягодицам и повторила:
— Влад, — но на этот раз немного просительно.
И он удовлетворил мою просьбу, положил ладони на бедра и вошел. Сперва неторопливо и медленно, словно давая мне почувствовать каждый сантиметр его проникновения, а потом вдруг подался вперед и оказался во мне целиком.
Я что-то пропищала, что-то неразборчивое и бессмысленное. Но он услышал, наклонился, все еще оставаясь внутри меня, схватил за волосы, заставляя задрать голову, и спросил:
— Что ты сказала? — шевельнул бедрами, входя в меня снова.
— М-м-м-м, — только и смогла промычать я.
— Тая, — прохрипел мужчина, его член двигался во мне, горячий и пульсирующий. — Так ты ревнуешь?
Он потянул за волосы сильнее.
— К этому? — он снова вошел и вышел из меня.
Вместо ответа, я лишь захрипела.
— К этому? — Еще одно поступательное движение, и еще один стон. — К тому, как мой член входит в тебя? Да?
— Да! — выдохнула я.
А что еще оставалось? Да, даже если бы в тот момент он потребовал признания в любви, то получил бы его тотчас.
— Повтори, — потребовал он, ускоряя темп и почти заставляя меня задыхаться.
— Да, — послушно повторила я. — Только не останавливайся.
— Не остановлюсь. И не надейся, — последнее слово Влад почти шептал, продолжая врываться в меня с такой силой, что внутри разливался жидкий огонь. Он растекался по венам, по оголенным нервам, опаляя жаром и заставляя дрожать, заставляя ожидать неизбежного с восторгом. Предвкушать.
Он вошел в меня последний раз. Вошел и замер. Мужская горячая плоть задрожала и обожгла меня всю. Обожгла лоно, живот, бедра, грудь, сердце. Этот огонь прокатился по телу, и тихий стон перешел в крик удовольствия. А внутри продолжало гореть пламя. Пламя, которое зажег во мне Влад. К добру или к худу.
Мужчина отпустил мои волосы, я уткнулась головой в покрывало, только сейчас сообразив, что сжимаю руками мягкую ткань, что вцепилась в нее, как в спасательный круг. Только вот боюсь, меня спасать уже поздно.
Влад отстранился, выходя из меня и заставляя на миг ощутить внутри холодную пустоту. Мужчина упал на кровать рядом и обхватил меня руками, вынуждая повернуться на бок и снова прижаться к нему. Так мы и лежали несколько минут, тишину, которых нарушало лишь хриплое дыхание. А потом вдруг спросил, разбивая этот хрупкий момент удовольствия. Задал вопрос, про который, я давно забыла. Вернее, очень хотела, но он не позволил.
